не встречая сопротивления. За ними — мотострелки на шести БМП. Задача идущей следом Росгвардии — проверить каждый дом на каждой улице на предмет отставших от отступающих частей украинских солдат.

В бронированных капсулах «Уралов» въезжаем на первую улицу. Где-то под селом падает полпакета «Града», сотрясая землю, а вместе с ней и многотонный грузовик. «К машине!» — командует старший, когда шум разрывов снаружи стихает.

Бойцы высыпают из бронекапсулы, занимая круговую оборону. Мотострелки уже оформляют новую линию обороны за поселком, а СОБР должен удостовериться, что в населенном пункте не осталось противника. При этом попытаться не настроить против себя местное население, для которого этот десант такой же внезапный, как первый снегопад для коммунальщиков.

Перемещаясь в боевом порядке, прикрывая друг друга, бойцы заходят в первый двор. Отрывистые команды, одиночные выстрелы, ощущение съемок киношного боевика, в котором, впрочем, реальная опасность исходит из каждого окна — мирные дома были превращены в огневые точки. Ловлю себя на мысли, что еще совсем недавно (хотя на самом деле — более 20 лет назад) освещал подобные «спецмероприятия» в Чеченской республике. И тогда в душе не было никакого диссонанса. Все было ясно: с одной стороны — наши «федералы», с другой — террористы. Только тогда это называлось «зачисткой».

Сегодня парни из Смоленска ПРОВЕРЯЮТ, а не зачищают село на предмет укрывающихся бойцов ВСУ, националистов и добровольцев из тербатов.

В центре села стоит памятник погибшим во время Великой Отечественной войны сельчанам, здесь каким-то чудом не успели вымарать историческую память. Видно, что на фронт уходили семьями — по четыре-пять одинаковых фамилий. Отцы шли защищать свою землю вместе с сыновьями. Показательная деталь — в населенном пункте нет ни одного монумента памяти «загиблым» в АТО.

Пошла зачистка

Хотя в более крупных поселках мемориальная доска обязательно присутствует на школе или здании администрации. Восемь лет украинцев переформатировали, выставляя героями тех, кто держал в блокаде Донбасс, обстреливая его из крупнокалиберной артиллерии. Я видел такое в Косове, где в бывшей колыбели сербского православия на каждом углу вкорячивали памятники исламским боевикам — мясникам-албанцам из Армии освобождения Косова. Постепенно они стали частью привычного «пейзажа».

«Прилет!» — кричит старший группы. Все падают на землю лицом вниз. Разрыв метрах в трехстах. Противник совсем близко, на расстоянии минометного удара. Между звуком «выхода» и грохотом «прилета» — не больше пары секунд. Местные к этим звукам за пару недель успели привыкнуть и, в отличие от российских бойцов, неоправданно беспечно игнорируют разрывы. Они уже экстерном прошли стадию привыкания к боевым действиям, за которой остается нездоровый фатализм. Жители Донбасса могут многое рассказать об этом «синдроме».

— А куда мы уедем, — произносит знакомые слова женщина в очередном доме. — Дети с внуками в машину влезли, а мы уже нет.

#Они на Западную Украину уехали, а мы тут остались. Не знаете, за газ долги будут прощать?

Уходя, украинские войска используют тактику сожженных мостов, уничтожая объекты критической инфраструктуры — электро- и насосные подстанции. Все это для того, чтобы сделать жизнь в поселках непригодной для российских военных. Которые, впрочем, вполне автономны. И делятся своей автономностью с местными жителями. Где-то — сухпайками, а где-то — дизель-генераторами. Освобожденные населенные пункты нуждаются в срочной гуманитарной помощи. А пока ее нет, проблему пытаются решить военные. Местные жители постепенно перестают их бояться и налаживают контакты.

Растерянного пожилого мужчину я встретил на окраине поселка.

— Сидел в хате, вдруг на меня обвалился потолок, страшный удар, и я потерял сознание. Вылезаю из обломков — другой взрыв, снова отключился. Выполз на дорогу — третий взрыв. Очнулся, когда меня уже люди подобрали. Сейчас полуглухой, себя плохо слышу.

Владимир Бречко приехал из Бородянки к родственникам. Там его дом попал под удар украинских реактивных систем залпового огня, которые пытались накрыть российскую колонну. В Кочалах у него теперь тоже жилья нет. Как и в Бородянке.

— Теперь не знаю, куда податься. Пойду по людям проситься на ночлег…

26 марта 2022. Гостомельские богатыри

— Все делаем быстро — подъезжаем, выпрыгиваем из машины, скатываемся в бункер, — инструктирует провожатый.

За окном просвистывает указатель «Гостомель». Стремительно проносимся вдоль знакомого по Донбассу «пейзажа». Изуродованные снарядами деревья, искореженные здания аэродрома, вывернутые металлом наружу ангары, разбитый минометами асфальт…

#Машины резко тормозят у бомбоубежища, и мы быстро спускаемся вниз.

Да, умели в Советском Союзе готовиться к ядерной войне. Добротный бункер с целой системой помещений раскинулся под аэродромом центра Антонова. Чем только ни пытаются весь месяц пробить эту подземную цитадель украинские артиллеристы — бесполезно. Здесь и обитают последний месяц настоящие былинные герои Специальной военной операции — десантники, высадившиеся здесь, в глубоком тылу противника, под самой столицей, в первый день конфликта.

— 24 февраля мы загрузились в вертолеты, на подходе по нам работали ПЗРК, крупнокалиберные пулеметы, — вспоминает один из офицеров. — Но перед нами шли боевые вертолеты, поэтому высадка прошла нормально. После захвата аэродрома сразу начался артобстрел из минометов, а к ночи пошли в наступление пехотные подразделения. Плюс их авиация — вертолеты, самолеты. Обстрел не прекращался. Но у нас все нормально было спланировано, все атаки были отражены. Да, были небольшие потери, но у них их было значительно больше. Через двое суток подошли наши колонны, здесь была создана группировка, противник был отодвинут. Никакого окружения нет, нам регулярно приходят письма из дома, посылки, личный состав выезжает передохнуть в Белоруссию.

— Вы ж не первый раз «замужем», есть тут какие-то особенности у противника?

— Здесь помимо регулярных формирований по нам действуют нерегулярные. После захвата пленных и досмотра убитых мы выяснили, что здесь есть иностранные частные военные компании, хорошо замотивированные, проплаченные, подготовленные и действуют из населенных пунктов. Ставят минометы во дворах, РСЗО и работают из мирного сектора. Мы стараемся обойтись минимальным ущербом и мирному населению оказываем помощь.

Александр не говорит, но я знаю, что основные силы должны были подойти по земле через несколько часов после их высадки. Но встретили ожесточенное сопротивление со стороны нацбатов и подразделений теробороны. В итоге десантники на аэродроме провели двое суток в настоящем огневом аду, удерживая позиции. Это была беспрецедентная операция. Таких тактических десантов мы не осуществляли, пожалуй, с 1943 года, когда отряд моряков-добровольцев из 275 человек под командованием майора Цезаря Куникова высадился на занятом фашистами укрепленном побережье Новороссийска. Выбил немца из опорника, закрепился на плацдарме и в первую ночь отразил 18 атак. А когда стал иссякать боезапас, захватил арт-батарею противника и неделю отбивал врага, пока не