По ее губам скользнула кривая ухмылка. Мелиса скрестила на груди руки, глядя мне прямо в глаза.

– Полагаю, ты хочешь узнать, сплю ли я с твоим отцом? Нет, не сплю. Уже давно. С тех пор как мы развелись пять лет назад. Но и за три года нашей семейной жизни это произошло лишь однажды, в самом начале. В противном случае брак могли признать фиктивным и расторгнуть.

Наверное, у меня был очень обалдевший вид, поскольку, глядя на меня, она тихонько рассмеялась.

– Восемь лет назад я порвала с семьей и осталась без покровительства рода. В нашем мире для женщины это чревато серьезными проблемами. Да и для мужчины бывает непросто. Энгард пожалел меня. Сначала пустил в свой дом, потом женился, чтобы дать защиту. Три года – достаточный срок, чтобы жена стала частью семьи, даже если нет общих детей. После мы развелись, получив возможность устраивать жизнь так, как захочется. Я все равно считаюсь его родственницей, но совершенно свободна в общении с другими мужчинами. И мы действительно хорошие друзья. Поэтому в повседневной жизни можешь обращаться ко мне по имени и на «ты». Но когда начнется учебный год, не забудь, что в аудитории я для тебя профессор Колт.

– Вы… Ты поэтому живешь в его башне? – уточнила я, просто чтобы хоть как-то ответить.

– Да. И если тебя это волнует: никто другой там не живет.

– То есть у него никого нет?

– Наверное, кто-то бывает, – вздохнула Мелиса. Ее взгляд стал задумчивым и немного печальным. – Но за восемь лет нашего знакомства, я ни разу не видела рядом с ним ту, что имела бы значение.

Возможно, этим она хотела подтвердить слова Колта о том, что после моей матери он не любил никого и никогда, но для меня прозвучало иначе. Быть может, он и вовсе не способен любить?

Мы зашли еще в пару магазинов, после чего заглянули в аптеку. Как оказалось, мыла, шампуни, крема и всякое такое прочее продавалось только там. Мелиса заодно посоветовала несколько медицинских зелий для ситуаций вроде головной боли, расстройства желудка или простуды.

– А как у вас с контрацепцией? – ляпнула я.

Не то чтобы этот вопрос для меня действительно относился к животрепещущим, просто интересно стало. И наверное, мне самую малость хотелось шокировать или хотя бы смутить наставницу. Однако та отнеслась к вопросу совершенно спокойно и добавила к покупке пару бутылочек, пояснив:

– Это для разных ситуаций, посмотришь на этикетке. Но если все-таки хочешь однажды удачно выйти замуж в Содружестве, рекомендую не разбрасываться невинностью.

– Боюсь, об этом уже поздно волноваться, – тихо призналась я. И добавила в ответ на ее вопросительный взгляд: – В колледже меня тянуло на эксперименты, а вокруг было много весьма симпатичных парней. И с этим делом у нас как-то не принято тянуть до свадьбы.

Мелиса кивнула в знак если не одобрения, то хотя бы понимания, и философски изрекла:

– Значит, вычеркиваем из списка претендентов драконьих аристократов. Они крайне щепетильны в этом вопросе. Впрочем, не думаю, что кто-нибудь из них в нашем воображаемом списке когда-либо мог быть.

– Почему? – поинтересовалась я вновь исключительно из природного любопытства, ведь замуж не собиралась. Ни за драконов, ни за аристократов, ни за кого-либо еще.

– Драконы предпочитают создавать пары внутри своего вида. Да и к мезальянсам весьма неодобрительно относятся. А как бы ни был известен Энгард, как бы ни было высоко сейчас его положение и велико состояние, для них он просто низкородный служака.

– А Колт известен?

– Он герой войны, – лаконично пояснила Мелиса. И вновь это прозвучало так, что сразу стало понятно: развития темы не будет.

Что ж, как минимум война у них действительно была, папаша не соврал.

В замок мы вернулись налегке: оказалось, что таскать покупки с собой здесь не принято. По крайней мере, среди обитателей замка. Все приобретенное нами упаковывалось, подписывалось, а позже доставлялось с посыльными. Весьма удобно.

Вечером того же дня, как и планировалось, я прошла инициацию. Признаюсь, звучало это страшнее и значительнее, чем выглядело в реальности.

Незадолго до ужина Мелиса привела меня в кабинет, где мы встретились с Колтом впервые. Он уже ждал нас. На каменном полу я обнаружила заключенное в круг изображение крылатого и весьма ушастого монстра – горгульи. Чем его нарисовали, я не поняла: линии были темными, тонкими и гладкими. Сначала я предположила краску, но рисунок принялся светиться, переливаясь всеми цветами радуги, стоило Колту войти в круг. А когда я по его распоряжению встала рядом, линии вспыхнули еще ярче.

– Возьми меня за руки.

Я осторожно коснулась протянутых ладоней, и Колт сразу крепко сжал мои руки своими. А потом что-то забормотал, прикрыв глаза, но я никак не могла разобрать. Лишь почувствовала, как ладоням стало тепло, следом появилось легкое покалывание. Вскоре это ощущение прокатилось по всему телу, и в конце концов сконцентрировалось в районе седьмого позвонка, на мгновение став таким интенсивным, что я поморщилась от незначительной боли. Через секунду все исчезло, а линии рисунка на полу погасли.

– Вот и все, – констатировал Колт, разжимая пальцы и отпуская. Теперь мы смогли покинуть круг.

Мелиса поздравила с инициацией, а я почувствовала легкое разочарование. Потому что по ощущениям совсем ничего не изменилось.

Лишь чуть позже, во время совместного ужина, Колт с Мелисой показали в двойном зеркальном отражении, что моя печать у основания шеи стала другой: явственнее проступил рисунок, аналогичный изображению на полу в кабинете, и все это стало больше похоже на изящную татуировку. Насколько вообще может быть изящным изображение столь мерзкой твари, как горгулья.

Так и началось это лето, которое должно было стать первым летом моей по-настоящему взрослой жизни, а стало в итоге началом жизни совсем новой.

Мое повседневное расписание довольно быстро устоялось. В первой половине дня я обучалась владению магией с Мелисой, и занятия эти завершались совместным обедом. Она же взяла на себя труд объяснять кучу бытовых мелочей. Например, откуда на нашем столе берется еда.

– Это домовые. Они и готовят, и подают, и убирают. Следят за чистотой и каминами. Показываться людям и оборотням не любят, поэтому их никто не видит. Только Энгард общается с их старшим, когда появляется необходимость обсудить организационные нюансы.

– То есть, он знает, как они выглядят?

– Их внешний вид – вопрос по-прежнему дискуссионный, – улыбнулась Мелиса. – Поскольку люди отчего-то описывают их по-разному. Возможно, домовые используют маскировочные чары, чтобы никому из чужих не открывать истинный облик.

Я решила, что буду представлять этих загадочных существ вроде домовенка Кузи из детского мультика.

Во время занятий я поняла, что ни водопровода, ни электричества в истинном мире пока не изобрели. В домах попроще использовали огонь и для освещения, и для обогрева, и для приготовления пищи, а воду таскали из колодцев. Дом состоятельных людей можно было узнать по наличию магически заряженных артефактов. Например, маленьких светящихся шариков из стекла, которые использовались в люстрах (аналог лампочек). Или ванн и раковин, самостоятельно наполняющихся водой и опустошающихся. Сюда же относились и самоочищающиеся ночные горшки. Оказалось, что всем этим могут пользоваться даже люди, полностью лишенные магии, но им приходится время от времени «подзаряжать» предметы у магов. Вокруг бытовых удобств строилась целая индустрия, но я решила оставить этот вариант карьеры на крайний случай: менять обычный мир на магический, чтобы заряжать ночные горшки, казалось не слишком привлекательным.