Когда я снова с ним встретился, мы начали общаться. Но по-настоящему мы сблизились, только когда получили работу на Статуе Свободы, нам было лет пятнадцать.

Как раз в это время он тоже стал пятипроцентником, потому что все были пятипроцентниками и от наставника Рашона получил имя Шакуан. Рашон был в «Банде Авеню», еще один урод, преследовавший нас, когда мы были маленькими. Но он взял Meth под свое крыло.

К тому времени Meth стал выходить из дома чуть чище. Я не хочу сказать ничего плохого, но в то время он был мерзким. Этот мудак никогда не стирал свою одежду и всегда ходил в лохмотьях. Я имею в виду, он прошел через многое. Он переживал то, что переживали все мы в то время. В какой-то момент мы все ходили в обносках. Однажды у меня была одна пара ботинок, я выворачивался, чтобы скрыть, что ботинки были драные с одной стороны, я пытался вести себя нормально, но моя девушка бросила меня. Это та же самая херня. Мы все прошли через одну и ту же херню в одно и то же время.

Примерно в это же время моя мама уже несколько лет встречалась с человеком по имени Чарльз, отцом моего сводного брата Иссы.

Чарльз нянчился с нами. Он меня вырастил; он и дядя Мэтт вложили в меня бесстрашие. Я даже не мог ругаться с Чарльзом, благослови Бог его душу.

Он не шутил. Он сделал из меня бойца. Он превратил меня в жесткого маленького мальчика, более агрессивного, потому что я жил один с матерью – это было до рождения моего брата.

Он читал Коран, бегал трусцой по десять миль в день и играл в теннис. Настоящий спортсмен, но они с мамой часто ссорились, и иногда он бил ее. Я помню, как однажды пытался заступиться за нее: «Ублюдок! Не бей мою мать!» Я попытался защитить ее, но мне было тогда всего лет десять или одиннадцать. Я был мелким, весил фунтов семьдесят-восемьдесят.

Однажды он встретил меня после школы, потащил за школу и приставил нож к горлу. Он сделал это, потому что я начинал становиться маленьким мужчиной и начал гонорить. Теперь я понимаю, что он пытался вселить в меня страх. Он хотел, чтобы я боялся его. Это сработало на пару секунд, но как только он отпустил меня, я убежал и крикнул в ответ: «Когда я стану старше, я убью тебя!»

Это было примерно в то время, когда во мне исчезал страх перед многими вещами. Когда ты теряешь свой страх перед чем-то или кем-то, то эти что-то или кто-то теряют власть над вами. Когда он бил мою мать, он видел это в моих глазах, и мне уже не нужно было произносить: «Ублюдок, я убью тебя». Я все еще был слабым. Но я пытался найти свой маленький путь в мире.

Когда я стал старше, я понял, что не нужно беспокоиться о том, что взрослые мужики что-то тебе сделают. Они понимают, что и как они делают. Стоит опасаться подростков. Не всех, конечно, но тех, кто потерял страх перед всем, включая смерть. Тех, кто трется на улице изо дня в день, живет впроголодь и идет на преступление, чтобы выжить. Эти маленькие отморозки мужественны и бесстрашны. Когда подросток перестает париться и забивает на страх, при необходимости он снесет твою гребаную голову с плеч.

После инцидента с ножом я рассказал все матери, и она наложила на него судебный запрет. Даже после этого он все еще присутствовал в нашей жизни. Когда я стал старше, я видел его, когда он приходил к моему брату Иссе.

Время шло, все менялось, и я сначала превратился в маленького мужчину, а потом вырос еще. Забавно, когда ты молод, ты думаешь, что уже взрослый, но на самом деле ты все еще сопливый пацан.

Когда мне было шестнадцать или семнадцать, я снова столкнулся с Чарльзом. К этому времени я уже тусил на улицах, как взрослый, и мне продавали наркотики. Чарльз понимал, каким сильным я стал, а я замечал панику на его лице. Он знал, что я никогда не забуду, что он сделал со мной и моей матерью. Поэтому он переехал из Стэплтона на Стейтен-Айленде в Марси в Бруклине. Хоть я и мог бы сделать ему какую-нибудь гадость, я этого не сделал – он же был отцом моего брата.

Я понимаю, почему Чарльз никуда не девался из моей жизни. У него была семья в Стэплтоне, а мы, нет-нет, а терлись там с утра до вечера. Стэплтон всегда напоминал мне тюрьму строгого режима; во всех зданиях были балконы, похожие на тюремные ярусы. В Стэплтоне я часто пересекался с RZA и Ghostface Killah – если бы не Чарльз, я, вероятно, никогда бы не узнал этих двоих.

Я ходил в 49-ю школу, когда мне было четырнадцать или пятнадцать. Она располагалась ровно на полпути от Парк-Хилла к Стэплтону, и я стал кем-то вроде посланника между районами. Меня это устраивало. Это было очень важно, потому что в то время жители Парк-Хилла не могли пойти в Стэплтон и наоборот. Я проходил через все это, в Стэплтоне, когда был маленьким, я играл с этими детьми. У меня был пропуск, и никогда не было ссор с чуваками из этого района.

Я шатался по Стэплтону весь день. Я ходил к Ghost и заруливал повидаться с Деном. Я останавливался у дома Джуса, по дороге окликая Дориана: «Йоу! Че как?» Я даже был дома у Гая, который много лет спустя случайно выстрелит в моего сына.

В конце концов, подключились и Нью-Брайтон, и Западный Брайтон, другие пра́джекты на острове. Поскольку в старшей школе учились ребята из разных районов, я был вхож в любой из них. Позже это дало мне право по-крупному развернуть свою дилерскую сеть во всех этих местах.

Это было важно. Люди даже не знают, сколько я продал, потому что знал парней в каждом пра́джекте на Стейтен-Айленде. Я был первым, кто захватил все районы, я работал в каждом из них одновременно.

* * *

Примерно в это же время я начал встречаться с девушками. Например, с моей первой подружкой. Ну, на самом деле она не была моей первой, но она была первой плохой девчонкой, с которой я связался. Она жила в доме недалеко от Стэплтона и была горячей штучкой. Она отобрала у меня остатки невинности и превратила в гребаное животное.

Как-то вечером я встретил ее на улице и подошел к ней. Я просто трахнул ее. Но я не был у нее первым. Я был третьим или четвертым в списке. Она появилась и просто добавила меня в список, это было круто, потому что это повысило мою уверенность в себе.

Но потом она начала трахаться с наркодилером, у которого было больше денег, чем у меня. В то время у меня не было денег, я был обычным, симпатичным молодым человеком. И я ей понравился таким, каким я был вначале, но потом на районе стали появляться наркотики, и соблазн такого образа жизни настолько затянул ее, что она ушла к чувакам с золотыми цепями, машинами и в Gucci. Вот тогда я впервые понял, что такое C.R.E.A.M – бабки рулят всем вокруг меня[17].

Я помню, однажды ночью я был с одним из моих людей, моим лучшим другом, Чойсом. Шел дождь, и я думал обо всем, через что мне пришлось пройти, когда этот наркодилер забрал мою девушку, и о том, что я был на мели. Я был настоящим неудачником, на чертовой стадии «у меня нет хлеба, а деньги шальные». Тогда я сказал, что никогда больше не буду бедствовать. Годы спустя Чойс сказал: «После того как У-Год сказал это, он изменился. В самом деле, он никогда за всю свою гребаную жизнь больше не был бедным. С того самого дня».