Говард с детства был ее телохранителем, иногда даже слугой, заботясь о Флоренс как о маленькой сестре. Поэтому он никогда не ассоциировался у нее с Говардом-разрушителем. Но сейчас его лицо угрожающе потемнело, губы плотно сжались, мускулы на руках напряглись. Казалось, он готовился к серьезной драке.

Единственный, кто не потерял присутствия духа в столь напряженный момент – это Роджер. Он мягко улыбнулся и произнес:

– Говард, извини. Я не знал, что это твое место. Я просто говорил Флоренс о том, как прекрасно она смотрится в купальном костюме.

Говард подошел ближе. Он вытер мокрое лицо руками и понизил голос:

– В следующий раз, Слимбоу, когда решишь сделать моей девушке комплимент руками, будешь иметь дело со мной. Понимаешь, о чем я?

Флоренс вскочила на ноги.

– Ты что, Говард, сошел с ума? Оставь Роджера в покое. И вообще, извинись перед ним!

– Все нормально, Флоренс. Очевидно, твой друг неправильно меня понял. – Он перевел взгляд на Говарда и добавил: – Я принял твои слова к сведению.

Тот холодно заметил:

– Надеюсь.

И довольно ретиво удалился.

– Хватит накручивать себя, Говард, – попыталась разрядить обстановку Флоренс.

– Ха! Ничего себе! Этот парень прикасался к тебе. Как ты можешь утверждать, что все в порядке, когда даже дураку ясно, что все совсем наоборот.

Без колебаний Флоренс схватила Говарда за руку и с силой поволокла в сторону деревьев, чтобы никто не услышал их разговора.

К тому времени как они дошли до деревьев, Говард уже во всю улыбался Флоренс.

– Ты можешь затаскивать меня в кусты в любое время, Фло. Видела, как все на нас пялятся?

– Зачем ты пришел? Чтобы помешать моему разговору с Роджером, да? – Флоренс была вне себя от злости.

Говард мог поклясться, что ее глаза метали молнии. Он подумал, что в ярости эта мегера просто восхитительна.

– Нас ведь считают парочкой, верно? Поэтому я не могу стоять рядом и радоваться тому, что какой-то тип лапает руками мою девушку.

Флоренс покачала головой.

– Даже в качестве моего парня или же любовника ты не можешь вытворять подобные вещи, ведя себя подобно дикарю. Я в бешенстве. Неужели не понимаешь? – Она холодно посмотрела на него. – С какими женщинами ты встречался все эти годы?

Говард изобразил раскаяние.

– Извини, но мне это не понравилось ни как другу, ни как твоему парню.

Осознав, что все еще сжимает его запястье, она изо всех сил стиснула пальцы.

– Думаю, нам стоит кое-чему научиться, если мы собираемся продолжать всю эту игру. – Она взглянула ему в глаза и улыбнулась. – Все конечно же стоят и глазеют на эти кусты, так?

– Даже не сомневайся.

– Как, в таком случае, использовать этот выгодный момент?

Говард глубоко вздохнул.

– Наверное, стоит поцеловаться и помириться.

– Да?

Он подошел к Флоренс ближе.

– Думаю, нам стоит еще немного попрактиковаться в поцелуях, прежде чем мы попытаемся проделать это на публике. Да и все заинтересованные лица рассчитывают на то, что ты выйдешь отсюда такой, будто тебя только что выпустили из страстных объятий. А лучший способ изобразить это…

Флоренс прервала его, с ужасом осознав, что на нем почти никакой одежды. Да и на ней тоже. У нее перехватило дыхание.

– Я все поняла, Севидж, поэтому тебе лучше заткнуться и поцеловать меня.

– А говорят, что романтика умерла, – произнес он с иронией.

На этот раз Флоренс была готова к поцелую. Она бессознательно облизала губы, прежде чем он успел склонить к ней голову. Спустя мгновение Флоренс уже не могла контролировать себя.

Почувствовав, что она страстно отвечает на его поцелуй, Говард изумился. Теперь он уже и сам не знал, чего от нее ожидать, но явно не был готов к такому нешуточному возбуждению. И надо же! Как легко соединились их губы, словно были созданы друг для друга.

Флоренс обвила шею Говарда и притянула к себе его мокрое сильное тело. Он в ответ обнял ее за талию. Вряд ли она смогла бы припомнить случай, чтобы ее целовали с таким вожделением. И кто целовал? Говард, ее закадычный друг! С ума сойти… Нет! Стыдно получать удовольствие, целуясь с этим человеком. Есть же какие-то рамки…

Когда Флоренс внезапно остановилась и словно обмякла в его объятиях, Говард понял, что они зашли слишком далеко, и неохотно прекратил ласки. Прошло какое-то время, прежде чем он смог взглянуть в лицо Флоренс.

Она же смотрела на него большими немигающими глазами так, будто перед ней стоял незнакомец. Губы ее покраснели и припухли от жаркого поцелуя, а щеки горели румянцем ярче, чем обычно. Она была умопомрачительно прекрасна. И когда только успела стать такой красавицей?

И вдруг он понял, что именно в ней изменилось с того момента, как она вернулась домой. Просто его подопечная малышка выросла и превратилась в необыкновенно красивую женщину. А он не хотел признавать этого до сих пор.

Говард нежно улыбнулся.

– Думаю, эти зеваки без труда догадаются, чем ты и я занимались в кустах, когда мы эффектно выйдем отсюда.

* * *

К следующим выходным нервы Флоренс были уже измотаны до предела. Вся деревня только и говорила о романе между Говардом Севиджем и Флоренс Коверндейл.

Роджер Слимбоу снова посетил ее в магазине, чем вызвал неодобрение Аманды. Все повернулось не так, как ожидала Флоренс. Она сама не знала, чего именно от него хотела. А тут еще это неугомонная подруга, с которой приходилось встречаться каждый день на рабочем месте. Она терроризировала Флоренс вопросами каждое мгновение.

К субботе ситуация не изменилась.

– Ну и как дела? – Аманда замерла в предвкушении новых подробностей.

Флоренс вздохнула и покачала головой.

– Ты задаешь мне этот вопрос постоянно. И мой ответ неизменен – все прекрасно!

Аманда села рядом, внимательно глядя на подругу.

– Если бы все было действительно прекрасно, ты бы не выглядела столь несчастной. Тебя кто-то сильно расстроил, Фло. И не надо никому вешать лапшу на уши. Что там у вас с Говардом не ладится?

– Дело не в этом. – Она изо всех сил старалась найти объяснение и не могла. – Я просто смущена, мне кажется.

– И кто же тебя, бедняжку, выводит из равновесия? Говард или же вездесущий мистер Слимбоу?

Флоренс натянуто улыбнулась.

– Да, вначале я подумала, что мне нравится Роджер, но очень быстро поняла, что ошибалась. Чем чаще я встречаю его, тем более неприятным и слащавым он мне представляется.