своей внешности. Неплохо разговаривающий по-английски, цитирующий Шиллера и Гёте, свободно разбирающийся в мировой и отечественной литературе, двухметровый Виталя, внешне похожий на неандертальца, производил пугающее впечатление. Однако, стоило поговорить с ним полчаса, о внешности буквально забываешь. Ребята подружились и их ежевечерние посиделки превратились в стойкую традицию, прерываемую только рейдами спецов или рейсами автобатовцев.

Магомед крепко растёр своё тело вафельным полотенцем так, как он привык это делать давно, ещё в военном училище. Тело привычно отозвалось на эту процедуру жаром по всем клеточкам. Короткий взгляд на мышцы принёс удовлетворение. Несмотря на сорок с маленьким хвостиком, и бицепсы, и трицепсы были вполне в тонусе. Быстро натянул на себя тёплый вязаный свитер и НАТОвский камуфляж, быстрым шагом прошёл в общую комнату, служившую одновременно приёмной и штабом. У двери уже давно переминался с ноги на ногу адъютант.

–Командир, ночью с поисков пришла группа Хамида. Он ждёт с докладом.

–Зови.

Адъютант исчез, и через минуту в комнату вошёл широкоплечий, коренастый, заросший бородой от глаз до самого кадыка, Хамид.

–Говори, Хамид, как сходили? – привычно обнявшись, проговорил Магомед, – Давай чаю попьём. Я ещё не завтракал, да и ты, наверное, тоже голодный.

Молодая азербайджанка, не поднимая глаз, проворно накрывала на стол.

–Прошлись по тылам, посмотрели что к чему. Русские потихоньку тропы перекрывают. Оседлали, проклятые, закрепились хорошо. В паре мест сунулись – не пройти. Позиции выбрали грамотно. Там взводом армию держать можно. Но ещё троп достаточно. На Бакинском направлении блокпост вырезали. Меньше спать надо. – Хамид хрипло засмеялся.

–А ну-ка покажи на карте. – Магомед сдвинул посуду в сторону и разложил перед собой карту-верстовку.

–Вот здесь, здесь, здесь и здесь. Потом в этом районе вот эти проходы, и ещё там и там.

–А блокпост где вырезали?

–Вон там. Мы пленных привели.

–Что, важные пленные? Знают что-нибудь?

–Да нет, просто, когда уходить уже собирались, двоих под нарами нашли – спрятаться решили, а об одного мы уже уходя, споткнулись. Пьяный возле бруствера валялся. Ну и решили прихватить. Пусть ребята позабавляются.

–Ладно, иди к ребятам.

Магомед скрупулезно стал наносить на карту места новых русских пикетов. Русские перекрывают всё новые и новые тропы. Конечно, Троп в горах ещё множество, но кольцо всё сжимается и сжимается. Он всем своим волчьим нутром чуял, что уходить надо из этого района. Да и свой человек докладывал, что на него русские охоту открыли. Опять на север рвать надо. Да вот в ушах до сих пор звучат слова Рахмуна о том, что растерял Магомед свой отряд на севере и сюда на юг сбежал. Гордость не позволяет уходить. Ничего. Даст Аллах, Магомед ещё покажет этим горе-воякам, полевым командирам доморощенным, как воевать надо. Аллах на его стороне. Размышления прервало неожиданное оживление за окном. Магомед вышел из дома и уселся в плетёном кресле– качалке, откуда-то принесённом его бойцами. Толпа, стоящая кругом, расступилась, и в центре круга он увидел троих русских. Их вид являл жалкое зрелище. Оборванная форма, в кровь избитые лица. «Именно так и должен выглядеть враг. Видно, не первый час развлекаются» – подумал Магомед: «А лучше, всё-таки враг смотрится с отрезанной головой». Он с интересом рассматривал пленных. Один из них внушал уважение, злобно сверкая единственным уцелевшим глазом вокруг. Второй тихо, по щенячьи скулил, пуская кровавые слюни и сопли и преданно заглядывая в лица своих мучителей. Третий молча стоял на подгибающихся ногах, тупо глядя себе под ноги. Приближался конец забаве. Как обычно, сейчас выйдет кто-нибудь из особо изобретательных бойцов и, на потеху зрителям, попробует на жертвах новые способы пыток, от которых неверные и скончаются в страшных муках. Магомеду вдруг надоело всё это зрелище. Он, обычно, даже поощрял подобные забавы. А сейчас, как обида подкатила к горлу. «Для чего всё это? Все эти лишения и постоянный риск, мои погибшие единоверцы? Просто месть проклятым гяурам, или нечто большее? О чём мечтал я, постигая нелёгкую военную науку в военном училище, или лёжа на нарах в неласковой зоне? Ведь мечтал я о том, что моя страна наконец сбросит с себя ярмо ненавистных русских. Вот она – цель, за которую не жалко и жизнь отдать. Эти доморощенные полевые командиры ничего не видят дальше своего носа. Им бы пузо бараном, да сундуки золотом награбленным набить. Неужели я опустился до их уровня? Нет. Мои цели гораздо выше. Мои бойцы – будущие солдаты свободной страны. А раз так, пора заканчивать с подобными забавами» – молнией пронеслось в его голове. Его отряд должен быть воинским подразделением, а не бандой садистов. И врагов убивать надо в бою, а не вот так. Как ему не хватает тех бойцов, бывших его солдат, с которыми он воевал там, на севере.

–Всё, заканчивай скорее. Через полчаса проверяю снаряжение. – Магомед резко встал и вошёл в дом. Однако какой-то неведомой силой его потянуло к окну.

К пленным подошёл Хамзат – местный палач-любитель. Резкий удар ногой под сгиб колена, и пленный, тупо глядящий себе под ноги, упал на колени. Хамзат зашёл за спину, двумя пальцами за ноздри поднял вверх подбородок жертвы и резко полоснул по горлу. Фонтан крови забил из раны под гогот толпы. «Нет, это не мои солдаты. Как их не учи, а быдло – оно быдлом и останется» – с презрением подумал Магомед, наблюдая, как ловко, словно у барана, отделяет голову от тела палач. В этот момент «непокорный» вдруг бросился на Хамзата, ударил его ногой в лицо, опрокинул на спину и, упав на колени, попытался дотянуться до его горла зубами. «Молодец, хоть умрёт как мужчина, а не как баран. Жаль, руки у него связаны. Этому недомерку палачу бы не поздоровилось». Из толпы выскочил здоровенный Нимат и одним ударом приклада раскроил «непокорному» череп. Хамзат, оторопело хлопая глазами, вылез из-под трупа и пинками стал вымещать злобу на единственном оставшимся в живых пленном. Тот с покорностью принимал все удары, униженно что-то бормоча разорванными губами. «Ну, это даже не баран. Не знаю, как и назвать его» – подумал Магомед, наблюдая, как пленный с готовностью становится на колени и безропотно поднимает голову, подставляя горло. При этом его умоляющие глаза с надеждой смотрят на палача. «Трусливая порода. До самой смерти надеются на то, что своим послушанием и покорностью заслужат жизнь. Таких не жалко». Под одобрительные крики Хамзат поднял над собой голову последнего пленного. Всё. Представление закончено. Магомед с тяжёлым сердцем наконец оторвался от окна. Настроение, такое прекрасное с утра, было