– Ты думаешь, я желал быть сторожевым псом при колдунье? Всех богов молил? – рыкнул телохранитель, проявляя характер. – Или ты желала заиметь в охранники убийцу?

– Знаешь поговорку о том, что богам лучше не молиться, потому как они дают не то, чего мы хотим, а то, о чем просим? – рассудительно заметила, помешивая кашу ложкой. Чем сильнее ярился мужчина, тем спокойнее становилось мне. – Очень правильное изречение. Вот так же и с личными желаниями. Получаешь не то, о чем думаешь, а то, чего хочешь воистину.

– От таких рассуждений башка треснуть может, – фыркнул Лакс. Вор не выдержал и после длительной пьяно-жидкостной диеты принялся уписывать кашу с возрожденным аппетитом.

– Это хорошо, коль треснет. Тогда в нее снаружи сможет втечь хоть капелька мозгов, – наставительно заметила и тоже сунула в рот первую ложку. Фаль, будто по сигналу трубы, спикировал к моей тарелке и присоединился к трапезе.

– Отлично сказано! – заржал Кейр, звучно хлопнув по колену ладонью.

– Не мной. Эта фраза принадлежит перу знаменитого писателя Редьярда Киплинга, – не стала приписывать себе чужих заслуг. – Очень талантливый писатель и поэт был. Как-нибудь, под настроение, почитаю вам его стихи. Мощная штука! Особенно «If», то бишь «Если», о том, каким должен быть настоящий человек. Аж до костей пробирает и душу перетряхивает без всякой магии, кроме магии слова! А пока давайте кушать!

Исходящая аппетитным парком миска умостилась у меня на коленях, кружка с ягодником пристроилась рядом на чурбаке, и мы с Фалем, как в добрые старые времена, начали уписывать еду из одной тары на двоих. Спину приятно пригревало солнышко, взгляд лениво скользил по ясному небу с барашками облачков, по фургонам, задникам пестро-полосатых шатров и редким фигурам хлопочущих по хозяйству людей. За обедом разговор плавно потек дальше.

– Балаганщики еще не являлись делегацией с требованием отработать аванс? – облизывая ложку, осведомилась у общества.

– А чего им, бродягам, сделается, вон сколько лет ждали, так и еще денек-другой подождут, – невозмутимо пожал плечами Кейр. – Ты же сдержишь слово!

– Да уж, недаром Бог предостерегает от клятв, – потерла я нос. – Брякнуть чего-то куда проще, чем исполнить.

– Это ты про какого бога? – уточнил Лакс.

– Из моих краев. Среди десяти заповедей, данных людям, проскальзывал призыв «не клянитесь», – промычала, отправив в рот следующую порцию каши, и деловито уточнила: – Ну раз балаганщики ждут, значит, успеем еще слопать десерт. Где мой пакет?

– С рожей утопленной синей девки? – уточнил Кейр, вытягивая откуда-то из-за спины требуемое и морщась от звучного шуршания.

– Он самый. Там обещанный Фалю сюрприз, – таинственно улыбнулась я и в свою очередь захрустела пакетом. Взбудораженный новостью сильф запрыгал на месте, нетерпеливо встряхивая крылышками и вытягиваясь на носочках, словно делал утреннюю зарядку под радио. – Полагаю, понемногу хватит на всех. Если, конечно, Фаль поделится.

На подвижной мордочке сильфа отразилась вся гамма чувств: жадность боролась с благородным стремлением поделиться с друзьями. Последнее, пусть с трудом и не без кровопролитных боев, победило. Исторгнув из глубин души трагический вздох, Фаль согласился:

– Поделюсь. А чего там?

– Сладости из моей страны, – пояснила, выложив печенье и конфеты на чурбак. – Угощайтесь, парни, не отравлено! Печенье и шоколадные конфеты, здесь я таких не пробовала. Называются «трюфели»!

Мужчины разобрали по печенюшке, Фаль с разгону прыгнул на самое большое печенье, обхватил его всеми конечностями и впился зубками в мягкий, чуть похрустывающий светло-коричневый бочок лакомства. Зачавкал, умудряясь каким-то образом еще и урчать от удовольствия.

– Вкусно, немного на нашу ореховую пастилу похоже, – резюмировал Кейр.

– Пахнет и отдает миндалем, – не без ностальгии просветил напарника Гиз, уминая угощение. – Орех в ваших краях не растет.

– У нас его тоже нет, слишком теплолюбив, возят из других мест, – заметила я. – Стоит, сволочь, дороговато, конечно, но иногда очень хочется себя побаловать.

– Жаль, что на Хавале не растет, – хором согласились самые восторженные дегустаторы – Лакс с Фалем – и практически одновременно потянулись к конфетам. Я едва успела предупредить сильфа, сделавшего стойку на ближайший трюфель: «Обертку не едят!» А то бог его знает, что могло приключиться с мотыльком, слопай он бумажный фантик. От целлюлозы, конечно, еще никто не помирал, но ведь там еще всякие красители и прочая иномирно-техническая дрянь. Компания с интересом естествоиспытателей наблюдала за крылатым малышом, видно, решила назначить его временно исполняющим обязанности придворного отведывателя.

Разворошив коричнево-золотистый фантик, сильф осторожно обнюхал конфету, чихнул, когда порошок какао забился в нос, лизнул и возмущенно зазвенел, обманутый в лучших чувствах:

– Горько!

– Это обсыпка горчит, ты саму конфету откуси, она сладкая, – сдерживая смех, посоветовала неопытному сладкоежке.

Фаль послушался, отхватил макушку трюфеля и, прижав конфетку к груди, как потерянное дитя, мигом запел по-другому:

– Вкусно-о-о!!! Если б я уже не пообещал делиться, все бы сам съел! Оса, а сколько тут моих тюфелей?

– Я отдам тебе свои, значит, еще четыре трюфеля, если делить на пятерых, – посчитав общее число конфет, сказала, бросив задумчивый взгляд на Дэлькора. Конь уже давно перестал слоняться вокруг да около, подошел и лег сзади, то ли карауля, то ли просто наслаждаясь моим обществом. Нет, коню все-таки сладости не положены.

– Как мало, – закручинился сильф и посоветовал: – Ты в следующий раз побольше принеси!

– Непременно, – весьма кисло отозвалась я, настроение мигом гвазданулось с небесных вершин в какую-то глубокую расщелину, не захватив с собой троса-страховки. – Хотя, если тут кого-то интересует мое мнение, я бы не желала снова оказаться запертой вдали от вас в полной, так сказать, безопасности, даже ради всех трюфелей и миндаля в мире.

– Ой, прости, это я не подумавши сказал, Оса! Ты мне свою долю отдала, а я такое… – запричитал Фаль и, как был с куском конфеты в руках, взлетел ко мне на плечо, пылко обнял, заискивающе затрепетал крылышками, размазывая по шее липкий шоколад.

Получив мое торопливое прощение (хотела бы шоколадных обертываний, накопила бы на спа-салон!), сильф аккуратно слизнул все лакомство и со своих ладошек, и с моей кожи – не пропадать же добру! – и умиротворенно принялся за вторую трюфелину.

– Ты избранная, служительница. Силы никогда не оставят тебя в покое, – коротко и очень уверенно заявил Гиз.

– Похоже, ты мафиози, самый эрудированный из нас по этой части. Видать, много учился без отрыва от производства. Не просветишь веников неграмотных, о чем вообще речь идет? – почти потребовала я.

– Служители непохожи на обычных жрецов или посланников богов, они несут в себе не частицу божественного дара-благословения, а нечто иное. Через них воплощается Закон равновесия, единый для всех созданий. Я слышал, иногда само присутствие служителя восстанавливает нарушенный баланс, он обладает талантом чувствовать и поступать таким образом, чтобы соблюсти равновесие. К голосу служителя невозможно не прислушаться. Дар убеждения дан ему самим Творцом, – промолвил Гиз совершенно серьезно, будто не байки травил, а что-то типа параграфа Конституции излагал. – Такие люди не появлялись уже очень и очень давно, поэтому, наверное, я не смог сразу поверить в твое предназначение, хоть и почувствовал необычность.