— Радуйся, что тебе Леина повесть досталась, — сказала Петровна, когда я поведала ей об обеих мамах и сравнила настоящую с вымышленной. — В новомодных детских книжках родители обычно кончают с собой.

У нас, впрочем, все было немного иначе, чем у Леи: никакой новый мужик на горизонте не маячил и к плите не рвался. Кухню, увы, оккупировала мама. Она теперь не только покупала продукты, но и готовила — к сожалению, сплошь веганские блюда. Холодильник был забит какой-то коричневой дрянью в стеклянных банках — наверное, она до жути полезная, но выглядит как инопланетянин, пропущенный через блендер. В ящике для овощей и фруктов лежал грюнколь, который мама именовала на английский манер «кейлом». По утрам она протирала грюнколь с имбирем и бананом и постоянно, хотя и безуспешно, пыталась подсунуть эту пюрешечку мне. Затерроризированная грюнколем, я перед уроками часто спасалась донером. Мама утверждала, что мясо вызывает преждевременное старение, а вот если есть кейл, будешь молод и здоров.

— Ну и ладно, — отвечала я. — Значит, скоро я буду выглядеть старше тебя. Мне по барабану.

У отца на меня времени не было. Его новый отпрыск еще даже не родился, но уже требовал кучу внимания.

— Что поделаешь, — говорила Петровна. — Вот настрогают они еще троих, будет у них дома вечный шум-гам-тарарам, и начнет твой папахен ездить в командировки с секретаршей. Тут-то он о тебе вспомнит, замучается угрызениями совести и купит тебе кабриолет. Но до тех пор придется тебе пожить бедной сироткой.

Алисия по-прежнему чувствовала себя плохо, много лежала и, вероятно, требовала, чтобы мой отец лежал вместе с ней. Я слала ему ободряющие сообщения: «Все будет хорошо, я точно знаю». При этом я вслепую полагалась на Лею. Моему отцу она в своей книжке не уготовила никаких неприятных сюрпризов. За него и его новую семью я ни капли не переживала.

Другое дело Яспер.

Он выражал свои чувства не так по-дурацки, как я опасалась. Сперва он принялся писать мне — не в чате нашего класса, а в личку. Смотрела ли я тот или иной фильм, не сходить ли нам поесть мороженого — я все эти вопросы игнорировала. Поэтому писать он вскоре прекратил. В этом отношении он оказался понятливее, чем Йонатан из книжки. Тот-то буквально бросил свое сердце к моим ногам, а потом жаловался, что я на нем оттопталась. Да-да, именно так он и выражался. Петровна говорила, что, когда люди все время поминают свои органы, она чувствует себя в лавке мясника.

Но настоящий Яспер, по счастью, о своем сердце не рассказывал. Он просто смотрел на меня, я прямо-таки чувствовала его взгляд. Стоило к нему повернуться, он тут же расплывался в улыбке. Предлагал мне помочь с математикой — как будто у меня Петровны нет. И протягивал бутерброд, когда я демонстративно швыряла в урну свой, с кейлом поверх какой-то коричневой кашицы: даже вечно голодная Петровна отказывалась его не то что есть — нюхать.

В остальном Яспер мне не слишком надоедал. Иногда у меня даже возникало чувство, что он меня заботит больше, чем я его. Когда он прекратил забрасывать меня сообщениями, я сама стала писать ему время от времени по вечерам: «Чо-как?» Или слала пару смайликов.

Но в школе я с ним по-прежнему не разговаривала. Мне просто нужно было убедиться, что он никуда не делся. Не умер раньше времени. Неудивительно, что бедолага никак не мог взять в толк, что происходит.

И вот однажды утром Яспер в школе не появился. Сердце у меня замерло. Я полезла за телефоном и принялась лихорадочно строчить сообщение. К несчастью, у нас как раз была математика, а герр Шмехель из тех учителей, которые всегда всё видят. Он безжалостно меня высмеял и «айфон» забрал. Получишь у школьного секретаря, сказал он.

Такой засады со мной еще не случалось. Все мы в школе не выпускаем мобильников из рук, но попадаются только тупицы. Согласно школьным правилам, забрать телефон у секретаря можно не раньше чем через неделю. Поэтому пришлось придумывать причину, почему он мне нужен срочно. Сперва я вознамерилась наплести фрау Новотны, что у меня вот-вот родится братик или сестренка и я должна постоянно быть на связи. Это ведь почти правда. Секретарю совершенно не обязательно знать, что этот самый братик или сестренка пока размером с корнишон.

Но потом я решила: позориться, так до конца.

— Я просто очень волнуюсь за Яспера, — сказала я фрау Новотны. — Он сегодня не пришел в школу. Я спросила его, где он пропадает, а он не ответил, даже не прочитал сообщение! Боюсь, как бы с ним чего не случилось…

Она подмигнула мне.

— А разве он не сказал тебе, что ему сегодня удаляют зубы мудрости?

— Нет. — Щекам стало щекотно, но я выдержала ее взгляд.

— Похоже, у вас пока еще не очень близкие отношения?

— Не очень!!!

С понимающей улыбкой она протянула мне «айфон».

— Не переживай. Они все такие. Мне муж тоже ничего никогда не рассказывает.

В книжке несчастный случай происходил на пикнике в июне, так что теоретически время у меня еще было. Но разве можно полагаться на такие сомнительные расчеты? Петровна тоже не знала, верить Лее или нет, но считала, что ничего случайного в такой книжке быть не может. Произойдет все именно так, как в повести, или нет — я должна быть готова к любому повороту.

Мы зашли в тупик, и Петровна еще раз попыталась достучаться до Леи Эриксон. Сама я не решалась. Петровна звонила в издательство и писала какие-то письма, но Лея Эриксон больше не подавала признаков жизни.

— Нет, ну какая хамка, просто слов нет, — злилась Петровна, а я лишь пожимала плечами.

Наш с Яспером доклад отложился на неопределенный срок: у бедняжки фрау Майер произошло эмоциональное выгорание, и ее упекли в больницу. Мы были этому рады, и совесть нас совершенно не мучила. Только Петровна скривилась:

— Ну вот, теперь как начнутся замены — будем в игры играть да картинки рисовать.

Но учителя, которые могли заменять, тоже все слегли, поэтому вместо немецкого у нас теперь были окна.

— Если все равно приходится тут сидеть, надо хоть как-то развлекаться, — решила Петровна и на следующий день притаранила колоду карт. Она попыталась научить меня какой-то игре, уверяя, что тут всё проще пареной репы, но я никак не могла продраться сквозь темный лес правил. Я постоянно забывала, что какая-то там карта бьет все остальные, но только если она определенной масти и лежит слева.

Вконец разочаровавшись, Петровна бросила карты под парту.

— Давай лучше в шахматы попробуем — может, математика у тебя лучше пойдет.

— Спасибо, не надо.

— Ты прямо секси, когда думаешь.

Она сказала это просто так. Но когда мы уселись с доской в буфете, тут же нарисовался семиклассник и сфоткал нас для школьной газеты. Через пять минут Петровна смахнула фигуры с доски и наконец разрешила мне открыть «Ютуб» — там я нашла страшно увлекательное видео о том, как готовить капкейки.