голод грозил разорвать ее на части, потому что тех капель, что нацедил колдун, было ничтожно мало. Облизав дочиста кору и сходя с ума от того, что на ней остался запах человеческой крови, Эсмина принялась грызть плошку, превращая ее в крошево. Потом пришлось долго плеваться, потому что вампиры древесину не едят. Несколько раз она в беспамятстве кидалась на Ника, требуя еще крови, но проклятие неизменно отбрасывало ее назад. Измяв своими падениями поляну и вдоволь накричавшись, Эсмина наконец почувствовала, что голод, убивающий ее несколько недель, вроде как ослабел. Опустилась без сил на землю и не поверила своим глазам, когда колдун сунул ей под нос еще одну древесную плошку с кровью. До Эсмины стало что-то доходить, и на этот раз она повела себя спокойнее. В результате получила третью порцию, которая ее тоже не насытила, но по крайней мере успокоила.

«Надо его не пугать, и тогда он даст мне еще», – решила Эсмина и попыталась как можно приветливее улыбнуться. Она хотела вложить в улыбку благодарность, но, почувствовав, что получается привычный оскал, лишь разозлилась.

Вскочив, вампирша выбила пустую плошку из рук колдуна и уставилась на его запястье, которое он уже успел обвязать тряпицей.

– Дай еще! – потребовала Эсмина, слыша оглушительные удары собственного немного ожившего сердца. Получив приток чужой крови, оно грохотало так, что вампирша едва различала, что говорит.

– Садись и слушай! – неожиданно властно произнес Доминик, и Эсмина, растерявшись, села на указанный ствол.

После зимних буранов в лесу виднелось много поваленных деревьев. Некоторые еще продолжали жить – даже в горизонтальном положении. Как же они были похожи на нее…

– Я не смогу тебе помочь, потому что проклятие жертвенной крови снимает только тот, кто его наложил. И он мертв, верно?

Эсмина не ответила, но Доминик догадался по ее глазам.

– Я также не собираюсь кормить тебя своей кровью бесконечно, – продолжил он. – Тебе придется научиться ладить с людьми. Перестать быть животным, вспомнить человеческое. В больших городах люди скучают. Покормить вампира для многих может стать развлечением, и лишь тебе решать, до какой стадии доходить. Убивать необязательно.

– Заканчивай чертову мораль, – прорычала вампирша. Настроение менялось как маятник. Туда-сюда. Кажется, кровь Доминика влияла на нее не в лучшую сторону.

– Насколько я понял, твои проблемы одним проклятием крови не заканчиваются. – Колдун поглядел в сторону костра, где девочка и кот устраивались спать.

Зверюга совсем не возражал против того, что Уилли обняла его, свернувшись вокруг калачиком. Тепло любит, гад.

В последнее время мысли Эсмины метались быстро. Только что она думала о том, какой же мерзавец этот Ник Пятый и как она его ненавидит, а в следующий момент вдруг вспомнила о тепле. Проблеск прошлого был похож на молнию, но она отчетливо ощутила тепло очага, а потом человеческих рук. А еще – тепло выпечки только что из духовки, нагретой на солнце ягоды, лопающейся во рту, теплого морского песка под босыми ступнями… Что-то с кровью колдуна было не так. Как бы ей не получить еще и третье проклятие.

Тем временем Ник в красках описывал ее проклятие номер два, которое сопело у костра, уткнув нос в кошачий затылок.

– Девочка – мертвый дух, который оставит тебя только в одном случае. Если ты отведешь ее в то место, где она умерла.

– Почему я должна это делать? – огрызнулась Эсмина, которая снова начинала чувствовать прежний голод – зверский и неумолимый.

– Потому что к тебе, а не ко мне прицепился призрак, – развел руками колдун. – А уж в мертвых духах, поверь мне на слово, я разбираюсь хорошо. Все-таки это моя специализация. Поступай, конечно, как знаешь, но девчонка будет с тобой до самой смерти. И уж только потом прицепится к кому-нибудь еще. Возможно, тот, к кому она прилепилась ранее, как раз и умер незадолго до того, как вы встретились.

Эсмина представила, как она умирает от голода, а рядом сидит Уилли и с интересом следит за ее предсмертными судорогами. Злость разобрала такая, что она спросила:

– И ты знаешь, где ее могила?

– Нетрудно догадаться. Судя по гербовой застежке с королевскими знаками на плаще, ребенок – наследник королевской семьи. Возможно, та самая дочь королевы, о которой столько болтали.

– Врешь! – не выдержала Эсмина. – Королева умерла беременной, о наследнике лишь ходили слухи.

– Гляди сама. – Колдун бросил ей крупную пуговицу. – Я снял ее с плаща девочки. Эта штуковина заговоренная. Подержишь немного – и сама бросить захочешь. Королевская метка. Только члены королевского рода могли их носить. Между прочим, я собираюсь пуговицу ребенку вернуть, порча мне не нужна.

Ключевое слово в речи колдуна – «могли». Потому что никто из королевской семьи не выжил, а Готенруг с некоторых времен плавал сам по себе. Как лодка без якоря.

Легенду помнили все. Готенружское королевство издревле охраняли феи, которые были в родстве с молодой королевой. Но ее муж увлекся черной магией и провел неудачный ритуал, в результате которого феи-воины превратились в деревья, а в страну хлынула нечисть. Замок был разрушен в ту же ночь, король и беременная королева погибли. Страна превратилась в разрозненные островки городов, где правили бароны, графы и герцоги, но «море» вокруг островков принадлежало нечистой силе, в основном вампирам. Минуло сто лет, а в королевстве по-прежнему царствовали хаос и разруха. Но Эсмину все это не касалось. Ее интересовала лишь кровь.

Правда, кое-что из легенды вспомнилось ей особенно четко. Ходили слухи, что, если тот, в ком течет королевская кровь, вновь сядет на трон, феи-воины проснутся, а нечистая сила, и прежде всего вампиры, будут из страны изгнаны. Уцепившись за эту мысль, Эсмина немного посмаковала ее и спросила:

– Значит, ты полагаешь, что королева успела родить дочь, которую после гибели матери спрятали?

– Могу и ошибаться, – покачал головой Ник. – Но других детей в королевской семье точно не было. У меня две версии. Либо королева к тому моменту родила наследницу и никому не сообщала, ожидая удобного случая, либо ребенка извлекли из уже мертвой женщины. Такая магия возможна. Вопрос в другом. Почему девочку не уберегли? А в том, что она мертва, нет сомнений.

– Почему ты думаешь, что ее могила в королевском замке?

– Может, и не в замке. Но она оттуда родом. Духи находят успокоение либо в могилах, либо в родных местах. Я не знаю дорогу к замку, но там бывал мой кот. Если хочешь, мы можем тебя туда отвести, потому что нам по пути. Я иду к северным топям. И, так уж и быть, в дороге можешь