— …Это два. Некоторым звонят в дверь, человек открывает, а там пустота…

— Мне так звонили, — согласился Лубоцкий. — Я открыл — а там пустота.

— А на чердаках каменная плесень.

Лубоцкий едва не сорвался с турника фирмы «Хват и Ко», поставщика инвентаря для понимающих атлетов.

— Каменная плесень? — уточнил он.

— Ну да. Камнееда. Она ест кирпичи, превращая их в прах.

Дейнен достала телефон, быстро сверилась:

— Да, есть такая. Если в домах заводится такая плесень, то все — недвижимость катастрофически дешевеет. Скупай — не хочу.

— Пожалуй… — Лубоцкий повис на левой руке, отдыхая и размышляя о несомненных преимуществах «мексиканки», немного о разночинцах, о Шергине и о плесени.

— Шергин выводит пенсионерок через портал, — сказал Лубоцкий, перекинувшись на правую. — Через портал… В Чертаново. Так?

— Он — Чичиков!

Дейнен, сидящая на подлокотнике монументального вишневого кресла, сверзилась от восторга на пол. Не поднимаясь, принялась быстро писать в блокнот, энергично пиная пяткой чугунную двухпудовую гирю.

Из мебели в комнате имелось лишь кресло, старинное, красной кожи, и телевизор, тоже старинный, все остальное пространство занимала спортивная коллекция Лубоцкого: штанги, шведские стенки, булавы, цепи, колосники, кувалды и колесные пары вагонеток, стальные цирковые шары и разновесные купеческие гири, одну из которых энергичной пяткой пинала в тот погожий сентябрьский день Лиза Дейнен.

Иногда, видимо в шаг с мыслями, Лиза отрывалась от записей и смотрела в потолок с видом настолько изумленным, что Лубоцкий, продолжавший висеть на турнике, опасался, что она может укусить себя за руку.

Лубоцкий возобновил подтягивание и сделал четыре подъема.

— Чичиков не Шергин. — Дейнен оторвалась от раздумий. — Чичиков — сама Шерга!

— Почему? — спросил Лубоцкий.

— Это же ясно: она лечилась в Швейцарии, — ответила Лиза.

Лубоцкий хотел почесать голову, но были заняты руки.

— Да ладно, это же все знают. — Дейнен принялась обмахиваться Коньком-горбунком. — Сизый давно рассказывал, его папенька пробивал, а ты все мимо. Она в Швейцарию уехала в восемь лет, во второй класс ходила. И приехала — тоже во второй класс пошла, тоже в восемь лет. Где два года?!

Лубоцкий почувствовал усталость в предплечьях.

— Вот и рассуждай. Что она два года делала?

— Лечилась? — предположил Андрей.

— Да она здоровая, как зебра! Лечилась… Известно, где она лечилась! — Дейнен пощелкала зубами.

— И что? — не понял Лубоцкий.

— Как что? Я же говорю — это все она! Она своему папочке в уши поет: давай снесем Калачёвку, давай снесем, а я всех уговорю съехать в Бибирево!

Лубоцкий замер. Подтягиваться и думать одновременно было нелегко.

— Она вроде не уговаривала, — заметил Лубоцкий после паузы.

— Это тебе так кажется. Ах, я не при делах, ах, это мой папа, а сама… а сама… — Дейнен замолчала.

— А как же пенсионерки? — спросил осторожно Лубоцкий. — Как же плесень?

Дейнен замерла, задумавшись, а потом хлопнула себя блокнотом по лбу.

— Ее подменили!

Лубоцкий замер на перекладине, попытался подтянуться, не смог. Он шумно выдохнул и спрыгнул на пол.

— Сорок восемь, — сказала Дейнен. — Ничего так, плюс пять с июня…

— Мало. — Лубоцкий вздохнул. — Отстаю от графика на сто километров.

— Ты что, в космонавты готовишься? — усмехнулась Дейнен.

Лубоцкий не ответил.

— Ты слишком длинный для космонавта, — сказала Лиза. — Иди в вертолетчики, там длинные нужны.

Лубоцкий подошел к подоконнику. Из западного окна открывался унылый вид на стену соседнего дома, в окне напротив сидела мрачная белая кошка.

— У Шерги никаких моральных устоев, — сказала Лиза. — Могу поспорить — она сама убила эту крысу из травмата!

Лубоцкий надел синюю толстовку, достал из кармана телефон и набрал номер Анны.

— Привет, Шерга, — сказал он неприятным сутяжным голосом. — Да, конечно, тридцать три! Ракетчики лошадь в овраге доедают! Не благодари…

Дейнен показала Лубоцкому язык, встала и громко прошептала:

— Ее подменили на чучело!

— Да, Аня, нам это не нравится! — сказал Андрей. — Тут слухи нехорошие ходят… Да, да, про тебя… В каком вагоне?

Лубоцкий внимательно слушал в трубку. Дейнен сняла с полки резиновый жгут, наступила на него ногами и попыталась растянуть.

— Нет, я могу, конечно, хоть в рынду, но ты пойми, это не выход!

Лубоцкий сел на подоконник, стал слушать. Мрачная кошка в окне не шевелилась.

— Воблер? — удивленно спросил Лубоцкий. — Кость? Сама, Шерга, замотайся!

Дейнен забыла про растягивание жгута и смотрела на Лубоцкого.

— Какой-какой? — пораженно спросил он. — При чем здесь жабры? Ты погоди бычить, вот и Лиза со мной согласна…

Жгут звонко шлепнул Лизу в лоб. Дейнен ойкнула и сощурилась на Лубоцкого.

— Сама крыса, — сказал Лубоцкий и отключился.

Он озадаченно потер ладони и положил телефон на подоконник.

— Сказала, что вырвет гланды. — Лубоцкий пожал плечами.

Несколько секунд Лиза сидела с обиженным лицом, потом захохотала. Лубоцкий тоже засмеялся, и они некоторое время смеялись вместе, Дейнен прекратила первой.

— Да-да, Андрюшенька, ловко ты, молодец! — сказала она. — Крыса или кость! Не, я, конечно, знала, что ты не тормоз, но ты вообще… Зачем тебе в космонавты, иди в скоморохи.

— О чем ты?

— Сделал вид, что позвонил Шерге, а сам не звонил! — Дейнен похлопала в ладоши. — Браво, буратинка, Бернард Шоу одобряет! Не зря к тебе зашла сегодня, буду веселиться. Ну-ка помоги кресло сдвинуть!

Дейнен принялась выталкивать кресло на балкон. Кресло было тяжелое, толкалось туго, хотя Лиза старалась упираться ногами не только в пол, но и в стену. Лубоцкий помогать не спешил.

— А если так? А если они не торговый центр строить собираются, — говорила Дейнен. — То есть наверняка не торговый центр, зачем в Москве еще один торговый центр, их и так девать некуда… Если они собираются строить… — Дейнен уперлась в стену крепче. — Я ей сама все гланды вырву, козе…

Кресло сдвинулось и застряло поперек выхода, Дейнен толкнула еще раз, устала, бухнулась на сиденье, вернулась в блокнот.

— У Шергиной, кажется, истерика, — сказал Лубоцкий. — Несет поразительный бред.

Он вытер руки полотенцем, снова похлопал в тазике с магнезией, поднял с пола цепь, пропустил ее за спиной и принялся сосредоточенно растягивать.

— Знаешь, почему я с тобой дружу, Лубоцкий? — не отрываясь от блокнота, спросила Лиза.

— Я подарил тебе зеленые санки.

Цепь натянулась.

— Ты, Андрюша, нескучный. Хотя и санки тоже. Жаль будет с тобой расставаться.

— Почему расставаться?

— Ты уедешь в Свиблово сегодня, завтра в Люберцы уеду я. Шерга, которую подменили в Швейцарии, скупает у жителей Калачёвки квартиры, чтобы снести квартал и на его месте построить пирамиду… Увы, мы бессильны перед поступью гремящего хаоса.

Лубоцкий распустил цепь, пожал плечами.

— Необязательно, — сказал он. — Совсем и необязательно пирамиду. Возможно, это будет небоскреб. Я слышал, собираются его построить в виде огромной ракеты.