Станция метрополитена была заполнена людьми. Они спешили, толкались, закатывали глаза и наиграно цокали языком. В этой спешке никто не замечал одинокую девушку, что сидела возле стены с маленькой картонной коробкой. Колени были поджаты, голова откинута на серую стену с обшарпанной краской, ленивый взгляд скользил по прохожим. Ее светлые короткие волосы красиво обрамляли худенькое лицо с выступающими скулами. Маленький аккуратный носик слегка вздернут. Тонкие губы обветрены. Девушка постоянно облизывала их, пытаясь хоть как-то увлажнить. Прохожие обращали на нее внимание, но как только взгляд опускался ниже, брезгливо одергивали пальто. Ее бедность хорошо просвечивала сквозь одежду. Старый растянутый свитер зеленого цвета хорошо гармонировал с ее глазами, хоть и был на несколько размеров больше. Синие джинсы с низкой посадкой были грязные и протертые. Они неплохо смотрелись на худеньких ножках, но явно требовали стирки. Кожаные ботинки без меховой подкладки. Ноги в них мерзли и из-за нескольких дырок промокали.

–Какой кошмар, девчонка-то симпатичная, но в таких обносках,– бросила одна из мимо проходящих девушек.

–Не говори, думаю наркоманка, вот и просит на дозу,– вторила ей ее подруга.

Уайлли не обращала внимания. Она привыкла выслушивать в свой адрес обвинения. Людям проще было поставить диагноз, чем подать руку помощи.

Несколько монет упали в ее коробку. Девушка подняла голову и едва заметно кивнула молодому человеку. Гитарист. Он часто приходил в метро и садился напротив нее. Его малоизвестные песни привлекали публику. Люди считали парня талантливым, отчего с удовольствием делились деньгами. Именно поэтому он каждый вечер уходил с набитыми карманами, а Уайлли возвращалась ни с чем.

Уайлли поежилась от холода и решила пойти домой. Девушка сгребла монеты из коробки и кинула в карман джинсов. Этого хватит, чтобы купить воду и хлеб.

Интересно, отцу заплатили сегодня зарплату?

Ледяной ветер не щадил кожу. Уайлли натянула рукава свитера. Обняв себя руками, она попыталась не дрожать. Попыталась убедить себя, что ей не так холодно, но предательский кашель вырвался из груди. Остановившись, девушка неуверенно переводила взгляд на две дороги, на перепутье которых оказалась. Одна вела в сторону дома, вторая в сторону местной свалки.

Может быть, кто-то выкинул куртку или плед? Сейчас было бы кстати найти что-нибудь теплое.

Стиснув зубы, она копошилась в баках, стараясь не обращать внимание на подступившую тошноту. Слуха коснулся крысиный писк, но и на него Уайлли не реагировала. Страх перед этими грызунами был ничтожно мал, в отличие от страха быть замеченной одноклассниками. Уайлли ненавидела ту жалость, что вспыхивала в их глазах. Однажды они заметили ее. В тот день они молча прошли мимо, но на следующий принесли несколько пакетов с вещами и едой. Уайлли не смогла сдержать слез.

Перебирая мусорные пакеты, жестяные банки и листы бумаги, она наконец-то нащупала что-то мягкое. Уайлли потянула за край и вытащила небольшой плед. В нем было несколько прожженных дыр и запачканные края, но все же он дарил хоть какое-то тепло. Уайлли накинула его на плечи и поспешила домой.

Жили они на самой окраине города. За ветхим забором, что от сухости склонился набок, стоял одноэтажный дом из гнилых досок и с протекающей крышей. Деревянная дверь сильно провисла и с трудом удерживалась на ржавых петлях. В самом доме было всего три комнаты: гостиная, ванная и кухня. Ни одна из них не отличалась обилием мебели. На кухне стоял старый холодильник, плита, круглый стол и два стула с расшатанными ножками. В гостиной на полу валялись матрасы и некое подобие дивана. Отец сколотил его из сырых поддонов и поставил в самом центре комнаты. Ванная комната выглядела еще скромнее: в прошлом году Уайлли нашла унитаз на свалке, и вместе с отцом притащила его домой. Душевую кабину соорудили из трех металлических балок и прикрыли рекламным баннером. В этих реалиях приходилась выживать. Уайлли держалась. Держалась как могла. Стиснув зубы, сжав кулаки, она держалась из последних сил.

Уайлли отодвинула щеколду и бережно открыла калитку. К их дому не вела дорожка, от того приходилось добираться сквозь слякоть и грязь.

–Пап, ты дома?

–Да, милая, заходи на кухню.

–Что делаешь?– небольшой пакет с продуктами привлек ее внимание.– Зарплату дали?

–Да, но не все выплатили. Вот чуть-чуть прикупил. Голодная? Садись, мама уже скоро будет.

В подтверждение его слов, старая дверь с лязгом распахнулась и показалась белокурая голова. Вместе с ней в дом ворвался запах свежеиспеченного хлеба.

–Берите скорей, пока горячий,– мама развернула пакет и отломила всем по кусочку.

Ничего вкусней Уайлли не ела. Хлеб был горячим, мягким и безумно вкусным. Уайлли потянулась к пачке масла и отрезала от него маленький кусочек.

–Боже, как вкусно,– промурлыкала Уайлли, закрывая глаза.

–Уайлли, где ты была сегодня?

Молча, она вытащила из кармана монеты и высыпала их на стол.

–Милая, пожалуйста, не сиди больше в метро. Занимайся учебой, чтобы не жить такой же жизнью. У тебя выпускной класс, скоро экзамены,– шумно вздохнул отец.

–Пап, я уже живу такую жизнь. Нам нужны деньги. Много денег.

–Всех денег не заработать.

–Не могу перестать мечтать о них. Они бы решили все проблемы.

–Милая, еще покушай. Ты так исхудала,– заботливо протянула женщина, отламывая еще один кусок хлеба.

Мама была права. Уайлли на последнем школьном медосмотре весила сорок четыре килограмма. Медсестра забила тревогу, требовала вызвать родителей и составить обращение в органы опеки. Она не знала, что Уайлли в лучшем случае питалась раз в день. Мама пыталась выбить льготное питание для нее, но директриса была категорична. Лишь добрые поварихи жалели девушку: после окончания обеда, они собирали для нее остатки еды.

–Девочка, сердце кровью обливается, до чего же ты худенькая. Кожа да кости. Такая красивая и с такой судьбой,– постоянно повторяли они.

После этих слов, ком подступал к горлу. Уайлли улыбалась уголками губ, а после закрывала глаза, сдерживая подступившие слезы. Девушка мечтала заработать много денег и достойно отблагодарить милых женщин. Ведь именно благодаря им она не падала в голодные обмороки.

Уайлли оставила родителей на кухне, а сама направилась в комнату. Порванный, бирюзового цвета матрас на полу был ее кроватью. На нем лежало несколько разноцветных пледов, которые дарили тепло каждую ночь. Уайлли стянула с себя свитер и положила на обветшалую батарею, которая едва оттапливалась.

Почему жизнь так несправедлива? Почему я лежу в грязной одежде, на порванном матрасе, немытая, голодная и полностью опустошенная? У всех теплый дом, вкусная еда, горячая вода круглосуточно, а мы позволяем себе лишь раз в две недели греть воду. Эти чертовы счета за электричество – очередная веревка не шее. Я устала. Я так чертовски устала.