«Ну, неудивительно, – подумал Мангуст. – Чего еще ждать от белоэмигранта».

Сам он к Советской власти относился весьма неоднозначно. Многое в том, как была устроена родная страна до девяносто первого года, его раздражало. А многое, наоборот, очень нравилось. И вот ведь парадокс – превосходно пережили распад СССР и торжество демократии именно те черты страны, которые были неприятны. А вот все хорошее накрылось практически мгновенно.

– Правда, когда коммунистов отстранили от власти, дону Пабло было уже почти семьдесят лет, – продолжал Энрике. – Он хотел побывать у вас в стране, но здоровье не позволило.

«Оно и к лучшему, – подумал Мангуст. – А то как бы дедушка не разочаровался. В девяностых у нас такое творилось, что Латинская Америка просто отдыхает».

– Интересно, не поэтому ли он решил завещать свое состояние именно мне? – негромко спросил у Энрике Тимохин.

– Точно я не знаю, но думаю, что эта причина была основной, – отозвался тот.

– А скажите, что это за особое условие в завещании? Вы знаете что-нибудь о нем?

– Об этом вам лучше поговорить с сеньором Агиларре, – уклончиво ответил Энрике.

– Кто это? – наморщил брови Тимохин.

– Нотариус, – с легким удивлением в голосе объяснил Энрике. – Мы же как раз его и ждем!

– А, начальник Родригеса! Я просто сразу не понял.

– Кстати, вот и он. – Энрике смотрел куда-то за плечо Тимохину.

Русские обернулись.

Сеньор Агиларре, душеприказчик покойного, оказался пожилым мужчиной высокого роста. Волосы у него были черные с проседью, лицо узкое, осанка – словно шпагу проглотил. В общем, когда Энрике поименовал его доном, никакого внутреннего дискомфорта не возникло – это действительно был самый настоящий дон.

После взаимных приветствий все снова расселись за столом. Мангуст слегка напрягся – сейчас наконец должна быть внесена какая-то ясность. Быстро выяснилось, что все заинтересованные лица говорят по-английски, а значит, можно обойтись без переводчика. Увидев, как на лице Степана промелькнуло растерянное выражение, Мангуст мысленно хихикнул – знание языков это такая вещь, которую никакая снайперская стрельба и рукопашный бой не заменят. Хотя, кстати сказать, он Степану и в бою бы не уступил, надо полагать.

– Итак, господин Тимохин, в первую очередь хочу вам сказать, что вы – абсолютно законный наследник всего имущества покойного, кроме некоторых мелочей, которые он завещал слугам, – начал Агиларре. – Все документы составлены безупречно, ручаюсь вам. Впрочем, вы можете проверить все сами или поручить это любому вашему доверенному лицу, – Агиларре с достоинством кивнул Мангусту. Нотариус тоже пока считал его российским юристом.

– Вам виднее, сеньор Агиларре, – ответил Тимохин. – Вы знаете все тонкости местного законодательства, а мои специалисты нет. К тому же я отправлял текст завещания на экспертизу в одну из известных международных компаний, и меня уверили, что все в полном порядке. Но там говорится о некоторых дополнительных условиях, о которых ничего не сказано открытым текстом. Я так понимаю, что из соображений секретности.

– Именно так, – кивнул нотариус. – К тому же такова была воля дона Пабло. Я должен сообщить вам об этих условиях в личной беседе. Что сейчас и сделаю. Но сначала я хотел бы вас предупредить...

– О чем?

– Видите ли, последняя воля умершего человека часто кажется странной. Поверьте, за время своей работы я повидал такое количество условий, которые показались бы вам просто дикими, что уже отучился удивляться. Но вы...

– Не тяните, – несколько грубовато перебил нотариуса Тимохин. – Чего там пожелал мой драгоценный родственничек? Надеюсь, он не требует, чтобы я восстановил в России монархию?

– Нет, – улыбнулся Агиларре. – Так далеко его желания не заходили... Впрочем – поправлюсь. Именно желания, пожалуй, как раз заходили. Но он был далек от мысли возлагать такого рода предприятие на вас.

– И на том спасибо, – проворчал Тимохин. – Так что нужно-то?

– Чтобы объяснить, мне необходимо будет сделать небольшое вступление.

– Ну так делайте.

Мангуст заметил интересную вещь – похоже, Тимохин сознательно старался показаться глупее и грубее, чем он был на самом деле. Что ж, пожалуй, это разумно. Кто знает, на чьей стороне этот нотариус на самом деле. Разумеется, он не может впрямую пойти против последней воли покойного, но на чьей стороне его симпатии – это еще вопрос. Не помешает создать у него не вполне точное представление о наследнике.

«До чего приятно работать не с обычным денежным мешком, а с человеком, работавшим в серьезной конторе», – в очередной раз подумал Андрей.

– Благодарю вас, – с легкой иронией в голосе сказал нотариус. – Вам, я полагаю, известно, что дон Пабло был внуком русского офицера, приехавшего в нашу страну в начале двадцатого века.

– Известно, – кивнул Тимохин. – Родригес объяснил. Это брат моего прадеда, его звали Иван.

– Да, только у нас его имя переиначили – его называли Хуаном Тимольярресом. Первый Тимольяррес в нашей стране. Так вот. У Хуана, – позвольте я буду называть его так, – было два ребенка, Мигель – это отец Пабло и Анхелиты. В шестьдесят девятом году Мигель отправился в экспедицию к верховьям реки Топахос. Это дикие джунгли. Не могу сказать, что там совсем никогда не ступала нога белого человека, – но случалось такое не больше десятка раз, это точно. Из этой экспедиции Мигель не вернулся, он умер от лихорадки там, в предгорьях. Там его и похоронили.

– А зачем его туда понесло? – снова довольно грубо спросил Тимохин.

– Золото, – веско произнес нотариус. – Насколько мне известно, Мигель получил информацию, что именно там индейцы во время конкисты спрятали часть своего золота. В том числе и облачение Солнца-Дарителя, а если судить по сохранившимся описаниям этой статуи, золота там не одна тонна. А ведь пропало не только это. Так вот, ему вроде бы удалось узнать, где именно. А ведь эта земля принадлежала именно ему – еще Хуан выкупил ее у правительства. Так что, в случае обнаружения клада, Мигель имел право на восемьдесят процентов его стоимости.

Тимохин насмешливо улыбнулся.

– Индейские клады... Старые карты, древние рукописи, признания на смертном одре, облачение статуи. Мне что-то сразу вспоминается Индиана Джонс. М-да. Я был лучшего мнения о своих здешних родственниках. Ведь они были бизнесменами, землевладельцами, серьезными людьми, насколько я понимаю. И этот Мигель, мой двоюродный дедушка, получается, поверил в такую чушь?

– Ну, не такую уж и чушь, – совершенно спокойно ответил Агиларре. – Я не говорю конкретно о том случае, я не знаю, что именно, как и от кого удалось узнать Мигелю. Жуликов и дураков, в самом деле, хватает. Но, тем не менее, индейское золото существует. Это не выдумка и не миф. Есть исторические документы – в шестнадцатом веке наши предки вывозили отсюда драгоценности галеонами.