Это был прекрасный роман, полный ностальгии и пьянящего очарования.

В нем рассказывалось о французском студенте, чья молодость проходила в Америке пятидесятых годов. О приключениях, нарушенных табу, инициации, стыде, любви и утраченной невинности.

Я не отрываясь читал до вечера, пока не перевернул последнюю страницу. Ни тогда, ни потом — по прошествии многих лет — я не мог отделаться от ощущения, что эта книга написана обо мне.

Когда я закончил читать, мне почти пора было уходить. Тогда я позвонил все еще недомогавшей Джулии и сказал, что пойду в кино. С кем? Со своим другом Донато и его компанией (мысленно я напомнил себе, что надо его предупредить). Я хоть огорчен, что мы опять не увидимся? Ну конечно, я тоже жутко соскучился.

Если очень хочется, я могу не ходить в кино, а посидеть с ней, предложил я. Мой блеф сработал — она отказалась. И повторила то, что говорила прошлым вечером. Незачем мне тоже заболевать и тому подобное. Хорошо, тогда до завтра, моя любовь. Пока, милый.

Я повесил трубку и в хорошем настроении пошел собираться.

Я был свободен, ко всему готов и сгорал от нетерпения.

Мы играли дома у нашего ровесника, который жил в богатом квартале на окраине города. Играли впятером. Хозяин дома — сын строителя, какой-то совершенно лысый, хотя нестарый, явно до тридцати парень и Марчелла — коренастая женщина с жирной кожей и маленькими глазками.

Я почувствовал к ним неприязнь сразу же, как только нас представили друг другу. Они плохие люди, решил я про себя, и заслуживают того, что с ними должно произойти. Очевидно, я искал себе оправданий.

Но это очевидно мне только сейчас. Тогда же я просто неосознанно нашел самый быстрый и эффективный способ заглушить голос совести. Что бы это ни значило. Мне нужны были в качестве соперников злые и плохие люди, и такими я их и увидел.

Вечер походил на первый, только теперь я знал механизм обмана, и игра мне нравилась гораздо больше. В тот раз, как и всегда, когда впоследствии я играл с Франческо, меня охватил настоящий азарт. Еще более сильный, чем при обычной игре. Уверенность в выигрыше не уменьшала, а наоборот, увеличивала возбуждение. В то время как мы выигрывали огромные деньги, я чувствовал дрожь в основании затылка. Открывая карты, чтобы побить сильную комбинацию, я забывал, что фортуна тут ни при чем. Я выигрывал, и все.

В тот вечер я унес с собой несколько сотен тысяч лир наличными и два чека с шестью нулями. Эти деньги чуть раньше принадлежали хозяину дома и коренастой женщине. Я не сомневался, что, облапошив их, мы поступили правильно.

Я решил, что должен открыть счет в банке — не хранить же такую кучу денег дома.

Пришел к себе, лег в постель и почти сразу уснул.

Мы начали регулярно играть. Три-четыре, максимум пять раз в месяц. Обычно в частных домах, иногда в клубах, точнее сказать, подпольных игорных домах. Вроде того, куда мы ходили после драки у Алессандры. Франческо знал их все, как и множество других ночных заведений.

Чтобы отвести подозрения, иногда мы давали партнерам отыграться, что составляло часть нашей стратегии. Дней через десять после моего первого выигрыша мы снова встретились с владельцем скобяного магазина и его приятелем проектировщиком. Мы поддались, и они выиграли несколько сотен тысяч. Отыгрались, и все вернулось на круги своя.

Я зарабатывал пять, шесть, иногда семь миллионов в месяц — для меня огромные деньги.

Я открыл счет в банке и начал позволять себе траты, о которых несколько месяцев назад не мог и мечтать. Костюмы, ужины в ресторанах, безумно дорогие часы. Я купил все книги, какие хотел иметь, и это больше чем что бы то ни было позволило мне ощутить себя богатым человеком.

Потом я купил себе машину, подержанную BMW — все-таки я был не настолько богат. Подписывая контракт, я на секунду заколебался: раньше я всегда связывал машины подобного типа с людьми определенного сорта. Но мое колебание быстро угасло, и я покинул автосалон за рулем этой черной, грозной и бесполезной штуки с глупой и счастливой улыбкой на лице.

Естественно, я прятал ее от своих — объяснить, как она у меня появилась, я бы не смог никогда. Я поставил ее в гараж подальше от дома и, чтобы не возбудить подозрений, продолжал иногда просить машину у мамы.

— Я возьму ключи, — бросал я, выходя из дома. Прояви они чуть больше сообразительности, заподозрили бы неладное: я предупреждал о том, что беру машину, хотя раньше просто брал ее и все.

Они не обратили внимания. Да и с чего им было, с другой стороны?

С Джулией дела шли все хуже и хуже. Наша история неизбежно катилась к эпилогу с грацией бильярдного шара, тихо скользящего в лунку после легкого, но фатального удара.

Ссоры следовали одна за другой. Ее непонимание, обида и грусть мешались в них с моими ложью и нетерпением.

Я все меньше времени проводил с ней, но не в этом дело.

Я больше не хотел проводить с ней время. Когда мы встречались или шли куда-нибудь вместе, я скучал, вел себя рассеянно и замечал только банальности, которые она говорила или делала. Только ее недостатки.

Уже после разрыва она снова попыталась связаться со мной. Через несколько недель, примерно так. Но в конце концов поняла, что это бесполезно.

Не знаю, страдала ли она из-за меня и, если страдала, насколько сильно и как долго. Я больше никогда не разговаривал с ней, если не считать пары-тройки холодных приветствий на улице при случайной встрече.

Когда мы расстались, я не испытал ничего, кроме облегчения. Да и его я быстро забыл. Меня ждала масса дел.

И я торопился ничего не упустить.

Лейтенант Кити вошел в свой кабинет. Стоял май, но за окном шел дождь, и было холодно.

Он переехал в Бари несколько месяцев назад, убежденный, что в этом городе на смену жаркому лету приходит мягкая осень, а за ней, в свою очередь, следует теплая весна. Но чтобы в мае настала зима — этого он никак не ожидал.

Он также не ожидал, что в округе, который в восьмидесятые годы считался спокойным, окажется завален работой. Здесь обычно долго не засиживались, рассматривая свое назначение сюда как ступеньку на карьерной лестнице, ведущую к получению чина капитана и выше.

Выше.

Теперь все изменилось.

Среди текущих дел фигурировали квартирные кражи, уличное воровство, грабежи — в городе и по области, вымогательство, взрывы. И убийства.

В городе орудовала мафиозная организация. На первый взгляд ее действия были незаметны. Но сквозь поверхность повседневности просвечивало что-то темное, как под тонкой скорлупой яйца рептилии угадывается хрупкое, но чудовищное создание.