злостью, а следом припоминаются слова Альда во время свадьбы. Хоть его тогдашний рассказ и не связан с нынешней ситуацией, он подсказывает мне формулировку, которая может сработать.

— Именем Суртаза, отпустите девушку.

Рука жреца замирает, а затем издевательски медленно опускается вдоль тела. Кит падает на землю, и я вижу, как дергается Ваан, явно желая подойти к ней, но не решаясь. Лич же смотрит на меня, и ощущения от этого — не из приятных.

— Я могу узнать ваше имя, бессмертная сестра? — вкрадчиво спрашивает он.

— Можете, — холодно отвечаю я. — Шиз Асшен Несхат. Ученица Суртаза.

Будто отсеченный невидимым лезвием, гомон зевак резко обрывается. В воцарившейся вязкой тишине я слышу тяжелое и хриплое дыхание Кит и вижу, как поникают плечи Ваана, а лич склоняет к плечу покрытую капюшоном голову.

— Ученица Суртаза, вот как… — вкрадчиво говорит жрец. — Я понимаю тебя, бессмертная сестра.

Понимает? К чему это он?

— Возвышение до священной формы — нелегкое испытание, — тут же добавляет лич, — и обретение священной посмертной формы не проходит бесследно для разума, не подготовленного к прикосновению к божественности Суртаза…

Жрец говорит это таким успокаивающим и примирительным тоном, что я начинаю понимать, к чему он клонит. И мне это совершенно не нравится.

— С моим разумом все в порядке, — холодно отвечаю я. — Иначе Суртаз не назвал бы меня своей ученицей. А своим драгоценным мнением об этом вы можете поделиться с ним сегодня вечером… Если посмеете.

И тут мне приходит в голову одно очень рискованное, но похожее на правду допущение.

— Или вы не верите в его возвращение?

Очень хотелось бы, чтобы этот провокационный вопрос прозвучал вкрадчиво, злорадно или хотя бы ехидно, но… Не судьба. Впрочем, отсутствие эмоций, при желании, всегда можно списать на презрение.

— Я хочу в это верить, — жрец явно осторожничает. — Но мы столько лет надеялись на это, что очередное разочарование может стать смертельно опасным ядом…

— В любом случае, раз уж вам не посчастливилось быть среди тех, кто уже увидел его лично, — я безразлично пожимаю плечами, — придется пока что верить на слово.

Мне стоит немалых усилий заставить себя перевести взгляд на Кит. Интуиция кричит об опасности, но раз уж я вся такая из себя могущественная и величественная — остается лишь отыгрывать свою роль. Девушка же все еще лежит на земле, видимо, потеряла сознание. Ее золотистая аура бледнее и тусклее той, какой я запомнила ее на заставе. Но стабильная — и то хорошо. Продолжая игнорировать жреца, я неторопливо подлетаю к Кит, явственно ощущая на себе изучающий взгляд лича. Зеваки за моей спиной начинают тихо переговариваться.

Интересно, не испортила ли я какой-нибудь план своим публичным заявлением о возвращении Суртаза? Впрочем, он же ничего не говорил о том, что это стоит хранить в тайне. Мало того, еще и личам приказал распространить новость о возвращении. Вот только, похоже, поверили этому далеко не все — даже среди тех, кто должен вроде как самым первым подхватывать малейший намек на благую весть.

Впрочем, не исключено, что жрецы просто догадываются о том, насколько Суртаз их недолюбливает. Все-таки, одно дело — восхвалять безмолвного и неясно где шатающегося бога, а совсем другое — служить ему, рискуя в любой момент упокоиться от его же руки.

Подзатихшее было дурное предчувствие снова шевелится в моей груди. Но стоило мне коснуться остатками коленей мостовой, как медальон тихо ударяется о ребра, и неприятное ощущение затихает.

Только теперь я замечаю, что у Кит сломаны ноги. Ну или очень сильно вывернуты в щиколотках. Ну хоть ран нет. Интересно — при падении или?..

Жрец все еще парит рядом. Он что, ждет, пока я уйду, чтобы завершить начатое?

Ну уж нет.

— Она останется под моим присмотром, — не глядя на лича, сообщаю я. Звучит все так же холодно и безразлично, но на этот раз — меня полностью устраивает такой тон. — Так что не смею вас задерживать… бессмертный брат.

Несколько секунд жрец ничего не отвечает. А затем толпа снова затихает, и быстрый взгляд через плечо позволяет мне увидеть, как лич величественно пролетает через расступившееся полукольцо зевак.

И только после этого к Кит подходит Ваан и опускается на колени рядом с ее головой.

— Спасибо, Шиз, — тихо говорит он, даже не взглянув на меня. — Я уж думал, что нам обоим конец. Жрецы с утра прям взбесились.

— О чем ты? — так же тихо спрашиваю я.

— Спорят, ругаются. Что между собой, что с обычными личами. А огребают, как обычно…

Чернокнижник морщится и замолкает. Он поднимает веко Кит и что-то высматривает в глазу. Хмурится, скользит взглядом по ее телу и останавливается на ногах. Раздраженно цыкает.

— Ладно, нам пора, — торопливо говорит он, поднимаясь на ноги. — Кит сейчас не стабильна и…

— У нее сломаны ноги, — я взлетаю следом и решаю озвучить очевидный вывод. — Ну или вывихнуты… В любом случае, даже когда придет в себя, далеко не уйдет.

— Возьму на ручки, — чернокнижник криво усмехается и наконец-то смотрит на меня. Устало, измученно… Безнадежно. — Тут недалеко. Нужно унести Кит подальше от толпы прежде, чем она очнется.

Глядя на него и на лежащую без сознания Кит, я начинаю сомневаться. В голове всплывает поговорка — одна из многих, которые так любила моя матушка. О маленьких вольностях, которыми вымощен путь к вседозволенности.

Со жрецом я уже поспорила, задавив его авторитетом и даже выжила при этом. Теперь можно потребовать у тетушки Сади приюта для этих двоих хотя бы на несколько часов, чтобы привести в чувство Кит и попытаться ее вылечить. Тем более, Мэб и Линс должны принять мою сторону.

Правда, стоило бы сначала убедиться, как примут меня саму…

Но будем решать проблемы по мере их поступления. Кажется, так же говорил Суртаз?

Мысль вызывает у меня шипящий смешок, причем довольно несвоевременно — именно в этот момент Ваан действительно пытается взять Кит на руки. К счастью, зеваки уже разбрелись по своим делам, и единственными, кто изредка поглядывал в нашу сторону, были часовые на стене.

Интересно, чернокнижник не знает заклинание левитации или… настолько истощен, что не может его использовать?

Снова перенастроив свое зрение на просмотр ауры убеждаюсь во втором. Фиолетовая аура парня — совсем бледная и чуть мерцает. И если до этого я еще сомневалась в том, стоит ли вести их в дом Суар, то теперь все сомнения отпали. Хоть мое состояние тоже оставляло желать лучшего, Ваану сейчас было гораздо хуже.

Я подлетаю поближе и легонько касаюсь руки Кит, направляя часть проходящей через мои кости магической энергии так, чтобы та поддерживала тело девушки в воздухе. Достигнув нужного эффекта, разрываю касание, но внучка Милеха продолжает парить в воздухе и при этом все выглядит так, будто чернокнижник несет ее на руках.

— Спасибо, — он вымученно улыбается. — Но не стоило, я бы донес.

— Туда, куда мы сейчас пойдем — вряд ли. Пешком далековато.

Ваан бросает на меня настороженный взгляд.

— Куда это?

— В гости к Мэбу.

— Не думаю, что это хорошая идея.

Чернокнижник поджимает губы. На его лицо падает тень — мы как раз проходим через ворота.

— Почему?

— Не хотелось бы ухудшать его отношения с родней.

— Ну, с учетом того, что там теперь и Линс… — я снова издаю шипящий смешок и вижу ответную тень улыбки на лице Ваана. — Вряд ли тетушка Сади откажет Кит в помощи, а тебе — хотя бы в паре часов отдыха.

Бережно держа Кит на руках, Ваан сосредоточенно смотрит вперед и ничего не отвечает. В молчании мы проходим мимо пары особняков.

— Так это правда, что Суртаз вернулся?

Чернокнижник говорит очень тихо, настолько, что я слышу его только благодаря магической природе своего слуха.

— Правда. Как и то, что я — действительно его ученица.

— И каково оно?

— Что именно?

— Ну… — Ваан невесело усмехается. — Увидеть бога?

— Больно.

— Не страшно?

— Учитывая то, что он по сути спас меня от казни — нет, не страшно.

Снова взгляд искоса, но на этот раз в карих глазах чернокнижника я замечаю любопытство.

— Расскажешь?

Пару секунд я колеблюсь. Очередной раз пересказывать события, о которых хотелось бы забыть, как о страшном сне… Такое себе удовольствие. С другой стороны, в подробности можно и не вдаваться. Да и о существовании подселенца Ваан знает. Точнее, о том, что он был.

Удивительно, но мысль об Альде уже не отзывается настолько всепоглощающей ледяной пустотой одиночества. Похоже, начинаю привыкать. Наверное, это к лучшему. Хотя, почему — наверное? Определенно к лучшему.