я любил отца. Временами он был деспотом, под началом которого жить было трудно, но и без него мне тоже трудно было жить… Я был плоть от его плоти, и он понимал меня, как не могла понять мать. Она была всего лишь человек.

Подбирая слова для Кардона, Джиа лихорадочно думал о том, как ему сбить брата с семейной темы, заставит заинтересоваться собой, а не семьей, которой никогда и не было.

«Движение должно приносить пользу».

«Если убиваешь — убивай всех».

«В этом мире у тебя нет друзей, кроме тебя самого…»

«Верность важнее закона, важнее любви, важнее жизни…»

Он приподнял завесу перед лицом брата.

— Прости, но мы все в прошлом наломали немало дров, и это не то место, куда хотелось возвращаться: ни мне, ни нашей матери. Отрицать очевидное бессмысленно.

Кто мог подумать, что Остен переживет Марри.

«У тебя были на него большие планы, мама? Как мне понять, что ты хотела?»

29

Джиа внимательно присматривал за братом. Возможно, следовало ускориться в реализации задуманного: Кардон слишком быстро становился сильнее. Джиа не хотел, чтобы брат пережил комплекс Бога.

30

Его единственным желанием в последние дни было выспаться. Ему снились кошмары. И в этих кошмарах он раз за разом решал цену молчания.

— Вы думаете, правосудие восторжествует?

— Правосудие? Убийство не может быть правосудием.

Во сне он каждый раз снова и снова был мальчиком и опять стоял в том злополучном суде и искал взглядом Марри. Но матери там не было.

— Мальчик получил шанс на нормальную жизнь. Мне этого достаточно, — успел он уловить конец фразы своего бывшего следователя.

— Господин судья, это не имеет отношения к делу, — автоматически возразил прокурор.

— Принято.

Зря он не выпил на ночь. После тяжелой работы только га помогало ему бороться с видениями. С самого детства он терпеть не мог своих снов. Они говорили ему то, что он хотел избежать.

31

Провокация. Они устроили своим врагам провокацию, и те, поддавшись на искушение легким движением избавиться и от новоиспеченной королевы, и от ее детей, напали первыми, развязав королю руки.

— Сегодня я вырезал целый род для тебя, отец.

Позыв рвоты встряхнул Джиа с постели. Он надеялся, что эта часть сна принадлежала только ему. Он выкрал ненужное воспоминание из головы Кардона.

— Спи спокойно, брат, — поправил он меньшо́му одеяло. — Все, что случилось до твоего рождения, тебя не касается. Не суй свой нос в чужое прошлое, малыш.

Он легонько ударил брата по носу, тот заворчал во сне и отвернул голову.

«Как Сарра», — вспомнилось Джиа. Когда у матери были ночные смены в магазине, он оставался сидеть с сестрой, укладывал ее спать.

«Ох уж мне эти телепаты», — подумал он, огорченно, бросив взгляд на брата. Если правда, что дар просыпается еще в утробе матери, а тогда Марри не давала сыну таблеток…

Джиа вышел на кухню, открыл шкафчик, достал из него полученный накануне пакет. Привет от Остена. Задумчиво покрутил в руках пузырек с таблетками.

Имеет ли он право продолжать то, что делала мать? Нужны ли Кардону способности, с которыми тот не умел жить?

Кровь. Кровь была всюду.

«Нельзя победить, не потеряв ни одного солдата», — успокоил сына король.

Но разве он печалился по солдатам?

32

Кардон долго ворочался, не мог заснуть. Ему чудилось: в их квартире водопад. В конце концов, он не выдержал и решил проверить.

Когда он зашел в ванную…

— Что с тобой, Джиа?

— Иди спать. Со мной все в порядке. Просто пошла носом кровь, никак не могу остановить. Принеси мне льда, пожалуйста, и налей стаканчик га.

— Ты уверен?

— И оставь бутылку рядом.

Он сказал это тоном, не терпящим возражений. А наутро все пошло по-старому. Кардон было противно видеть брата таким…

33

— Тебя за смертью посылать?!. Не видишь, мне плохо.

— Ты перепил, — сурово выговорил Кардон брату, убедившись, что тот приходит в себя.

— Да ты что?!.

Кардон вдруг вспомнил, как они познакомились. Насмешливый прищур в толпе. Джиа был единственным, кто не жалел его, сидящего в коляске.

— Сейчас ты очень похож на отца, наверное. Вот этот уничтожающий взгляд.

— Слушай, Кардон, без обид. Но сегодня я хочу обойтись без биологических братьев под моей крышей.

Джиа тяжело потер лоб ладонью.

— Ты горишь, — обеспокоенно заметил Кардон, — И шатаешься.

— Это усталость и га, — отмахнулся брат.

— Зачем ты так? — обиделся Кардон. — Я понимаю, что причиняю тебе неудобства, но ты… Ты намеренно унижаешь меня. Раз за разом.

Джиа хотел ответить на выпад брата что-нибудь остроумное, но не смог.

— Пожалуйста, уйди, — прохрипел он, хватаясь рукой за косяк. — Мне начинает изменять мое чувство юмора. А это плохо.

Утро у Джиа было на редкость паршивым.

Не стоило ему вчера столько пить.

Шаг четырнадцатый

34

— Зачем мне шутить с теми, кто может убить меня, леди? Я говорю откровенно. Вы — люди — счастливцы… Ты многое отнимаешь у своих детей. Знаешь, в каком мире мы живем? Плотоядные, обремененные человеческой моралью. Спроси своего мужа, он знает.

Лора побледнела, осознав, что все слухи о том, как Валерна стал верховным королем, правда, но быстро взяла себя в руки.

— Ради рода…

— Бросьте, — гневно перебил мачеху Краур. — У Альфы нет рода. Род начинается с него. Он может стереть любого из тех, кто вышел из его лона в любой момент, и начать заново. 50 оттенков белого, 50 оттенков черного — это для людей. Игра во всемогущество убивает таких, как ты и твой сын. В моем мире нет другого цвета, кроме серого. Все возможно.

— Ты идеализируешь нас, людей, — возразила принцу Лора. — МЫ тоже не безгрешны.

— Положим. Но вы можете жить, не взяв противника за горло, а мы — нет. Мы купаемся в крови и пьем кровь, по-другому у нас не может быть, по-другому для нас всего лишь игра, временное перемирие, заканчивающееся большой жаждой и кровью, а у вас — может. Вы — люди, и ваш дар — выбирать между светом и тьмой. Вы можете жить на свету, не убивая. А у нас нет такого выбора. То, что вы видите — дворцы, правила приличия, ритуалы — это всего лишь ширма. Мы стараемся таким образом защититься от правды, продлить себе жизнь, не проводить слишком много времени во тьме. Тьма — это тяжело. «Резвиться» — ты даже не представляешь, что такое резвиться…

Лора оставила без внимания бесцеремонный переход Краура на ты.

— Когда мы резвимся, мы теряем сознание и убиваем, пока не убьют нас.