но Волит с простодушной улыбкой заявил, что свою часть внесёт позже.

Волит начал делать заказ, особо не заморачиваясь на экономии: долг ещё когда придётся возвращать, а жить, по его мнению, надо здесь и сейчас.

Среди обычных тарелок с закусками, выставили совсем крошечные, в которых, в соответствие с названием заведения «Паштет», подавали различные виды паштетов.

В центр стола сначала поставили несколько бутылок с вином, а затем водрузили квадратную, литра на два ёмкость, которая рядом с обычными бутылками, смотрелась как неоднократный второгодник на групповой фотографии за пятый класс.

В этой двухлитровой бутылке содержалось что-то типа бренди, или, точнее, продукт перегонки виноградного вина, настоянный на каких-то орехах.

В княжестве Либоргском традиционно употребляли вино, вино не только виноградное, ещё использовали самые разнообразные ягоды и фрукты. Да, остатки- выжимки зачастую подвергали перегонке, но сами продукты перегонки в княжестве употребляли мало, всё больше бочками отправляли в северные районы империи, где эти подобия чачи и граппы разливали под различными этикетками.

Заказанная же сейчас Волитом бутылка бренди, была изготовлена в республике Хабор, и среди продвинутой публики княжества Либоргского этот напиток быстро набирал популярность, несмотря на его относительно высокую цену.

Предваряя, начало трапезы, всем, в том числе и Костушу, плеснули в бокал немного бренди. Когда он выпил, Волит поинтересовался: «Ну как?».

Если учесть, что до этого из крепких напитков сам Костуш пил только самогон, да теперь ещё у него появились воспоминания дубля- Кости об употреблении водки, а в обоих случаях быстро следовала рвота, то сейчас этого не случилось, поэтому Костуш с чистой совестью ответил: «Замечательно! Лучшее из крепких напитков, что я когда-либо пил!».

Они дружно занялись закусками. Волит снова хотел налить ему бренди, но Костуш отказался, попросив лёгкого розового вина. В дальнейшем, Волит с Яричем раз за разом наливали себе бренди, а с предложением выпить, к Костушу, больше не приставали.

Волит раздвинул занавески в кабинке, чтобы видеть остальной зал и, вместе с мастером Яричем, занялись активным обсуждали сидящих там дам.

— А ничего, что разглядываем без очков? — поинтересовался Костуш.

— Формальности соблюдены: вы в отдельной кабинке, а остальное владельцев заведения не волнует. Что до публики — здесь все люди просвещённые, живущие в ногу со временем, и в сказки про защитные очки не верят, — ответил Волит.

Костуш, немного осоловев от еды и вина, поначалу тоже смотрел в зал, затем ему это надоело и он стал обдумывать предложение господина Касиля, по поводу написания новых книг.

Из сказок выбрал «Золотой Ключик» с Буратино — пересказ Алексея Толстого, а ещё Графа Монте-Кристо. При последнем контакте дубль-Костя предложил пьесы Шекспира: дескать подходят по эпохе, за что дубль заполучил наказ перечитать всего Шекспира.

Сейчас же, подглядывая за Волитом, успевшим уже испачкать в соусе воротник сорочки, Костуш думал: «Вот этого, постоянно пьяного мужика, я превращу в Шекспира и одновременно в Дюма?».

Тем временем на сцену вышли четверо танцоров: двое мужчин и две женщины.

На стульях, рядом со сценой, расположились музыканты и заиграли бодрую мелодию. Артисты стали живо отплясывать, сочетая танец с акробатическими трюками.

Одну из танцующих женщин Костуш узнал: она привлекалась при постановке сказки Маугли во дворце — изображала кобру, да и мужчины показались знакомыми: видимо тоже принимали участие в спектакле на подтанцовке.

Услышав музыку, снизу стали подниматься посетители, обедавшие на первом этаже. Охрана их не пускала, и они оставались стоять на лестницы, хлопками поддерживая танцующих.

Подъехавшая в экипажах «приличная» публика, поднималась по другой лестнице, прямо с улицы и вскоре почти все места в зале оказались заполнены.

Танцоры, закончив номер, уселись за отдельный столик в углу, а на сцену вышла женщина, уже в возрасте, и исполнила несколько песен в сопровождении аккомпанемента на скрипке.

Затем танцоры, под весёлую плясовую, стали вытаскивать гостей из-за столиков заставляя отплясывать вместе с ними.

Волит вышел из кабинки, вернулся достаточно быстро, ведя под руку миловидную женщину с бокалом вина в руке.

Он её представил как мадам Лорет, а затем заявил, что ей нужна консультация целителя и мастер Ярич обязательно должен помочь.

Ярич наградил его растерянно-гневным взглядом. Волит же, не обращая никакого внимания на реакцию Ярича, отобрал у дамы бокал, выплеснул содержимое в какую-то тарелку и налил в бокал бренди. Женщина, хохотнув, сделала несколько глотков. Увидев, как «пациентка» поглощает бренди, мастер Ярич рассудил, что, похоже, больших проблем со здоровьем у мадам Лорет нет и успокоился.

Дама, откидывая пряди волос со лба, стала показывать, в каких точках у неё часто болит голова, а мастер Ярич слушал внимательно, уже с «масляной» улыбкой.

На сцену поднялся молодой человек в длинном бардовом сюртуке и начал читать стихи. В зале никто особенно его не слушал, продолжая болтать и звенеть приборами, но, всё же, когда тот закончил декламацию, раздалось несколько поощрительных выкриков, в основном от женщин.

Опять зазвучала танцевальная музыка, и снова танцоры стали вытаскивать гостей в круг.

Неожиданно знакомая Костушу танцовщица, подошла к их кабинке и схватила его за руку.

Костуш запротестовал, ссылаясь на неумение танцевать, на что получил короткий ответ — научу. И действительно, через несколько минут, уже без подсказок, он уверенно отплясывал наравне со всеми.

Когда музыка умолкла, танцовщица утянула его за столик к своим коллегам-артистам.

Помимо танцоров-акробатов там сидела возрастная певичка, и скрипач.

Оказывается, артисты задумали в своём театре поставить спектакль по мотивам Маугли, и интересовались у Костуша: не было ли в его сказке ещё моментов, не вошедших в книгу, которые можно использовать для постановки танцев, или акробатических номеров.

Костуш обещал попытаться что-нибудь вспомнить.

Когда спросили почему его не было на премьере Маугли во дворце, коротко ответил: «Не пригласили», и сразу, чтобы увести разговор от неприятной для него темы, попросил рассказать, как всё прошло, как всё выглядело из-за кулис.

Сразу нашлось много смешных воспоминаний, которые он слушал с некоторым щемлением в груди.

Возвращаясь от артистов, упёрся в закрытые шторы на своей кабинке. Немного их раздвинув, в образовавшуюся щёль увидел, что мастер Ярич, видимо очень ответственно занялся сбором анамнеза заболевания у мадам Лорет, для чего, усадив пациентку на колени, рукой, понятно в целях диагностики, прощупывал ей грудь.

— Я сейчас расплачиваюсь и ухожу, — крикнул Костуш, сдвинув обратно занавески.

Он нашёл официанта, и, углядев за одним из столиков Волита, указал принести туда счёт.

Волит сидел вместе с давешним поэтом в бордовом сюртуке, обсуждая прозвучавшие со сцены стихи.

Повернувшись к усевшемуся рядом Костушу спросил: «Выгнали?».

Костуш в ответ неопределённо пожал плечами.

Волит