Я с буквально отвисшей челюстью начинала понимать, куда именно клонит Назарчук, и по мере моего прозрения, жаркая волна ужаса поднималась вверх от кончиков пальцев на ногах, до волос. А вместе в этой волной покрывалась пунцовой краской и я сама! Только не это! Только не это! Боже мой, я с ним вовек не расплачусь!

— О-о, это же замечательно! Спорт — это очень важно, особенно, я уверен, для мальчиков! Я вот сам — мастер спорта по боксу. Плаваньем занимался тоже, в футбол играл, правда, это уже непрофессионально. Я думаю, раз ремонт уже завершен, вам может понадобиться спортинвентарь какой-то, мячи там, тренажеры детские? Готов обговорить этот вопрос! Только, если позволите, не сегодня! На следующей неделе.

— Конечно-конечно! — Назарчук была довольна — это было хорошо заметно, а я — готова провалиться сквозь пол от стыда. Но при этом, как ни хотела, не могла найти в себе силы, чтобы возразить, чтобы сказать, что он не обязан этого делать ради… меня! Хотя, вообще, не понятно ради чего! — Давайте встретимся на следующей неделе! В любой день, когда вам будет удобно! Вот моя визиточка — позвоните, когда появится минутка! А Андрюшу вам сейчас приведут!

Она потянулась к телефону на своем столе, а я, поняв, что, собственно говоря, разговор можно считать завершенным, направилась к выходу, буквально всей кожей ощущая идущего рядом мужчину. Меня переполняли эмоции — хотелось радоваться тому, что мальчик все-таки поедет со мной, но при этом я не знала, как смотреть в глаза Павлу! Зачем? Зачем он заходил? Я бы разобралась сама! У Назарчук просто выбора не было — какую бы причину она могла придумать, чтобы мне отказать? Да, никакой! Нет таких причин! Все условия я соблюла! По всем параметрам, официальным и неофициальным, теперь точно подхожу в качестве усыновителя, так что Андрей в любом случае поехал бы сегодня со мной. Зачем Павел вмешался? К радости, волнению, стыду, смущению, которые переполняли меня, вдруг добавилась злость на него.

И я решила серьезно поговорить. Попозже… не при детях же?

Контраст между жизнерадостной, веселой, ЖИВОЙ Полинкой и несчастным, именно одиноким (это в каждом его движении, во взгляде проскальзывало!) мальчиком был разительным!

Пока Эмма ушла подписывать какие-то бумажки, мы ждали в большом холле, удобно разместившись на мягком кожаном диване. Его привела пожилая женщина в стареньком белом медицинском халате.

Поздоровавшись, она тут же убежала, объяснив, что оставила без присмотра целую группу. Мальчик никак не отреагировал на уход воспитательницы. Стоял, где поставили. И я с удивлением, и даже, наверное, недоумением, наблюдал за разыгравшейся сценой.

Полинка, явно уже знавшая Андрюшу, как ни в чем ни бывало, подбежала к нему и потянула за руку к дивану, приговаривая:

— Андрюша, сейчас мама придет. Ты сегодня с нами поедешь! Дядя Паша повезёт нас в кафе, мы будем там кушать чипсы и мороженое. А потом поедем на аттракционы! Ура!! Дядя Паша подарил маме кольцо и мне обещал подарить такое же…

Она тараторила без остановки, но меня это почему-то совершенно не раздражало, наоборот, смешило! И девчонка эта, болтушка, никого не боящаяся, контактная, казалась давно знакомой, будто бы её я впервые не пару дней назад увидел, а знал с рождения!

А вот Андрюша… Судя по росту, он был примерно одного возраста с дочкой Эммы. Только он молчал, не поднимая глаз. Просто шел, куда его вели, сел, когда оказался возле дивана. И, глядя на мальчика, я совершенно отчетливо понимал, почему Эмма хочет его усыновить. Его хотелось встряхнуть (чего, понятно, делать было нельзя!), и надеяться, что это поможет, что эта странная пелена с него упадет, и мальчик снова станет обычным ребенком. Эмма думает, что сможет это сделать — встряхнуть и помочь стать нормальным, обычным?

Я решил, что, скорее всего, его показывали специалистам и даже, наверное, как-то лечили — все-таки здесь врачи должны быть. Наблюдал за ним, стараясь не вмешиваться, боясь напугать мальчика — все-таки опыта в общении с детьми у меня не было совершенно.

… Не чувствовал я себя лишним рядом с детьми и Эммой, когда в кафе все ели мороженое. Единственное, ощущал ее странные взгляды, как будто хочет что-то сказать, но при детях не может. Полинкины непосредственность и жизнерадостность с лихвой компенсировали молчание мальчика. Эмма не акцентировала внимания на его поведении, а я уж тем более.

— Эмма, я оплачу, — естественно сказал я, когда мы собрались уходить.

— Я сама. Тебе и так пришлось потратиться. И вообще, — она понизила тон, видимо, решив воспользоваться тем, что Полина потащила Андрея в маленький детский уголок, находящийся прямо в центре кафе. — Зачем ты обещал нашей директрисе тренажеры? Это же уйма денег!

— Но это же мои деньги? Я трачу их так, как считаю нужным, — было заметно, что она недовольна, но причины этого я понять не мог.

— Я и без этого чувствовала себя тебе обязанной! А теперь так вообще… не знаю, как расплатиться!

Мне казалось, что ее глаза мечут молнии! Вся она была напряжена, как струна, и, скорее всего, не будь мы так мало знакомы, говорила бы по-другому, не так культурно… Больше всего я не любил в женщинах скандальность и беспричинные психи. Но почему-то вид взвинченной Эммы доставлял удовольствие и вовсе не успокоить ее мне хотелось, а немного подразнить, заставить ее красивые глаза вот так же гореть подольше! Только этим можно было объяснить то, что я сказал. Впрочем, я особо не раздумывал — ляпнул не подумав. И сам удивился — почему меня рядом с ней все время сносит в эту плоскость.

— Я подскажу тебе как. Если, конечно, пожелаешь… расплатиться.

Она распрямилась на стуле еще больше, хотя и до этого сидела так, будто аршин проглотила. Румянец медленно разгорелся на щеках.

— Ах, вот оно что! Так нужно же было заранее предупреждать, что тебе потребуется плата. А ты прикинулся таким из себя благородным, положительным героем! А теперь…

— Вообще-то я имел в виду, что хочу, чтобы вы завтра со мной съездили в одно место… ты и дети. Но ход твоих мыслей мне нравится…

Она стушевалась, засмущалась и эта ее невинная простота, будто с мужиком не флиртовала никогда, эта ее детская обида на несоответствие меня ее фантазиям, которые надумала сама себе, эта ее радость после моего обьяснения… Радуется из-за того, что я не маньяк все-таки и просто пошутил?

Аттракционы, к великому расстройству Полинки, все-таки пришлось перенести — неожиданно налетел ветер, бросаясь пылью в высокие окна кафе, согнал темные грозовые тучи. Мы бежали к машине, подгоняемые тяжелыми первыми каплями и всполохами молний. Ехали по городу, подгоняемые усиливающимся с каждой минутой ветром. А в нужном дворе оказались, когда дождь уже лупил по стеклами машины изо всех сил. Все четыре дома, вместе с домом Эммы, стояли абсолютно темными.

— Похоже, электричество вырубили! — по ее виду, по испуганному и неуверенному голосу, а также по бледным мордашкам детей, мне было ясно, что грозы боятся все трое.