Лесоповалов слушал их разговор с недовольным видом.

— Что, все-таки убийство нам старуха, клеит? — спросил он; когда Никита положил трубку. — Значит, Студнева отравили? А почему такой вариант не подходит: он захотел свести счеты с жизнью, достал пузырь с ядом, красиво поужинал напоследок, выпил, принял яд и поехал домой…

— Умирать? — хмыкнул Колосов.

— Да. Дома и стены помогают. Но как-то быстро не умиралось. Студнев подумал, что яд не действует. И решил броситься с балкона. Тут то его и хватил кондрашка. Разве нелогично?

— Логично, Костя. Есть только одно «но».

— Какое?

— Все это было совсем не так. Да ты и сам это знаешь. И потом, у нас уже появился первый свидетель в пользу версии убийства.

— Какой еще свидетель?

— Некая Сашенька Маслова, куколка девятнадцати лет. Представляешь, пока тебя не было, пришла тут ко мне и так прямо и брякнула: Студнева, мол, собирался убить из-за ее прекрасных кукольных глазок некий Иван Григорьевич.

— А это еще кто такой? — спросил Лесоповалов.

— Понятия не имею. — Колосов сладко потянулся. — Но это дело, Костя дорогой, уже вызывает у меня чисто инстинктивное любопытство.

— Делать тебе нечего, все себе работу ищешь. А у меня вот, — Лесоповалов рубанул себя ребром ладони по шее, — жук этот из министерства… Уже интересовался ехидно так — что сделано за дежурные сутки? По горячим следам… Ну, что сделано, что молчишь?

— А что говорить? Это у тебя проверяющий.

— Ладно, — Лесоповалов вздохнул. — Какая мне-то задача ставится? Я ж тебя знаю, сейчас три вагона указаний накидаешь.

Никита вздохнул: так же, как убийств, в Столбах не любили и заумных ЦУ. И это тоже приходилось учитывать, местная специфика.

Густой, сытный аромат тушеного мяса витал над «горячим цехом». Был уже обеденный час, ресторан давно уже открылся, но посетителей пока еще было мало. Из зала поступило всего два заказа на горячее.

У плиты и разделочного стола неторопливо работал плотный молодой мужчина в белоснежной поварской униформе и высоком накрахмаленном колпаке. По громкой связи из зала на кухню поступил еще заказ:

— Лев Львович, еще одна баранина «Танжер».

— Понял.

Мужчина, названный Львом Львовичем, открыл крышку сотейника, стоявшего на плите, и проверил готовность мяса. Тушеная баранина — фирменная заготовка «горячего цеха» на день. Клиенты заказывают баранину «Танжер» через одного.

На кухне было тихо. Лев Львович любил эту хрупкую тишину. Секунда, другая — и она разрушится от шума дня: включится автоматическая вытяжка над плитой, загудит в соседнем зале посудомоечная машина, хлынет вода из открытых кранов, с упругим шипением вырвется из-под поднятой крышки сочный, насыщенный специями пар.

Лев Львович посолил баранину, отложил несколько крупных кусков в маленький сотейник, подлил оливкового масла, добавил черного перца и поставил на мармит. Настала очередь соуса. На разделочной доске лежали уже вымытые подготовленные помидоры, зелень, замоченный изюм и абрикосы.

Несколько взмахов ножа — и мелко нарезанные помидоры и зелень отправились тушиться к мясу. Абрикосы Лев Львович резал тоже быстро и вместе с тем осторожно. Мягкая сладкая плоть, твердая косточка. Если случайно повредить ее, вкус плода будет испорчен горьковатым привкусом. А в соусе «Танжер» никаких привкусов быть не должно.

Из смежного с «горячим цехом» кухонного зала донеслись громкие голоса: мужской и женский. Лев Львович прислушался: шеф-повар беседует с хозяйкой ресторана Марией Захаровной Потехиной. Со стороны могло показаться, что они бранятся, но это была лишь иллюзия. На самом деле они всегда так разговаривали — приветствовали друг друга, обсуждали перспективы на день и без устали учили один другого уму-разуму.

— Кобель ты старый, — донесся до Льва Львовича через стену голос хозяйки, выражавший высшую степень приязни и сочувствия к собеседнику, — извини за прямоту, яйца вон уже поседели, а все туда же… Ты посмотри, на кого ты похож стал? Лицо как у покойника, одни глаза остались. Что, я не вижу, что ли, слепая я, да? Не жаль разве мне тебя, дурака? И прости за прямоту, ну была бы хоть женщина видная, красавица, чтоб так из-за нее убиваться, а то ведь — соплячка, недоросток какой-то недозрелый…

Ответа шеф-повара (голос его на этот раз звучал придушенно, словно из-под могильной плиты) Лев Львович не расслышал — за стеной резко зазвонил мобильный телефон.

— Я слушаю, да, — звонили Потехиной, — да, я. А, это ты, Аврора! Ты говори громче, слышимость плохая… Нет, я не в машине, я уже у себя… Где? Да на кухне, конечно! Где же я еще могу быть? — Голос хозяйки звучал удивленно.

Лев Львович вздохнул и стал насвистывать себе под нос. Таким способом он пытался оградить свой чуткий слух от этой бабьей трескотни по телефону. На кухне, по его глубочайшему убеждению, не должно было вообще быть никаких баб — ни поварих, ни посудомоек, ни официанток, тем более — хозяек ресторана. Он быстрым хищным движением резал абрикосы. Положил их в сотейник с бараниной и посыпал мясо и соус тростниковым сахаром. Затем открыл специальный герметичный шкафчик, где хранились специи. Для баранины «Танжер» нужна была смесь «бархат»: молотая гвоздика, корица и молотые высушенные бутоны роз.

— Аврора, я не понимаю, — донесся до него встревоженный голос Марии Захаровны Потехиной, — погоди, только не плачь ты, ради бога, объясни по порядку… Как?! Не может быть! После того как он уехал отсюда? Не может быть! Сразу после нашего ужина? Но он ведь… он и не пил ведь много… Правда, я не видела… А почему милиция? Телефон? Какой телефон? Ах, его мобильный! Ты сама ему позвонила? А ответили уже из милиции? Нет, все равно я ничего не понимаю…

Лев Львович невольно прислушался: чертовы бабы! Он добавил смесь «бархат» в соус, плотно закрыл сотейник крышкой и убавил огонь. Сейчас соус загустеет и…

— Не надо тебе туда ехать, — донеслось до него, — ни в коем случае, Аврора, слушай меня… детка, извини за прямоту, но тебе и своих проблем сейчас хватает… Ах, они тебя сами туда вызывают? Ну хорошо… Да, я понимаю, ситуация… Хорошо, что ты мне, детка, сразу позвонила. Конечно… О чем разговор? Я сейчас скажу Серафиму, он с тобой туда поедет. И Мохова разыщу. У него связи в газетах, это тоже сейчас не помешает… Нет, ну как же это он так, а?! Такой молодой… И тебя любил… Что я, не видела — он от тебя без ума был, детка… Но… Извини за прямоту, может, у вас произошло что-то? Але!

Лев Львович величавым жестом поднял крышку сотейника — оп-ля, соус готов! Куски тушеной баранины плавали в пряной фруктовой подливке — острова в золотистом, медово-жгучем на вкус океане. Мясо благоухало специями. Его надо было тут же, немедленно подавать на стол. Лев Львович нажал на кнопку связи, крикнув в обеденный зал: «Танжер» Готов!»

Он мог наконец отойти от плиты, чтобы поприветствовать Марию Захаровну. Но в соседнем зале ее уже не было. Не было и шеф-повара. Видимо, как только Потехиной позвонили по телефону, шеф-повар, как воспитанный человек, оставил ее, чтобы не мешать разговаривать.