В клубах я научился танцевать. Хочешь верь, хочешь нет, но я отъявленный дансер. Я начал танцевать, когда был ребенком. И был одним из лучших на Стейтен-Айленде. Не лучшим, но одним из. Раньше лучше меня были только геи. Мой друг Брюси – не говорю, что он гей, – тоже был одним из самых охрененных танцоров на Стейтен-Айленде. Но я обошел кучу клубов в разных точках города. В Бруклине чуваки танцевали так, в Гарелеме по-другому. Я выучил все. Частенько я слышал в свой адрес: «Ты должен быть гребаным танцором».

* * *

Когда мы стали старше, мы все чаще и чаще начали выезжать за пределы района: Форт-Грин, Касл-Хилл, Поло-Граундс… Иногда мы стремились туда на вечеринки, иногда просто потусить с приятелями.

Важно было соблюдать одно правило, ты обязательно должен быть знаком с кем-нибудь из местных. Это был единственный способ избежать ограбления. Твоя банда не могла перестрелять весь квартал. Тебе нужны были местные. В противном случае лучше даже не соваться в чужой район. Если только ты не был уверен, что там все чуваки зайки.

Когда мы начали осваивать другие районы Нью-Йорка, быстро стало понятно, что это город жестоких нравов. Тут просто не было безопасных зон. Ты мог гулять в центре города, и тебя бы ограбили. Или в Верхнем Ист-Сайде, и на тебя бы тоже напали. Грабежи, драки, изнасилования – чего только не было!

Метро? Там тоже творился беспредел. Нужно было быть осторожным каждый раз, когда ты спускался вниз. Нельзя было ехать в последнем вагоне. Лучше заходить в первый вагон с проводником либо в средние вагоны. Не то чтобы это могло спасти тебя от грабежа или драки, но можно было хотя бы вызвать полицию, если понадобится. Это было лучше, чем безостановочная бойня в конце состава, с грандиозным финалом, когда из тебя вытрясут все, что посчитают ценным. И даже когда ты ехал в «безопасных» вагонах, стоило садиться подальше от дверей, опять же во избежание ограбления.

Некоторые подростки, жертвы грабежей и насилия, боялись выходить на улицу. Это слабость. Лучше всего собраться и вернуться на улицу. Показать этим ублюдкам, что ты не слабак и что драка накануне тебя совсем не волнует. Иначе в чем смысл этой долбаной жизни?! Никто не мог помешать мне свободно передвигаться в любой точке города, особенно с крутыми девчонками Нью-Йорка. Кто будет сидеть дома в прекрасный летний день, когда вокруг столько классного?

Я помню, что летом мы часто ездили на Джонс-Бич. Это был мой первый опыт флирта. Домой я возвращался с десятью телефонными номерами девушек из Квинса, Лонг-Айленда, Бронкса и районов, куда мне редко удавалось попасть. В конце концов, когда у меня появилась моя первая машина Volvo 740, мы оставались в Джонс-Бич, просто расслабляясь и развлекаясь с девчонками.

Еще до появления Volvo мы всегда охотились за крутыми малышками и тусовками. Иногда все шло гладко и без происшествий. Но чаще всего непременно приключалась какая-нибудь драма.

Однажды мы были на Кони-Айленде, человек 20–30. В ту ночь со мной были лучшие из лучших из «Отряда крушения»: Психо, Бадди, Чаз, Реал, Херб – настоящие бойцы. И поскольку мы собирались встретиться с одним из наших людей, Шони, который только что переехал со Стейтен-Айленда на Кони-Айленд, мы не боялись тусить в их районе. Мы были невероятно круты. Дубленки, золотые зубы, Puma и прочая херня. Местные просто с ума сошли от ярости.

Если бы они нашли время спросить у нас, кто мы такие, все было бы нормально. Но они подумали, что мы хотим забрать то, что принадлежало им.

Напомню, я не ходил тусоваться безоружным. У меня не было с собой молотка, но я таскал две здоровенные заточки. И когда эти ублюдки начали собираться, я вытащил эти два ножа из куртки: «Эй, чуваки, у вас не получится просто так растоптать меня. Я заберу с собой по крайней мере двоих или троих из вас».

Лохи или нет, но мы не смогли осилить это противостояние. Нас буквально выгнали из Кони-Айленда, сотня чуваков преследовала нас по пятам. Это было похоже на фильм «Воины» в обратной перемотке, нам пришлось вернуться домой с бульвара Мермейд с толпой головорезов на хвосте.

Иногда люди из других районов, с которыми мы общались, были настолько круты, что нам не нужно было брать оружие, кастеты или что-то еще. Как-то раз мы навещали моего приятеля в Касл-Хилле. Он, его дружок Бу, да и все остальные чуваки были полными отморозками. Когда мы появились там, ни один чувак не докопался, а на мне было до хрена драгоценностей. Ни один. Потому что Фреш и Бу контролировали территорию так, что никто даже не стал бы смотреть на нас косо или пытаться развести. Фреш и Бу были так влиятельны, что, находясь рядом, мы были под защитой. Иерархия строго соблюдалась, поэтому никто не выходил за рамки.

Я мог спокойно поехать в Лафайет Гарденс в Бедфорд—Стайвесант, потому что там у меня был приятель Джамал. Или на Сент-Джеймс-Плейс, там жил мой дядя Мэтт. Чем бо́льшие территории мы осваивали, тем больше встречали людей, которые открывали нам что-то новое.

Знакомство с нужными людьми потенциально могло спасти тебе жизнь. Однажды, после получения чеков от «Летней Молодежи», мы с Raekwon отправились в центр Бруклина, чтобы купить школьные принадлежности и новые кроссы.

«Летняя Молодежь» – городская программа (расчитанная на шесть недель), по которой между подростками из районов распределялись рабочие места. Это было отлично, все лето я мог быть материально независим от матери.

Ты подписываешься на программу, а потом в 57-й школе организаторы озвучивают список всех, кто получил работу. Не все, кто хотел, могли устроиться, количество рабочих мест было ограничено. Не знаю, как моей матери удавалось это делать, но я работал каждое лето. Возможно, потому что я был ответственным ребенком. Я вкалывал с утра до вечера.

Одним летом я работал вожатым в YMCA[20], другим – в департаменте парков. Я спиливал деревья и вырубал их. Кроме того, мы были дворниками и няньками. Делали все это и даже больше и получали свои двести долларов каждые две недели, что в те годы было действительно неплохим доходом.

Эта программа к тому же улучшила мою самодисциплину. Будь то фасовка продуктов, работа на летних юношеских сборах, укладка коробок или прокладывание рельсов, я знал, что на этом можно заработать, поэтому я всегда выкладывался на все сто.

И как только у нас появлялись деньги, мы их тратили. Однажды, после зарплаты, мы были в торговом центре на Олби-сквер, и я заметил в отражении окна, что за нами идут какие-то бруклинские отморозки и явно что-то замышляют.

Если вы были в Нью-Йорке в 80-х, то слышали о диком ограблении, которое произошло в торговом центре Albee Square, на углу Декалба и Фултона. У бруклинских чуваков всегда была такая репутация: они могли отобрать все, что угодно, у кого угодно. Проблем возле торгового центра было больше, потому что там скупались люди со всего мира. Именно бешеный туристический трафик привлекал бруклинцев.

Мы вышли из отдела с кроссовками, и какие-то чуваки попытались вырвать наши пакеты. Мы отбились и убрали пакеты так, чтобы они не смогли до них добраться. И. Да. Мы запомнили их лица.