— Но если эти слухи проникнут в армию перед началом кампании, они могут деморализовать солдат. Русские и римляне всегда сражались бок о бок. Политика смешанного командования и объединения отрядов разных национальностей в один корпус благоприятствовала сплочению наших государств — по крайней мере, мне хочется в это верить.

— Некоторым подобная политика также не по душе.

— Я знаю. Но если мы хотим победить, мы должны держаться вместе. Мы должны быть объединенной Республикой, а не союзом самостоятельных государств.

— Но почему ты не поговорил со мной наедине? Зачем ты затеял этот разговор при Марке?

— Потому что мы живем в Республике. Если бы я стал говорить только с тобой, это было бы несправедливо по отношению к римлянам. Поэтому мне пришлось ставить в неловкое положение вас обоих.

— У тебя это неплохо получилось, — вздохнул Калин.

— А теперь, сэр, я думаю, вам с Марком надо встретиться наедине, все обсудить, выпить по стаканчику и пожать друг другу руки. Потому что если мы не будем воевать вместе, мы обречены.

— А какие у тебя планы?

— Как я уже сказал, я хотел бы заручиться вашей с Марком поддержкой. Необходимо эвакуировать Капуа и переместиться в Рим. Гаарку придется нас окружать, он не сможет пройти сквозь наши войска. Мы будем находиться в городе и, если понадобится, защищать каждый дом.

Каменные стены спасут нас от зимних холодов и помогут продержаться до весны, а там подоспеет наше новое оружие. Будем надеяться, что оно появится на свет раньше бантагского.

— Без Фергюсона мечты о новом оружии кажутся несбыточными.

— У Чака были неплохие ученики, Калин. Не забывай, они же русские. Чак прибыл сюда, не имея специальной подготовки, и тем не менее творил чудеса. Я думаю, что у молодого Федора, да и у вдовы Фергюсона, есть кое-какие задумки. Вот-вот сойдут с конвейера новые броневики и дирижабли.

— Тогда нужно вводить их в бой сейчас.

— Нет, мы дождемся весны.

— А что ты думаешь насчет римской территории вдоль восточного побережья Внутреннего моря? Или он сразу пошлет несколько уменов на запад, к Кеву?

— Я отправлю Десятый корпус на юг защищать римскую территорию вдоль моря. Вместе с большей частью нашей конницы они смогут оказать сопротивление. В первую очередь Гаарк сконцентрирует свои силы на Риме, надеясь, что после победы он пошлет несколько уменов на восток, где уже окончательно с нами разделается. Что касается Суздаля, Пятый корпус сильно потрепали. Они отправятся в Испанию и в случае отступления будут оборонять железную дорогу. Все остальные силы расположатся в Риме. Боеприпасы и продовольствие будут доставляться по морю.

— А Ганс? Что будет с тремя его корпусами? Если их перебросить сюда, Эндрю, возможно, нам удастся удержать линию от Рима до Испании.

Эндрю улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Поверьте мне, мистер президент, Ганс должен оставаться на месте. Он удерживает там по крайней мере десять уменов. Для нас это очень выгодно. Возможно, в настоящий момент позиции, занимаемые Гансом, не играют большой роли, но через год это может стать верным путем к победе.

— Боже, Эндрю, я думал, война кончится через пару месяцев, а ты говоришь, еще год.

Эндрю молча посмотрел на Калина. «Если мы продержимся еще год, — думал он, — это будет неплохое начало».

— Как ты это терпишь? — крикнул адмирал Буллфинч, прячась за мешками с песком, когда на краю траншеи разорвался минометный снаряд.

Усмехнувшись, Ганс Шудер стряхнул куски мерзлой земли с бушлата Буллфинча.

— Прошу прощения, адмирал, за то, что мои офицеры притащили вас сюда, но я подумал, что это поможет поднять боевой дух.

Буллфинч оскорбленно уставился на Ганса.

— Моих солдат, адмирал, не ваших, — захохотал Шудер. Порывшись в кармане, он достал плитку жевательного табака и протянул адмиралу, который отрицательно покачал головой.

— Меня от него тошнит, — пробормотал Буллфинч, — дурацкая привычка.

— Тошнит от табака?! А когда ты торчишь на своем чертовом корабле, который качается из стороны в сторону, тебя не тошнит? У нас тебе будет хорошо, сынок.

— А при чем тут боевой дух солдат? Что ты имеешь в виду? — спросил Буллфинч, наклоняясь, так как у них над головами просвистел еще один снаряд.

— Понимаешь, мои люди постоянно говорят, как замечательно живется на флоте, как у вас тепло на борту, как хорошо вас кормят.

Буллфинч гневно привстал, но Шудер тут же схватил его за плечо и прижал к стенке траншеи:

— Не высовывайся.

Как только он это произнес, над траншеей просвистела пуля.

— За этой частью окопа следит Черный Стрелок, — объявил Ганс.

— Черный Стрелок?

— Бантагский снайпер. Мы думаем, у него винтовка Витворт, которая могла ему достаться при взятии Джанкшн-Сити. И он неплохо с нею справляется, на прошлой неделе уложил пятерых.

Ганс кивнул в сторону углубления в стене траншеи. На стрелковой ступени, укрытый простыней, стоял солдат.

— Видишь его, Даниил?

Несколько человек, стоящих за спиной Даниила, зашикали на Ганса.

— Пусть адмирал снова высунет голову. Кажется, он заприметил его.

Скрестив руки на груди и пережевывая табак, Ганс наблюдал, как Даниил перешептывается с наводчиком, примостившимся рядом с ним у бруствера.

Даниил немного подвинулся, и Ганс услышал щелчок взведенного курка винтовки. Еще одно движение пальцем, и раздастся выстрел. Все затаили дыхание. Оружие выстрелило с таким грохотом, что Буллфинч подпрыгнул от неожиданности. Даниил и наводчик несколько секунд оставались неподвижными. Затем наводчик радостно вскрикнул, а Даниил, чертыхаясь, соскользнул на дно окопа, увлекая за собой напарника. Через пару секунд в бруствер, где они только что стояли, попала пуля.

— Ты убил его! — закричал наводчик.

— Я же говорил тебе, что это наводчик, я убил наводчика.

Напарник Даниила с ухмылкой посмотрел на Ганса.

— Пуля угодила в голову. Жаль, что вы не видели, как ее разнесло на куски.

— Но это всего лишь наводчик, — пробурчал Даниил.

— Держу пари, что старина Черный Стрелок отправился домой менять штаны, — с улыбкой объявил Ганс и похлопал Даниила по спине.

— Надо было еще подождать. Мы всю неделю выслеживали эту сволочь. Надо было подождать. Теперь придется искать другую точку и опять целый день морозить задницу, прежде чем я его замечу.

— Будь осторожен, — ответил Ганс, отдавая Даниилу табак, который все еще был у него в руке, и отошел в сторону.

Ганс взглянул на Буллфинча, стоявшего чуть ли не на четвереньках, и засмеялся. Молодому адмиралу не помешает почувствовать, каково на фронте. Хотя Ганс никогда не сомневался в его мужестве. Привести броненосец почти к самому Сианю — поступок, граничащий с безумием, и уже только за это Ганс был обязан Буллфинчу жизнью. Три месяца, проведенные в окопах вокруг Тира, давали о себе знать. Они испытывали постоянную нехватку во всем. Запасы продуктов — сухарей, тушенки, сушеной капусты и бобов — подходили к концу. Если эта операция затянется, ему понадобится все, что сможет доставить Буллфинч.