– Думаю, из-за того, что все сложилось не так, как я надеялась.

– Вот как. И на что же ты надеялась?

– Вернуться домой, в Стокгольм. Обычно мы приезжаем в Хиллесгорден только на лето, но теперь мои родители решили остаться здесь до конца войны. Они полагают, что в Сконе жить безопаснее.

– Тебе здесь не нравится?

– Все мои друзья остались в Стокгольме, – начинает заводиться Анна. – Я здесь практически никого не знаю. А еще меня зачислили на курсы медсестер. Я хочу работать, помогая другим.

– Как героиня той книги, – замечает Лýка с улыбкой на лице. – По-моему, прекрасная идея.

– Мои родители думают иначе, – вздыхает Анна.

Лýка берет палку и начинает чертить ею по земле.

– Я тоже хочу получить образование. Хочу изучать политологию и стать журналистом, как отец.

– И почему ты не учишься?

– Не могу же я бросить маму с Франческой. Я батрачу на здешних хуторах, живем на мои заработки, и они не справятся одни, если я уеду. Да и мой шведский пока оставляет желать лучшего.

У Анны от волнения перехватывает горло. Непонятно почему, но внезапно ей захотелось рассказать Лýке обо всем.

– Думаю, отец предпочел бы, чтобы я вышла замуж. Он считает, что женщины – по крайней мере, в его семье, – вообще не должны работать.

– Похоже, мы оба с тобой в ловушке – каждый в своей.

– Похоже, что так.

Подцепив палкой упавший лист, Лýка отшвыривает его в сторону.

– А чем занимается твой отец? – интересуется он.

Анна выпрямляет спину. Зачем ему это? Сразу приходит осознание, насколько непристойна вся их беседа. Она не знает Лýку, а даже если бы и знала, девушке не подобает находиться наедине с молодым человеком среди леса.

– Мне пора, а то мать позвонит в полицию, и меня начнут искать, – говорит Анна, поднимаясь.

Лýка понимающе улыбается, и на его золотисто-смуглой коже проступают ямочки.

– Если опять захочешь смыться из дома, я найду еще зверюшек, чтобы показать тебе.

– Спасибо, буду иметь в виду.

По пути домой Анна клянет себя за откровенность. Не надо было рассказывать незнакомцу о своей семье, но Лýка так расположил ее, что захотелось открыться. Он кажется таким добрым и бесхитростным – совсем не похож на молодых людей, с которыми она привыкла общаться. Они никогда ничего не делают от чистого сердца.

Анна вспоминает свою лучшую подругу Сив, и все сжимается внутри от тоски по дому. Та посмеялась бы от души, узнав, что она пошла за батраком в лес посмотреть на лисью нору. Ведь Сив считает, что, если у парня нет студенческой фуражки, он не достоин того, чтобы с ним танцевали. Как бы Анне ни было приятно общество Лýки, они с ним из разных миров.

Она пинает камешек, который пару раз отскакивает от дорожки и исчезает в высокой траве. Единственный плюс деревенской жизни – это то, что мать с отцом не очень беспокоятся о том, что она делает днем. Здесь у нее больше свободы, чем дома, в Стокгольме: ей разрешают гулять по взморью и ездить на велосипеде в Хельсингборг, когда захочется. Пока она прилежно учится, готовится к урокам игры на фортепиано, вовремя приходит на занятия танцами и возвращается домой к ужину, они ее не трогают, и Анна разумно полагает, что эту свободу надо ценить. Но в то же время ей кажется, будто пока она живет в Сконе, жизнь проходит мимо.

Родительские слова о том, что она не сможет стать медсестрой, застряли в сознании и постоянно гложут – Анна думает, как переубедить мать с отцом. Ничего скучнее работы секретаря представить себе невозможно. С тех пор как в газете ей попалась статья о солдате, лишившемся обеих ног, девушку переполняет страстное желание помогать другим. Если бы только она могла быть рядом и держать беднягу за руку, ситуация, в которой он оказался, стала бы чуть менее ужасной. С какой это стати, скажите на милость, Анна должна работать на какого-там директора, когда у нее есть реальная возможность помогать людям, заботясь о больных и раненых?

Впереди в отдалении возвышается имение. Оно спрятано в тени деревьев, и от этого кирпичные стены выглядят мрачными, несмотря на разливающийся вокруг солнечный свет. Огораживающая переднюю часть сада стена заросла хмелем и фаллопией, дорожка к дому вымощена большими каменными плитами с неровными углами. Дом выглядит старомодно, словно реликвия ушедшей эпохи.

Анна чувствует, как что-то сжимается в груди. Каждый раз, когда она подходит к Хиллесгордену, кажется, будто на шею накидывают аркан. В этом доме душно, Анне претит находиться так далеко от всего, что ей дорого. Но как заставить родителей понять это? Отец любит старое родовое поместье. Дома, в городской квартире, у него даже есть фотография имения в рамке.

Девушка вздыхает. Долго она здесь не выдержит. Как угодно, но ей надо вернуться в Стокгольм. Только вот как?

Глава 7

Апрель 2007 года

Мать Ребекки усаживается на высокий табурет у кухонного стола и сцепляет руки замком прямо перед собой. Сосредоточенный вид матери заставляет девушку нервничать, она возится с мерной ложкой для кофе и рассыпает порошок, при этом не переставая болтать обо всем подряд. Ты знала, что Герда продала свое имение? Там поселилась молодая пара. Я только хозяина видела, но он показался мне не очень-то любезным. А еще бабушка завела кошку – вот уж никогда бы не подумала, что она на такое способна. Кстати, похоже, что автобусы теперь ходят сюда реже. Я сто лет прождала.

Продолжая говорить, Ребекка достает и ставит на стол две кофейные чашки и пачку крекеров, но маминого взгляда избегает. В конце концов она не находит новых тем для разговора и присаживается напротив матери.

– Значит, тебе наконец дали отпуск на работе?

Материнский голос звучит строго, поэтому Ребекка в ответ лишь кивает. Удобная ложь для них обеих: мол, дочь редко приезжает в Сконе потому, что без нее никак не могут обойтись на работе.

– Да, бабушке очень нужна была помощь. Мне кажется, ей уже трудно справляться одной.

– Этот дом совершенно не приспособлен для старого человека, – замечает Камилла, оглядываясь вокруг.

– Да, и это еще при том, что я попыталась убраться.

Мать кивает:

– С Йуаром все в порядке?

Ребекка косится на оловянную чашку, в которую положила подаренное им при помолвке кольцо, чтобы не повредить, пока будет заниматься ремонтом и уборкой. Будь у них с матерью нормальные отношения, она бы, наверное, с радостью показала