куда заносила её судьба скиталицы, в чужих жилищах, — порою грязных, порою смертельно холодных… Ей приходилось непрестанно слушать плач и вопли больных, пришедших к ней за помощью, всё время со страхом ожидать ареста, порою терпеть от своих квартирных хозяев брань и унижения… Как можно было в таких условиях почувствовать Москву?

И всё-таки, Матрона Москву любила! Она чувствовала её духом, она охватывала сразу весь город своим духовным зрением, она слышала колокольные звоны на московских церквах, воспринимала голос ушедших веков, голос Древней, Святой Руси… И не могла не любить Москвы!

Ведь не даром назвали её не Себинской и не Тульской святой, — а Московской: не только потому, что именно в столице явила она свои благодатные дары в полной силе. Матрона духом московская: тёплая, ласковая, родная, заботливая… Чтобы лучше понять это, попробуйте мысленно сравнить её облик с обликом другой великой русской блаженной — Ксении Петербуржской. Какая Ксения строгая, собранная, сосредоточенная, — совсем по-петербургски! Ксения — она как учительница, Матрона — как нянюшка. Вдвоём они окормляют две русские столицы, стоят в головах у страны.

Матрона много жилья переменила в Москве: жила она и на Пятницкой улице, и в Сокольниках — в летней фанерной будочке, и в подвале дома по Вишняковскому переулку — у племянницы, жила у Никитских ворот, в Петровско-Разумовском, гостила у племянника в Сергиевом Посаде (Загорске), в Царицыно… С жильём в Москве было трудно, — да не каждый и решился бы поселить у себя блаженную, превратить своё жилище в некую смесь часовни и лечебницы, куда непрерывным потоком тянутся страждущие и богомольцы. Скрыть такой поток от властей было невозможно, и хозяин квартиры, поселивший у себя Матрону, немедленно попадал в поле зрения «органов». Словом, выбирать жильё блаженной не приходилось… Почти везде Матрона жила без прописки, несколько раз чудом избежала ареста. Порой ей приходилось жить у людей, относившихся к ней враждебно. Вместе с ней жили и ухаживали за ней, за беспомощной калекой, послушницы, которых Матрона называла хожалками. Внешне жизнь её текла однообразно: днём — прием людей, ночью — молитва. Подобно древним подвижникам, она никогда не укладывалась спать по-настоящему, а дремала, лежа на боку, на кулачке. Так проходили годы. Постоянно живя в Москве, Матрона порою гостила и в своей деревне — то вызовут её по какому-то делу, то соскучится по дому, по матери… Нет сомнения в том, что первые вести о благодатных дарах блаженной Матроны москвичам принесли именно себинцы.

Вот рассказ Анны Филипповны Выборновой, дочери старосты Себинской Церкви:

— Я, конечно, сама этого не помню: мне было тогда девять месяцев. Колдовство, оно и сейчас есть, и тогда было. Вот мне и сделали: тётка посмотрела, как я в люльке лежу, погладила меня — и у меня ножки согнулись в коленках, не разгибаются. Пришла мама с работы, а ребёнок грудь не берет, кричит во всю глотку, лежит, подогнув ноги к груди, будто их скрутило… Никак мама их не могла распрямить, и в свои девять месяцев я не могла ходить. Матрюши тогда не было в деревне, она жила в Москве. Дядя поехал за ней и привез её в Себино. О приезде Матрюши сообщили нам родные. Мама моя тут же побежала к ней просить помощи. Матрона жила от нас домов за восемь. Хожалка её была недовольна: «Вот не дадут бедной поспать!» А Матрюша говорит: «Приноси, приноси, Аксиньюшка. Люлечку вынеси на ветерок, пускай лежит на улице люлечка, а с девочкой приходи ко мне». Матрюша читала надо мной молитвы часа два, — я у неё на груди заснула. Заснула и мама принесла меня домой. Матрона говорит: «Клади её на чистое место, да всё покропи водой — и люлечку, и весь дом». Положили меня на стол, люлечку приносят. Матрона воды дала, покропила всё водой, положила меня в люльку. И вот, когда я в люльке зашевелилась, мама взяла меня, к столу поднесла, посадила. Уже я сижу и ножки опушены! Потом я скинула с колен одеяло, встала на ноги и смеюсь, смотря на родных братьев (у меня три брата было). Все обрадовались, ну а я засмеялась и уже стала ходить. Вот так за сутки я сделалась здоровою. Вот какая помощница была наша Матрюша. Мама всё время к ней ходила, ещё когда молодая была: в Москву ездила, — и всё время она помогала маме.

Вот ещё один рассказ о колдовстве, о порче… Собственная злоба и зависть зачастую приводят человека к сговору с нечистой силой, а мы своими грехами даём ворожеям возможность возобладать над нами. Можно сказать так: грех на душе, точно грязь на теле. Где грязь, там микробы, где микробы, там болезни. Где грех, там бесы, где бесы, там несчастья, — и порою бесы действуют по сговору со злыми людьми; но лучшая защита от тех и от других — душевная опрятность, чистота сердца.

…Мы ничего не знаем о раннем периоде московских скитаний Матроны, о том, как жила она в 20-х годах, когда по России гулял НЭП, когда кровавые гонения эпохи военного коммунизма несколько подзабылись и сменились балаганным глумлением молодых безбожников. Москву ещё не начали перестраивать, церкви ещё стояли, а и многие действовали, собирая сотни простых москвичей, и колокольный звон сорока сороков всё ещё разносился над столицей.

Первые свидетельства о московской жизни Матроны относятся уже к началу 30-х годов. Грянула коллективизация, столица наполнилась голодными крестьянами, и многие из них, отчаясь найти сочувствие у властей, искали молитвенной помощи у блаженной. Стало быть, тогда имя её уже было славно в Москве. Ходил по столице такой рассказ…

…В тульской земле, неподалёку от Себина, в деревне Щепено на выселках жили две сестры-крестьянки — Наташа и Шура. Вдвоём вели нехитрое хозяйство, держали корову и лошадь. Помогала им за стол и кров нищенка Параскева. Когда деревню начали «кулачить», сестёр определили в богатеи: пользуются наёмным трудом, держат батрачку, стало быть, мироеды. Раскулачили: отняли и лошадь, и корову, а как жить дальше — не сказали.

Шура поехала искать правды в Москву, к Калинину, но не очень-то надеясь на успех решила сперва попросить молитв у Матроны. Но она не знала, где ей искать блаженную, и попросила совета у родственников. «На что тебе Матрона?» — ответили родственники, — «Это старушечье дело — Богу молиться, а ты молодая, красивая, тебе женихов искать, а не блаженных-убогих». Выслушав такой ответ, огорчённая Шура легла спать, и увидела во сне