Правильно. Эта гипотеза имела перед собой хоть какие-то перспективы, и Кити почувствовал облегчение.

— Кардинале, а вы? Какое мнение сложилось у вас?

Кардинале — небольшого роста, худощавый, с детским лицом — стал бригадиром раньше времени: один из редких для карабинера случаев продвижения за особые заслуги. Двумя годами раньше он во время увольнительной как раз находился в банке, когда туда ворвались грабители. Их было трое: один с помповым ружьем, двое других с пистолетами. Кардинале одного убил, а остальных арестовал. Реальность, слишком похожая на кино, включая убитого. Парню было всего девятнадцать, он в первый раз участвовал в ограблении. Кардинале был не намного старше, но его повысили до бригадира и вручили золотую медаль, какой обычно награждают посмертно.

Он считался чудаком. Поступил в университет на факультет естественных наук. Из-за этого коллеги смотрели на него недоверчиво, если не подозрительно. Говорил он мало, даже слишком мало, а порой казался просто грубым. У него были загадочные глаза, темные и подвижные.

— Я не знаю, господин лейтенант, — он выдержал паузу, как будто собирался что-то добавить. Как будто его «я не знаю» играло роль вступления к ясной и четкой информации, которую он собирался сообщить. Но он ничего больше не сказал.

Совещание продлилось еще несколько минут. Решили прорабатывать версию, предложенную Пеллегрини: достать дела насильников, проверить сроки тюремных заключений, изучить «почерк» преступлений, взять их фотографии либо сделать новые (если в деле их не найдется) и показывать на улицах поблизости от мест, где орудовал насильник.

В надежде добраться до чего-нибудь.

Раньше, чем это сделает он.

Мы расстались с Джулией в начале апреля. За две недели до этого я переспал с другой.

Нас познакомил Франческо одним субботним утром. Мы виделись с ним почти каждый день, независимо от покера. Мы стали друзьями. Так он говорил, как-то странно напирая на слово «друзья». Он говорил, их у него было совсем мало, до меня от силы двое. Если я начинал расспрашивать его о них, он уходил от ответа. По правде говоря, он уходил от ответа всегда, стоило разговору коснуться интимных сторон его жизни.

Он знал кучу народа, это я, кроме прочего, понял еще в первый вечер. Среди его знакомых попадались совершенно разные люди. Как он познакомился с некоторыми из них, я не мог себе даже представить.

Так называемое высшее общество Бари: солидные богатые семьи и самые красивые девушки, бизнесмены и нувориши, среди которых он отлавливал наших будущих жертв, компании неформалов, тусующихся в андеграундных клубах. И уголовники. В основном из игорных домов, но и такие, что занимались совсем другими делами.

Он обладал редкостным мимическим талантом. В зависимости от окружения менялся стиль его поведения, разговора, менялась даже манера двигаться. Он чувствовал себя комфортно в любой компании — по крайней мере, производил такое впечатление.

В ту субботу мы договорились встретиться на аперитив. Когда я пришел, он уже сидел у стойки бара с двумя девушками, которых я никогда раньше не видел. Обе выглядели очень эффектными — правда, слишком тщательно накрашенными, слишком сильно надушенными, слишком модно одетыми. Все в них было слишком.

— Мара, Антонелла. Мой друг Джорджо, — познакомил нас Франческо. Он улыбался уже хорошо знакомой мне улыбкой. Она появлялась на его губах, когда он что-нибудь замышлял.

Я пожал руки Маре и Антонелле, сел, и мы заказали себе по аперитиву.

Мара работала в страховой фирме. Антонелла училась на зубного врача. Обеим чуть больше двадцати, обе говорили с убийственным областным акцентом, курили сигареты «Ким» и жевали жвачку с хлорофиллом.

Мы болтали о многих вещах, одна интересней другой. Например, о гороскопах. Или о том, в какой день лучше ходить на дискотеку: в пятницу или в субботу. О том, что недавно девушки расстались со своими скучными благопристойными парнями и сейчас мечтают поразвлечься. Это сказала Мара, а затем обе посмотрели нам в глаза, чтобы удостовериться, правильно ли мы их поняли.

День выдался прекрасный, и Франческо предложил пообедать в ресторане на берегу моря. Девушки не возражали, мы вышли из бара и направились к машине. Мы с Франческо шагали чуть впереди, и он тихо произнес: «После обеда мы их поимеем».

— Что ты несешь?

Я тоже понизил голос. А он продолжал, как будто не слыша:

— Подпоим их немного, а потом трахнем. Хотя их даже поить не надо. Им и так невтерпеж.

Он был прав. Мне захотелось засмеяться. Не потому, что стало смешно, а так, от нервов. Мне пришлось напрячься, чтобы сдержаться. На лице появилась глупая улыбка. Я почувствовал ее на губах как гримасу. И тогда я ляпнул первое, что пришло в голову, лишь бы стряхнуть с себя эту гримасу:

— А куда мы пойдем?

— Не волнуйся, место у меня есть. Поедем на твоей, BMW произведет на них впечатление.

И мы поехали на моей черной бээмвухе, которая, как и ожидалось, произвела должный эффект. В загородном ресторане на берегу моря мы ели морских ежей, рыбное ассорти и огромных, жаренных на гриле раков. Мы пили охлажденное белое вино, и по мере того, как пустели наши бокалы и бутылка, разговор наполнялся все более откровенными и все менее элегантными сексуальными намеками.

В тот день я узнал, что у Франческо имелось нечто вроде pied-à-terre.[8]Две комнаты и кухня. Новая мебель. Вид безликий, как у гостиничного номера.

Мы с подвыпившими девушками пришли туда часам к четырем. Никаких проблем с выяснением отношений или распределением по парам не возникло. Мы с Антонеллой пошли в спальню, а Франческо с Марой остались в гостиной, оборудованной большим черным диваном.

Когда я заходил в спальню, наши взгляды с Франческо пересеклись, и он подмигнул мне.

Пошлятина, но тогда я не обратил на нее внимания. Я не мог и не хотел ни на что обращать внимания. И вместо ответа по-идиотски улыбнулся.

Сразу же после этого мы с Антонеллой, обнявшись, рухнули на постель. Больше всего я запомнил ее отдающее вином и сигаретами дыхание. Пока мы занимались сексом — несколько раз и подолгу, — она называла меня «любимый», а я мысленно недоумевал: любимый? Да кто ты такая? И мне опять хотелось по-идиотски рассмеяться. Я думал о том, что трахаюсь с красивой и почти совсем незнакомой мне девушкой. В какой-то момент я даже чуть приостановился, пытаясь вспомнить ее имя.

Мне бы смутиться, но я, наоборот, испытывал тупое ликование.

В перерыве мы зажгли сигарету и курили ее вдвоем. Заслышав доносившиеся из другой комнаты звуки, она усмехнулась, легонько толкнула меня локтем в бок и завела было какой-то комментарий, но резко осеклась. На секунду задумалась и осталась лежать неподвижно, с отсутствующим видом.