— Нет, нельзя. — Подхожу к ней и беру на руки. Она и сама может дойти до соседней комнаты, но мне хочется ее отнести. — Сказала бы сразу, что боишься.

Она молчит и тихонько всхлипывает, но слез уже нет. Сажаю ее на кровать, достаю чистую футболку.

— Надевай. В халате спать неудобно. Спишь на своей половине кровати. Не толкаться и не храпеть, иначе выселю на пол.

Алесси согласно кивает и снимает халат. Отвожу взгляд от ее груди, ставлю будильник на телефоне.

— Ложись, нам рано вставать. Ты боишься темноты?

— Нет, если не одна, — отзывается она, ныряя под одеяло. — Приятных снов, сэр.

— Джеймс, если это не сессия, — поправляю ее я. — Приятных снов, Бэмби.

Ложусь и выключаю свет. Прислушиваюсь — Алесси возится под одеялом, тихонько вздыхает. Поворачиваюсь к ней спиной и закрываю глаза. Кажется, что не усну: как можно спать в одной кровати с соблазнительной девушкой? В смысле, просто спать. Однако усталость берет свое. Сквозь дрему я чувствую, как Алесси прижимается к спине. Вот же чертенок…

Утро наступает слишком быстро. Нашариваю рукой орущий телефон, вырубаю будильник, но окончательно просыпаюсь, лишь сообразив, что Алесси рядом нет. И куда она делась в семь утра, интересно?

Неожиданно меня разбирает смех. Если сейчас выясниться, что дом ограбили, пока я спал… А что, хорошая схема: втереться в доверие, остаться на ночь и открыть дверь ворам. Иду на поиски Алесси и обнаруживаю ее… на кухне.

Лучше бы она ограбила дом! Кухня! Моя любимая кухня, где все именно так, как я люблю! Я и прислуге не позволяю дотрагиваться до блестящих поверхностей, а уж брать мои ножи — и вовсе преступление.

Алесси разбивает яйца над миской, используя для этого нож для разделки мяса. Мне так больно на это смотреть, как будто в ее руках не куриные яйца, а мои! Да, я сам виноват, я не сказал ей, что нельзя… Нельзя! Категорически нельзя ничего трогать на кухне! Но кто ж знал, что она вероломно захватит территорию ранним утром!

Орать боюсь, у Алесси в руках нож, который запросто оттяпает ей палец. Ее нельзя пугать. Глубоко дышу, пытаюсь успокоиться. И жду, когда она положит нож на стол. Наконец!

— Что ты здесь делаешь?!

Получилось громче, чем я планировал. Алесси дергается, задевает миску, и она летит на пол, переворачивается… А-а-а! Только не это!

— Хотела приготовить тебе завтрак, — отвечает перепуганная девушка. — В знак благодарности.

— В знак благодарности ты никогда… Слышишь, Бэмби? Никогда не прикоснешься ни к чему на моей кухне!

Под конец фразы я не выдерживаю и перехожу на ор. У меня натуральная истерика, и я ничего не могу с этим поделать.

— Прости… — Она окончательно теряется. — Я сейчас все уберу. Отмою пол…

— Нет!

Нет, это не дело. Ничего страшного не произошло. Алесси не знала о моем правиле. Она не сделала ничего непоправимого. Медитирую, прикрыв глаза, и считаю до десяти.

— Бэмби, иди… куда-нибудь, — произношу я уже мягче. — Так будет лучше, поверь. Я потом объясню. Иди… проверь свою одежду. Она должна высохнуть. Приведи себя в порядок. Иди…

К счастью, Алесси исчезает. Отмываю яичные брызги с хромированных поверхностей и кафельного пола, ликвидирую следы благородного порыва. Смотрю на часы: вроде бы важных встреч с утра у меня нет, если и задержусь на час, ничего страшного не произойдет. Варю нам с Алесси кофе — ей капучино, а себе эспрессо, — подхватываю обе чашки и во второй раз за утро иду искать несносного олененка.



Александра

До сих пор не верится, что все это происходит со мной. Я провела ночь в доме Джеймса. Я спала в его кровати. Меня больше не гонят, мне дали шанс. Я должна быть счастлива, но мне… грустно.

Джеймс не прав, я не манипулировала. Я не думала о том, что поставлю его в безвыходное положение, не хотела его вынуждать… Все это сильнее меня. Джеймс манит, притягивает, очаровывает, как будто привораживает. Возможно, наша первая сессия станет и последней? Но как не попробовать, когда так хочется!

Мне грустно, потому что Джеймсу я не нравлюсь. Все эти рассуждения о моей необычности, о нежелании обидеть — всего лишь утешение. Наверное, он привык к роскошным женщинам или, как минимум, самодостаточным. А у меня нет денег на дорогие салоны, и пристала я к нему, как пиявка. Мне хотелось бы, чтобы наше влечение было обоюдным, однако согласна довольствоваться малым.

Утешает то, что Джеймс дал мне прозвище. Бэмби… Если он так меня видит, значит, я ему не противна.

Забираю вещи из сушилки и иду умываться. В ванной комнате есть все для гостей: запечатанная зубная щетка, расческа и средства гигиены. Заплетаю волосы и вспоминаю, как Джеймс взял меня на руки. Я боялась признаться, что боюсь спать одна, а он сразу все понял, без идиотских вопросов и требований объяснить причину.

Я хочу быть рядом с ним, но еще не готова к откровенным разговорам. Тяжелее всего говорить о смерти родителей. После катастрофы мне снился один и тот же сон: наш дом, мама и папа в саду или в гостиной у камина. Я хочу их обнять, но они не позволяют, ускользают… А потом я вижу нашу машину и мчащуюся на нее фуру, слышу визг тормозов, удар, скрежет покореженного металла. И похороны… ужасные похороны… Родителей хоронили в закрытых гробах, и до сих пор все цепенеет внутри, когда вспоминаю, что пережила в колумбарии.

Сон перестал мучить, когда мы с Юлькой переехали в одну комнату в коммуналке. Я проверяла, так и есть: когда я не одна, мне не снятся кошмары. Юлька — мой ангел-хранитель.

Юлька! Я вспоминаю, что забыла ей позвонить. Она же волнуется! Бегу в прихожую, хватаю сумочку и достаю телефон. Звук я выключила перед тем, как войти в клуб. Сотни пропущенных вызовов! И все от Юльки…

— Александра! — ревет Юлька, мгновенно ответив на звонок. — Александра, если ты еще жива, я сама тебя убью!

Логики в ее словах нет, но это понятно. Она сильно перенервничала, потому что я обещала предупредить, если не вернусь домой после клуба.

— Юлечка, прости! Убивай, сколько хочешь, только прости! — умоляю я. — Со мной все в порядке, я забыла… забыла…

Юлька ругается, но по голосу слышно, что она испытывает скорее радость, чем гнев. Я снова прошу прощения, и уверяю, что провела прекрасную ночь с мужчиной, который пальцем меня не тронул. А что? Все так и есть.

— Ты домой собираешься? — спрашивает Юлька, иссякнув.

— Да, конечно. Скоро буду.

Мне, действительно, пора. Одежда высохла, электрички ходят, за окном — солнечное утро. Джеймс не приглашал меня поселиться в его доме, да я на это и не рассчитываю. Я просила его о встрече, значит, буду ждать, когда он ее назначит. Если назначит… Сегодня утром я здорово его разозлила.