– Профессор, у нас нет свободного стола, – замечает главный врач, – и потом, я полагаю, что наши люди важнее.

– Нет! – грубо обрываю я его. – Нет, господин майор, важнее всего человек, жизнь которого под угрозой. Если нет свободного стола, пусть мне поставят обычный стол в операционной. Если и этого нет, все равно, тогда я буду оперировать прямо на носилках. Но операция состоится! Нужно срочно действовать, иначе в операционную доставят уже труп. Я бегу готовиться.

– А кто же должен вам ассистировать? – возмущенно спрашивает он.

– Вы лично, господин майор! Если я могу вас попросить, – другие при деле. Быстро отдавайте свои распоряжения и – ко мне.

Раскрыв рот, он смотрит мне вслед. Я бегом мчусь в операционную.

– Господа! – обращаюсь я к коллегам. – Скорее отодвиньте что-нибудь в сторону. Срочная операция. Эмфизема легких. Человек задыхается. Стол сюда! Мне нужен скальпель, два крючка, несколько зажимов. А вы работайте дальше. Ассистировать будет главврач.

Коллеги смотрят на меня в недоумении. Такого у них еще не было. Санитары в операционной быстро реагируют, они сразу соображают, в чем дело. Из какого-то кабинета мигом притаскивают стол, покрывают его белой тканью. Тут же вносят и кладут русского. Я снимаю мундир, повязываю резиновый фартук, быстро опускаю руки в раствор сублимата, досуха вытираю их, натягиваю резиновые перчатки. Главврач, заметно побледневший, проделывает то же самое, ему приходится переступить через себя.

Абсолютно обнаженное тело лежит на столе. Жуткое зрелище.

Начали: на область шеи льется йод, размазывается, затем шею закрывают. Молча я вручаю доктору зажимы, беру скальпель. Наркоз? Нет, русский уже серо-синего цвета и давно потерял сознание.

Теперь с предельной концентрацией я командую:

– Шейный разрез! Вы, коллега, зажимаете торчащие сосуды. Ясно?

Я приступаю, делая поперечный разрез над скуловой впадиной. Тотчас же из сосудов брызжет темная кровь.

– Давайте зажимайте, – кричу я безвольному ассистенту и быстро разрезаю ткань. Ножницы проникают в полость за грудину. Вдруг из раны под мощным напором вырывается воздух. Возможно, это спасение.

– Кислород, быстро, – приказываю я стоящему рядом санитару.

Из напряженного, опухшего горла через рану постоянно выходят наружу газы. Удушение спадает.

У нас на глазах человек расслабляется, к лицу приливает кровь. Теперь с помощью новокаина я блокирую нервные окончания в области шеи с двух сторон, чтобы, придя в сознание, раненый не сошел с ума от боли.

Тем временем остальные хирурги заканчивают свои операции. Напряжение в зале передается всем. Они с любопытством подходят и наблюдают за нами. Все смотрят на изуродованного человека, который по-прежнему выглядит как водолаз.

Мы успели, нам удалось! С каждой минутой дыхание налаживается: через двадцать минут русский очнулся.

Главврач тоже пришел в себя. Кажется, он под впечатлением от сделанного и очень доволен собой. Неожиданно начинает болтать без умолку. Все улыбаются.

Осталось наложить мягкую повязку, и дело сделано. Теперь нужно только обрабатывать рану. Воздушная эмфизема спадет сама.

Конечно, все счастливы. Иногда единственное, что человеку нужно, – это просто быть счастливым.

На следующий день главный врач армии приказывает мне отправляться в Усть-Долись, деревню, расположенную прямо на краю окруженной территории, около озера Невель. Говорят, тамошний полевой госпиталь крайне перегружен. Судя по карте, местечко расположено в сорока километрах к югу от Пустошки. Итак, сначала нам нужно ехать до Пустошки, а затем свернуть на юг. Тяжелые бои с русскими, попавшими в окружение, все еще в полном разгаре. Невзирая ни на что, они пытаются прорваться.

– Господин генерал-майор, – спрашиваю я, – вы не знаете, дорога от Пустошки на юг, в сторону Усть-Долиси, свободна? Сумеем ли мы добраться?

– Не имею ни малейшего представления, – усмехается он. – Да вы сами увидите. Поезжайте спокойно. Все будет в порядке.

Необычное утешение.

Я в бешенстве. У меня отобрали Густеля, перекинули его на другую машину, а вместо него в качестве ассистента дали какого-то непробиваемого флегматика, в чьих хирургических и водительских способностях я вовсе не уверен, и как назло именно перед этой поездкой в Усть-Долись. Густеля необходимо вернуть! Я мчусь к командиру и договариваюсь с ним. Нам дают открытый автомобиль, что меня очень устраивает.

До Пустошки все идет гладко, затем начинаются приключения. Ни один человек не может нам сказать, что нас ждет в лесу южнее Пустошки. Сначала мы переправляемся через несколько взорванных Иванами мостов, затем оказываемся в необъятно огромном лесу. Рядом со мной на сиденье лежит готовое к бою оружие. Местность становится все более пустынной, не видно ни одной машины, ни единой души, мы сами кажемся себе покинутыми всеми. Повалено много деревьев, однако мы каким-то чудом проезжаем и движемся дальше по темному лесу, по совершенно прямой просеке, каждый момент ожидая сюрпризов.

Дорога поворачивает, и нашим глазам открывается пренеприятнейший сюрприз: на бесконечно прямом пути далеко впереди мы видим танки.

– Дружище, Густель, давай вправо. Сворачивай на обочину и останавливайся.

Он выкручивает руль, в то же мгновение я высоко поднимаю бинокль и осматриваю приближающуюся танковую колонну. Кто это может быть? Иваны? Немцы? Щекотливый вопрос. Чертовски неприятная ситуация. Я не могу поверить в то, что это русские танки. Однако полной уверенности нет.

– На, посмотри. – Я передаю бинокль Густелю. – Думаю, это немецкие танки.

Густель не уверен. Взволнованно я говорю:

– Если это русские танки, то у нас в багажнике есть граната. В любом случае поедем на свой страх и риск. Давай едем дальше.

Медленно-медленно Густель давит на газ, машина трогается. Я не выпускаю танки из виду. Выстрелов не раздается, это успокаивает.

– Густель, прибавь газу.

Он переключает скорость на вторую передачу. А потом мы дружно и с облегчением вздыхаем, по белым четким крестам распознав немецкие танки. Они останавливаются перед нами. Из люков выглядывают люди в черной форме. Сверху долетает голос озадаченного лейтенанта:

– Откуда вы? Кто вы вообще такие? Как оказались за линией фронта?

– Разрешите представиться, – я отдаю честь, – хирург-консультант армии. Впереди дорога свободна от врага, господа!

Тут вся компания ухмыляется, эхом разносятся смешки.

– Теперь хирурги вместо патрульных? – шутит, спускаясь с танка, командир колонны.

– В свободное от работы время, господин капитан. Главный врач армии пообещал: все будет в порядке. И как видите, все действительно оказалось в порядке.