Открыв глаза, я машинально смотрю на наших соседей. Рената, наклонившись к Руслану, что-то говорит, я не различаю слов, улавливаю лишь легкую вибрацию речи. Но вся ее поза, то, как она изогнула спину, и даже то, как падают ее волосы, говорит об интимности момента между ними. Я невольно затаиваю дыхание, а потом вдруг вижу, что Руслан резко мотает головой.

Судорожно сглотнув, я отвожу взгляд и впиваюсь глазами в экран. То, что между ними происходит меня не касается. Почти сразу же глухо пружинит диван, Рената встает, Руслан тоже.

— Всем пока, — произносит она механическим голосом и, не дожидаясь наших нестройных «Пока», скрывается в дверях.

— Она обиделась? — растерянно глядя, как Руслан покидает комнату вслед за ней.

— Без понятия. Но думаю, Рус ее отшил.

Наклонившись, я поднимаю с пола пустой фужер и иду к столу, чтобы налить вина. Адреналиновое волнение расползается по коже, и мне хочется поскорее его успокоить. Сквозь упругое бульканье слышится шум приглушенного разговора в прихожей, за которым следует хлопок входной двери. Я быстро подношу фужер к губам, делая жадный глоток, и ловлю на себе наблюдающий взгляд Мирона.

— Тебе налить?

— Нет, малыш, мне хватит. Лучше иди сюда.

Едва я забираюсь к нему под бок, в гостиной появляется Руслан. Никак не прокомментировав уход Ренаты, он занимает свое место, отпивает виски и снова смотрит в экран. Наш киносеанс продолжается как ни в чем не бывало.

— Джек-воробей уже нет тот, — заговорщицки шепчет Мирон, убирая волосы с моей шеи. Его губы прижимаются к оголившемуся участку кожи, рука, покоящаяся на поясе моих шаровар, вновь скользит к животу, поднимаясь выше.

Я жмурюсь и с силой сжимаю его предплечье, потому что он касается моей груди.

— Мирон, мы здесь не одни.

— Здесь темно, — шепчет он, потягивая пальцами мой сосок.

Жар возбуждения окутывает меня моментально, подстегиваемый выпитым алкоголем, и мне приходится прикладывать усилия, чтобы не дышать слишком громко. Вторая ладонь Мирона опускается на шов моих брюк, несильно ударяет по нему, заставляя меня выгнуться, и ныряет под резинку.

— Не надо, — сипло выдыхаю я одновременно с тем, как светящийся прямоугольник экрана начинает расплываться перед глазами, а растущее вожделение вышибает из меня всякие опаску и стыдливость.

В этот момент я хочу верить, что полумрак комнаты надежно нас укрывает, чтобы продолжить испытывать то, что со мной происходит. Как тянет и набухает грудь, оттого что Мирон ласкает соски, и как накаляется низ живота, когда он круговыми движениями массирует клитор.

Его ладонь лишь на секунду покидает мою грудь, чтобы забрать у меня фужер и отставить его на подлокотник, после чего вновь ее сжимает. Твердость члена впечатывается в мое бедро, и только присутствие третьего лица удерживает меня оттого, чтобы не запустить руку под резинку его шорт.

— Надо перестать, — неуверенно повторяю я, но рот Мирона глушит мои слова. Мы целуемся, и я знаю, что он возбужден не меньше меня, потому что его дыхание походит на глухие стоны.

— Хер с этим фильмом, — бормочет он, и резким движением ставит меня на ноги. А пока я задыхаюсь от неожиданности и прерванных ласк, произносит уже громче: — Рус, мы пойдем.

Я не вижу реакции Руслана, потому что дезориентирована возбуждением, и потому что намеренно избегаю на него смотреть. В голове мелькает мысль, что в комнате не настолько темно, и мы сидели слишком близко, чтобы он не заметил происходящего, но сейчас я предпочитаю думать, что это не так.

Мирон с грохотом захлопывает дверь в спальню и, толкнув меня к стене, впивается в рот поцелуем. Теперь, когда мы одни, я не вижу причин сдерживать собственное возбуждение — оно рвется из меня жадными стонами и лихорадочным движением рук. Я запускаю ладонь под пояс его шорт и сдавливаю член. Он каменеет у меня в руке, выступившая смазка увлажняет пальцы.

— Подрочи мне, Тати, — хрипло просит Мирон, стаскивая с меня шаровары.

Я провожу кулаком по его длине, и охаю, потому что пальцы Мирона резко и без прелюдий проталкиваются во влагалище. Больше нет расслабляющих ласк, он быстро и глубоко погружает их в меня, задавая ритм моей руке. Чтобы удержаться на ногах, я обвиваю его плечи, губами прижимаюсь к виску.

— Хочу тебя… Трахни…

Мирон резко отрывает меня от стены, обхватив за талию, сваливает на постель. Быстро оглядывается вокруг, обходит кровать и щелкает кнопкой настольного ночника — он любит заниматься сексом при свете. Коротким движением избавляется от шорт, обнажая покачивающийся член, и сжимает его у основания.

— Сними эту тряпку, малыш.

Я машинально облизываю губы и удовлетворяю его просьбу: сдираю себя футболку и отбрасываю ее в сторону. Взгляд Мирона растекается по моей груди, пока он неторопливо начинает удовлетворять себя рукой.

— Да… Идеальная. Теперь покажи мне свою задницу.

В животе завязывается новый тугой спазм — так действуют на меня его разговоры. В постели Мирон никогда не бывает молчаливым, и запросто мог бы довести меня до оргазма, даже не касаясь.

Я приподнимаюсь на локтях и, перевернувшись, встаю на четвереньки. Прелюдия на диване и выпитый алкоголь окончательно уничтожили смущение, а потому я широко раздвигаю ноги и намеренно прогибаю спину, чтобы обеспечить правильный вид.

Одновременно со звуком всасываемого воздуха половых губ касаются пальцы Мирона. Гладят меня сверху, неглубоко проникают внутрь, заставляя ерзать и постанывать в ожидании, и через несколько секунд сменяются глубоким вторжением члена.

Я всхлипываю от долгожданной наполненности и сжимаю в кулаках покрывало. Ладони Мирона гладят мои ягодицы, поясницу, его движения неторопливые и глубокие. Я люблю этот размеренный ритм, позволяющий остро чувствовать каждый миллиметр нашего слияния — оргазм в этом случае бывает особенно сильным. Я чувствую его скорое приближение: по тому, как в животе концентрируется напряжение, как тяжелеет грудь и как начинают подрагивать ноги.

Мирон выходит из меня, несколько раз проводит головкой у входа, размазывает влагу по клитору. Он всегда знает, когда я на грани, и заставляет меня просить.

— Пожалуйста, трахни… — я поворачиваю голову, чтобы на него посмотреть, и чувствую, как тело каменеет, а сердце начинает грохотать, разгоняя кровь до шума в висках. Потому что в спальне мы не одни. Возле стены рядом с дверью застыла темная фигура. Руслан.

— Мирон… — выходит из меня хриплым шепотом.

Моя фраза обрывается, потому что в этот момент его член вновь заполняет меня до громкого всхлипа.

— Тссс, малыш, — слышу его хриплый голос. — Расслабься. Пусть Рус посмотрит.

Я не могу вымолвить ни слова. Тело и язык словно онемели, сердце бешено барабанит, уничтожая способность мыслить. Руслан здесь, в комнате. Видит нас голыми. Слышит, как я умоляю Мирона меня трахнуть. Смотрит, как мы занимаемся сексом. Мирон его не выгоняет. Все эти факты никак не могут уложится в голове.