— Папа, что мне делать?.. — плакала Дождилика. — Парусник словно заснул среди этих листьев!.. Он больше не слушает меня!.. Я уже вижу крейсера механоидов!.. Папа, не молчи, отвечай мне!..

— Наурия!.. — сжав руками виски, как безумный повторял Корабельщик, потрясено глядя в иллюминатор. Глаза его были слепыми от серебряного огня.

— Д-дождилика, — охрипнув, вслух произнес Навк. — Ты слышишь меня?.. Это Навк.

— Папа, почему ты молчишь?! — надрывалась девушка.

— Он тоже как загипнотизированный, — продолжал Навк, не зная, слышит его девушка или нет.

— Папа! Крейсера Сатара уже со всех сторон!..

— Дождилика, он не отзовется. Слушай меня внимательно. Я уверен, что это сделал Мамбет, ну, Сатар, ведь только он мог знать, что наурия способна зачаровывать Корабли!.. Оставайся в Паруснике, не покидай его ни в каком случае!.. Пусть механоиды возьмут вас в плен. Я сейчас уведу «Ультар» от наурии, тогда твой отец очнется, и мы тебя выручим!.. Слышишь меня, Дождилика?!

— Слышу, — сквозь пространство и беду донеслось до Навка.

Выворотень представлял собою область движущегося пространства посреди статичного, неподвижного. Область эта могла иметь форму любого тела вращения. В Галактике встречались самые причудливые выворотни, напоминающие то рюмку, то песочные часы, то гриб, то шахматную фигуру. Если выворотень вращался вокруг своей оси медленно, то для корабля был досадным, однако почти безопасным космическим ухабом. Но если скорость этого вращения была велика — кораблю могла угрожать неминуемая гибель.

Большой выворотень Пцеры, называющийся Оверком, был быстро-вращающимся коническим выворотнем. Особенность его заключалась в том, что подошвой он стоял на массиве непроходимой гравитационной мели, а единственный вход внутрь — горло в острие конуса — был перекрыт белым карликом. Белый карлик — крохотная звезда-коллапсар, отталкивающая от себя все, что есть в мироздании, подобно тому, как черный карлик, Черная Дыра, все притягивает к себе. Свет огибал эту звезду, и она казалась пятном сверхъестественной темноты в космическом мраке.

Сила отталкивания белого карлика постоянно менялась, звезда неритмично пульсировала. Имя ей было Джизирак. В прочно закупоренном мешке выворотня находился один из механизмов древнего Валатурба, и ключиком к нему служила песчинка перлиора.

— Дождилика, положись на силу Парусника, — говорил Корабельщик. — Я не знаю корабля сильнее его. Когда вы окажетесь в сфере действия Джизирака, прикажи ему идти вперед не смотря ни на что — я уверен, что он сможет продержаться до тех пор, пока врагов не сорвет с него, как в бурю срывает листву с деревьев!..

Маленький «Ультар» мчался к черному провалу, а за ним рвалась свора мощных кораблей механоидов. В центре этой своры, завязанный в узел силовых полей четырех крейсеров, бессильно летел плененный Парусник. Лазерные дальнобои насторожились в своих гнездах, но убийственный луч не гнался за Корабельщиком, ибо Сатару нужно было уничтожить не Корабельщика, а Валатурб; без Корабельщика же Сатар не смог бы этого сделать.

— Пусти меня к пульту, — велел Корабельщик Навку.

— Нет, — сказал Навк, краснея. Он чувствовал, что ужасно глупо спорить с самим Корабельщиком, но покориться ему было нестерпимо обидно. — Это мой корабль. Его капитан — я, и я буду у штурвала.

Эскадра крейсеров в безмолвии и напряжении стремительно летела навстречу невидимому врагу. Навк, возглавляя эту эскадру, взял курс точно посредине зазора между звездой и первой концентрической зоной выворотня. Зловещий пульсар затаился, заманивая кажущейся легкостью прохода. «Ультар» вторгся в пределы антитяготения Джизирака, и Навк включил гравитационный экран. В кромешном мраке пространства вспыхнул, словно вырвался из преисподней, чудовищный шар белого карлика, покрытый какими-то пятнами, будто лишаями. Жуть продрала Навка.

Он не осознал того, как ревущий прибой космического отторжения накатил на него, но уже в следующий миг в тисках перегрузок Навк все-таки висел на штурвале бьющегося в урагане «Ультара», удерживая равновесие корабля. Белый карлик единым движением разметал эскадру. Крейсера разлетелись, кувыркаясь в бешеном потоке.

При этом один из них разломился, еще один — просто рассыпался.

«Вперед! — подумал Навк. — Вперед, пока до следующей волны далеко!..» Но от Джизирака мерно «дуло» антигравитацией, и «Ультар» сносило назад. Навк дал реактору полную тягу. Застонав, кораблик остановился, потом медленно двинулся вперед.

А Джизирак вдруг заиграл перепадами сил давления, испытывая противника на прочность. «Ультар» то бросало вперед, то останавливало. Корпус его хрустел и трещал, все лампы мигали, с потолка что-то сыпалось. Вдали беззвучно взорвался один из крейсеров, изнуренный атакой, но его яркая вспышка сквозь лавину антигравитации добралась до Джизирака лишь угрюмо-багровым отсветом на лишаях звезды. И тогда Джизирак новым ударом смел все корабли. Навк почувствовал, как «Ультар» несется задом наперед. Два крейсера лопнули, один расплющился, а еще один угодил в выворотень, и его по гигантской дуге понесло в сторону, чтобы через два-три оборота, как камень из пращи, метнуть во вселенную.

«И все же я пройду его!» — зверея, подумал Навк и включил резервные, аварийные мощности реактора. Крейсера отстали, опасаясь гнева белого карлика, а «Ультар» снова двинулся на прорыв, и снова его отнесло в сторону. Потом все повторилось, и повторялось опять и опять — Навк в одиночку упрямо ломился в запертые ворота вечности. Эскадра механоидов, обессиленная и поредевшая, висела вдали, безучастно покачиваясь на мертвой зыби галактической непогоды.

Джизирак вращался вокруг своей оси. Его лишаи ползли по массивному выпуклому боку. И вдруг не на гравитационном экране, а в иллюминаторе Навк заметил, как слабое свечение острым серпом озаряет его край, и на фоне тьмы вырисовывается часть контура небольшого диска. Навк растерялся, не понимая, откуда взялся этот свет. А свечение усиливалось, и вот горб черной сферы, угрюмо высунувшейся из мрака, прочертили огненные линии. Джизирак неохотно разворачивался, и на его сумрачном челе потрясенный Навк увидел огненное клеймо Кораблей. На лике звезды пылал иероглиф: крест, три кольца и семь дуг радугой.

— Что это значит?.. — взволнованно спросил Навк Корабельщика.

— Иероглиф означает Таэру, — помолчав, ответил старик. — Корабли дают тебе ориентир. Держи направление к центру Галактики.

Но тьма стояла вокруг выворотня — Джизирак, звезда ненависти, выжил звездный свет из своих владений.

— «Ультар», кораблик, — взмолился Навк. — Ты должен помнить, где в звездных трясинах Вырлах сияет Таэра!.. Найди ее!.. Дождилика! — позвал Навк. — Я знаю проход! Пусть Парусник сбрасывает конвой и держит курс на Таэру!..

Навк дал ход «Ультару» и снял руки со штурвала. Вращался выворотень Оверк и гравитационные мели, вращалась туманность Пцера, вращались спирали внешнего обода Галактики, в котором находилась туманность, вращались семь колец ее диска, вращался вокруг центра сам массив ядра Млечного Пути, и в этом всеобщем, многократном, многомерном, безостановочном движении кораблик нацелился на Таэру и пошел вперед плавно и ровно. Навк сначала даже не поверил — действительно ли он попал в неведомый фарватер, или это на время утих Джизирак? Но едва он коснулся штурвала и ось корабля отклонилась, беспощадный кулак антитяготения врезал по «Ультару», предупреждая об узости пути.