Была бы сестра-книгохранительница на месте, непременно доложила бы настоятельнице.

Но монастырская библиотека пустовала. Поэтому Катрин и выбрала этот поздний час. Знала, что никто не сможет ей помешать, никто не будет стоять за спиной и задаваться вопросами зачем Пресветлая читает трактат по истории темной магии. 

С тех пор как кровавый ритуал связал ее с призраком, Катрин проводила здесь почти каждый вечер. Каждый, когда получалось вырваться из дома, не привлекая внимания остальных обитателей.

Особенно одного обитателя. 

Узы, которыми монашку связал покойный некромант, не были тяготны. Но само их существование пугало. Катрин хотела знать на что подписалась в подвале проклятого дома под угрозой смерти. Что должна по этому договору, и как его расторгнуть. 

Монашка вернулась к книге.

“Считается, что прошедший ритуал не сможет заключить брачного союза с другим человеком, поскольку боги не благословят его. Связывание судеб оставляет след в ауре. Маги Давенора утверждают, что ритуал нерасторжим, однако есть свидетельства…” 

За спиной раздался ехидный смешок.

— Ох уж эти женщины. Еще и брачной ночи не было, а она уже думает как бы сбежать… 

Катрин с криком отпрянула в сторону. Каблук поехал по полированному мрамору, и монашка, взмахнув руками, полетела на пол.

Она непременно бы упала и ушиблась, но вмешался призрак. Воздух под ней спружинил, обрел плоть. Чужие руки подхватили, оберегая от удара. Катрин в изумлении распахнула глаза и обнаружила себя лежащей прямо на мужчине.

Тайберг уже ловил ее однажды, но тогда его прикосновения были похожи на хватку гибких воздушных струй. Ничего человеческого. 

Сейчас он казался на удивление плотным. Странно прохладным, но почти живым. 

И что самое возмутительное — он был без одежды.

Губы некроманта разошлись в ехидной ухмылке.

— Ты так торопишься, милая женушка. Даже не знаю готов ли я переводить отношения в горизонтальную плоскость… 

От неожиданности Катрин снова выругалась.

— Ого, какие слова ты знаешь! И разве пресветлым девам подобает богохульствовать?

— Какого демона ты делаешь здесь? — прошипела она, пытаясь вырваться из объятий, но внезапно обретший материальность призрак цепко держал свою добычу. — Тебе же нельзя покидать пределы дома! 

— Это кто сказал? 

Так было записано в материалах дела. Но с чего храм решил, что призрак неспособен выйти за пределы Кленового особняка? Только потому, что Тайберга никогда не видела вне жилища?

— Ты даже не представляешь на что я теперь способен, милая женушка.

Плотные и вполне осязаемые пальцы скользнули по скуле Катрин, обвели контур губ. Кожу закололи приятные мурашки. 

Монашка замерла, не зная, как реагировать. Она никогда не была в подобной ситуации. Серый балахон надежно отпугивал развратников. 

Тайберг подался ближе, почти касаясь губами ее губ. От него пахло подвалом. Холодом, прелыми листьями, сырым камнем. Что уже гораздо лучше, чем запах тлена, но все еще далеко от изысканного парфюма. 

— Доберемся до кровати, и я покажу все, на что способен. — интимно шепнул призрак. — Нам будет очень хорошо…

И тут же растаял под ней, заставив Катрин грохнуться на пол. 

— А нет, не будет, — хохотнул он над ее головой, снова конденсируясь из воздуха. — Я уже старенький, долго не могу. 

Катрин поднялась, проигнорировав протянутую руку. С досадой отряхнула одеяние, отворачиваясь, чтобы он не прочел по ее горящим щекам, как смущает ее эта ситуация.

— Ты это специально? 

— Уронил тебя? Нет. Сама видишь — не держу долго форму.

Он словно издевался над ней, по-прежнему оставаясь обнаженным. 

— Оденьтесь, мессер, — потребовала Катрин. 

— Все для тебя, дорогая. 

Тайберг замерцал, утрачивая материальность. Призрачное тело облек старомодный фрак — такие уже лет сто как вышли из моды. Распущенные волосы сплелись в короткую косичку. Некромант смахнул с плеча призрачную пылинку и подмигнул Катрин.

— Так лучше? 

— Да. И я буду благодарна, если вы и дальше останетесь в рамках приличий. 

— Не обещаю. Брось, сладкая, какое смущение между супругами, — Тайберг прошелся вдоль книжных шкафов, изучая корешки. — Хорошая у храма коллекция. Жаль, досталась дуракам.

— Почему ты называешь меня “женушкой”? — пассаж про “дураков” Катрин предпочла проигнорировать.

— Потому что мы связаны брачным ритуалом. Ты же сама только что читала.

— Я — невеста Света… 

— Ой, не дури. Нет никаких “невест света”, да и насчет самого Света я что-то сильно сомневаюсь. По крайней мере, такого, как рисуют ваши святоши — белобородый дядька на облаке. Монашество — добровольная аскеза для увеличения личной силы. Но тебе она не нужна, я и так поделюсь со своей ненаглядной. 

Магия щедрою рекой хлынула от некроманта к Катрин. Монашка охнула и отпрянула, чувствуя, как ее захлестывает поток силы — слишком могучей, чтобы Катрин могла справиться с ней. 

— Хватит!

— Извини, не рассчитал, — он подошел, ступая мягко, как кот. Остановился слишком близко, чтобы Катрин могла чувствовать себя в безопасности. И снова словно мигнул в пространстве, обретая плоть.

Обнаженный, хорошо сложенный мужчина. Немного сухощавый и уже не молодой, но подтянутый и опасный. Темные волосы распущены и разметались по плечам. Если бы не легкое свечение, исходившее от некроманта, Катрин сказала бы, что перед ней живой человек. 

Против воли Катрин на ее щеках снова вспыхнул румянец. Приходилось прилагать усилия, чтобы не опускать взгляд ниже его груди — безволосой, с бугристым шрамом на левом плече.

Ей случалось помогать сестрам-целительницам в уходе за больными, и на голых мужиков Катрин в свое время насмотрелась в избытке. В том числе на их смешные отростки, которыми они так гордятся. 

Но это было не то. Те болящие были безымянными пациентами. Страдающими и жалкими. Они не источали этой притягательной харизмы. Не были могущественны, непредсказуемы, бесконечно опасны…

Они не были Тайбергом. 

— Мы с тобой в одной лодке, Катрин. Связаны судьбами и магией… Даже не надейся сбежать, — на резком лице все так же плясала глумливая ухмылка, но глаза мессера были странно серьезны. 

— Это ведь из-за ритуала?! — внезапно осенило ее. — Ты становишься… живым?

— Умная девочка. Я становлюсь живым, ты становишься магом. 

Катрин похолодела. 

— Ты… пьешь мою жизнь? 

— Не лепи из меня монстра, женщина. Разве ты не слышала, что в хорошем браке супруги, одаривая друг друга, приумножают богатства?