Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я всем этим займусь, не беспокойтесь.
– Но есть еще одна вещь, которую мы оставляем без внимания.
– Что именно?
– Удалось вам узнать что-нибудь новое про киллеров?
– Нет, но я договорился завтра в десять утра встретиться с инспектором Абаскалем; именно у него и его помощников имеются все данные по наемным убийцам, и сейчас они изучают наше дело.
– Отлично.
– Правда, вы надавали мне столько поручений, что я вряд ли поспею к десяти.
– Я сама побеседую с Абаскалем. Надо как-то специально подготовиться к этому разговору?
– Да нет, просто послушайте, что он вам скажет, вот и все.
– За свою жизнь только это я и научилась делать как следует.
Мы тщательнейшим образом разметили план работы, потратив на это остаток воскресного вечера. И наверняка заслужили по медали, но так как никто нам их давать не собирался, с меня хватило внутреннего удовлетворения. Вернувшись домой, я хотела поскорее лечь спать, хотя и понимала, что если начну вспоминать сцены из просмотренной передачи, вряд ли сумею заснуть. Проходя через гостиную, я заметила мигание автоответчика и с большим удивлением услышала голос моей сестры Аманды:
Петра, позвони мне сегодня вечером, даже если вернешься очень поздно.
Я глянула на часы – было двенадцать ночи. В обычной ситуации мне и в голову не пришло бы звонить ей в такое время. Аманда была женщиной, во всем привыкшей к порядку и свято чтившей общепринятые правила. Она была замужем за известным хирургом, у них было двое детей-подростков. После свадьбы она перебралась жить в Жирону, где вела счастливую и спокойную жизнь домохозяйки. Она была на два года младше меня, однако всегда казалась взрослее и разумнее. Поэтому я так удивилась, прослушав ее сообщение с просьбой позвонить, как бы поздно я ни вернулась.
Голос ее звучал сдержанно и сухо.
– Что-то случилось? – спросила я с тревогой.
– Ничего не случилось, просто я хотела бы приехать к тебе на несколько дней, ты не против?
– Нет, конечно! Но учти, я не смогу освободиться от работы.
– Я на это и не рассчитываю. И мешать тебе не собираюсь.
– Я оставлю ключ в баре на углу. Когда приедешь, скажи им, что ты моя сестра, и никаких проблем не возникнет. А теперь все-таки признайся, у тебя точно все в порядке?
– Поговорим позже, – буркнула сестра, только усилив мое беспокойство.
Повесив трубку, я стала раздумывать, с чего это она так неожиданно решила навестить меня. Я перебрала кучу всяких вариантов, и под каждый можно было подвести вполне реальное и весомое основание: неприятности с одним из сыновей, тяжелый медицинский диагноз, измена мужа… При этом ничего глупого или легкомысленного мне в голову не приходило. Аманда была не из тех женщин, которые способны вот так с бухты-барахты в воскресенье перед сном придумать, что хорошо бы завтра съездить в Барселону и побегать там по магазинам. Но какой смысл строить догадки? Похоже, это у меня профессиональная болезнь. И я легла спать, прихватив с собой книгу, где не было и намека на преступления и на журналы, печатающие светскую хронику.
На встречу с Абаскалем я пришла за пятнадцать минут до назначенного срока. К моему удивлению, на пороге его кабинета мы столкнулись с Молинером – он как раз оттуда выходил. Значит, тоже решил проконсультироваться. Вероятно, и убийцей той девушки, чьей-то там любовницы, мог быть профессионал. Но по виду Молинера я бы не сказала, что он доволен результатами беседы.
– Ни одной зацепки, пропади оно все пропадом. Все исполнено так, что не подкопаешься, и совершенно непонятно, чьих это рук дело. Какой-то тип с железными нервами… Работает он в одиночку. Вот и все выводы. Абаскаль дал мне пару контактов, можно будет попробовать ими воспользоваться – и больше ничего.
– А ты надеялся, что убийца оставил какие-то следы?
– Ну да, если честно! А дело получается совсем дохлое. Ладно, поглядим, ведь с какой-то стороны к нему все-таки надо подруливать.
– Да, не шутка.
– Не говори! Послушай, если у тебя есть время, пойдем выпьем кофе? Абаскаль с тобой все равно пока побеседовать не сможет, ему только что позвонили из Мадрида.
Мы неспешно отправились в “Золотой кувшин”. Настроение у Молинера было хуже некуда, он все время ругался, проклинал и убийства, за которые не знаешь, с какого бока взяться, и то, что у нас, полицейских, нет никаких выходов на наемных убийц. Мы с Молинером довольно редко общались, но, насколько я помнила, он обычно излучал оптимизм и был человеком вполне доброжелательным. И вдруг, когда перед нами уже стояли чашки с крепким кофе, он пристально на меня посмотрел и сказал:
– Петра, ты ведь два раза была замужем, правильно?
Удивившись резкой перемене темы, я попыталась отшутиться:
– А что, киллеры предлагают тебе брачный союз?
Он ответил, изумив меня еще больше:
– Нет, они ничего хорошего мне не предлагают, а вот моя жена хочет меня бросить.
Ну и как следует себя вести, услышав такого рода признание от едва знакомого человека? Тихо улыбнуться? Нет, разумеется. Поэтому я скроила серьезную мину и выдавила из себя:
– Упаси Господь!
– Да, но тут хоть Господа Бога призывай на помощь, хоть черта рогатого, она все равно уйдет.
Я попробовала спокойно оценить ситуацию. В конце концов, нет ничего странного в том, что кто-то вздумал пожаловаться тебе на жизнь. Обычно людям хочется поговорить о таких вещах с кем-нибудь малознакомым. Я рискнула спросить:
– А почему она от тебя уходит?
– Понятия не имею, Петра, не знаю, честно. И в том, что между нами случилось, я способен разобраться не лучше, чем в убийстве этой бабы, которым сейчас занимаюсь. Я в полной растерянности, как на духу тебе признаюсь.
– А она, она-то что говорит?
– Она говорит, что за те десять лет, которые мы прожили вместе, я никогда по-настоящему ею не интересовался, что она не нравится мне как личность, что она никогда не чувствовала себя героиней в нашей истории. Можешь такое объяснить? Героиней! Чего она хочет – чтобы я разыгрывал перед ней любовные сцены, как в кино?
– Ну, у тебя ведь всегда работы было выше головы, а нам, женщинам, иногда нужно особое внимание. Но, будем надеяться, скоро она выйдет из кризиса.
– Ага, только у выхода ее будет ждать другой мужчина.
– Что ты хочешь сказать?
– Что она уходит к мужику, который намного моложе ее. Тренер из спортзала, она у него там занималась, если вдаваться в детали.
Я не знала, как на это реагировать. Тушé! Что ж, выходит, мы, женщины, начинаем летать все выше и выше. Что ему можно ответить? Что меня это радует, что в глубине души я считаю настоящим рывком к свободе то, что его жена решилась уйти, раз не чувствовала себя с ним счастливой? Но Молинер смотрел на меня так, словно ждал официального заключения, сделанного от лица всей женской половины рода человеческого. Я прочистила горло. И вдруг сообразила, что даже не знаю его имени.