Когда она обернулась, то увидела, что женщина сидит на лежанке и машет рукой.

Она помахала в ответ.

— Заходите выпить, — пригласила ее женщина.

— А калитка есть?

— Через пятьдесят футов, — показала женщина. Ее муж к этому времени сел и кивал в знак согласия.

Элайн отыскала калитку, прошла в нее и направилась к патио.

Соседями были мистер и миссис Бредшоу, Сид и Шила. Еще прежде, чем она успела представиться, они решили вопрос с выпивкой. Хозяева удивились, что гостья попросила только колы, но оставили все как есть, когда не сумели уговорить ее выпить скотча или джина с тоником. Дворецкий Бредшоу, молодой, довольно красивый человек по имени Уильям, принес выпивку на серебряном подносе вместе с разнообразными закусками. Когда это было сделано. Шила и Сид были готовы перейти к разговору.

Если бы она заранее знала, каков будет характер беседы, то ни за что не прошла бы через калитку в каменной стене.

— Вы, как я понимаю, новая медсестра Джейкоба, — начала Шила.

— Бедняга Джейк, — вставил Сид. — Он был такой активный, такой живой до паралича. Слишком много холестерина. Это, знаете ли, приводит к проблемам с кровообращением. К тромбам, сердечным приступам, к чему угодно.

— Он по-прежнему живой, — возразила Элайн, охваченная странным стремлением защитить старика от этой несколько развязной пары.

— Вы должны простить Сида, — ухмыльнулась Шила. — Он помешался на холестерине.

Элайн рассмотрела проблему его избыточного веса и решила, что в основном это последствие возлияний. Куда лучше, подумала она, набирать дополнительные фунты через лишние бифштексы, лишний хлеб, лишний картофель.

Шила поинтересовалась:

— Как вам нравится ваша работа?

— Замечательно, — сказала Элайн. — В первый раз я по-настоящему сама себе хозяйка.

И разговор перекочевал в безобидное русло, шутливую беседу, которую Элайн находила приятной, за некоторыми исключениями. Она рассказала им о курсах медсестер и о сиротском приюте. Это последнее вызвало у хозяев прилив сочувствия, которого она не хотела и не оценила. Сочувствие было ей ни к чему. Жизнь такова, какова она есть, и вы только увязаете в трясине, если начинаете роптать на то, что судьба уготовила вам. Она узнала, что Сид Бредшоу сколотил свое скромное состояние в киноиндустрии; он владел сетью полноэкранных и малых кинотеатров в Питтсбурге и его окрестностях. Это было бы увлекательной темой, если бы Бредшоу не продолжали приправлять свои рассказы колкостями в адрес Матерли, которые она едва ли могла поддерживать, работая у них. Казалось, Сид завидует, что Ли Матерли богаче. Господь свидетель, у него было больше денег, чем он сам мог истратить. И все-таки Сид завидовал Ли из-за более крупного состояния. Оба — и Сид и Шила — часто ссылались на то, что Ли “родился богатым, не заработав ни гроша”. Когда Элайн рискнула предположить, что Ли вот уже несколько лет успешно ведет семейные дела, Сид фыркнул:

— Кто же не сделает деньги, если у него есть стартовый капитал? Если у вас есть деньги, вы можете сделать еще, даже если не имеете к этому способностей.

Жаркое солнце изливалось на Элайн наподобие меда, обжигающего меда. Девушка покрылась испариной. Кресло под ней, шезлонг из пластика и соломы, казалось, становились жестче и неудобнее с каждой минутой.

Когда весенние птицы у них над головами устремлялись вниз и окликали друг друга, их голоса, искаженные жарой, превращались в леденящие душу вопли, от которых у нее по спине бегали мурашки.

В конце концов она узнала, что Сид Бредшоу и Ли Матерли учились в средней школе в одном и том же классе, поступили в один и тот же колледж. Бредшоу происходил из гораздо менее состоятельной семьи и считал, что целью всей его жизни является “утереть нос” Ли Матерли, доказать ценность того, что ты когда-то жил в бедности. Он растолковывал преимущества бедного детства так же громогласно, как предупреждал об опасности питания продуктами с повышенным содержанием холестерина. Он испытывал неудовлетворенность из-за того, что не сколотил такого состояния, каким распоряжались Матерли, и знал, что никогда не сколотит. Он не мог наслаждаться своими собственными достижениями, своим собственным богатством. Вместо этого ему нужно было добиться желанного превосходства над Матерли, высказываясь против них и пытаясь умалить их в глазах других. Все это было очень печально — и глупо. Детское соперничество разрушило взрослую жизнь Сида Бредшоу.

— Скажите, — поинтересовалась Шила, пока Элайн пыталась придумать какой-нибудь предлог, чтобы уйти, — вам не страшно жить в том самом доме, в котором когда-то жила Амелия?

— А почему мне должно быть страшно? Сид протянул:

— Вы хотите сказать, что вам никто не рассказывал...

— Про Сочельник? — добавила Шила. Скуку и недовольство этими людьми как будто смыло свежим дождем. Элайн сказала:

— Джейкоб намекал на какую-то трагедию, но я не знаю всей истории.

— Учитывая последнее убийство, не годится держать вас в неведении, — заявила Шила. Теперь глаза ее заблестели. Она облизала губы, сгорая от желания поделиться скандальной историей. Она была заражена болезнью мужа — неизлечимой завистью.

— Вы жили здесь тогда — пятнадцать лет назад? — спросила Элайн.

— Нет, — хмыкнул Сид Бредшоу. — Мы родились не в таком доме. Нам пришлось долго работать, чтобы поселиться здесь. Работать! Вот уже десять лет, как мы живем здесь. Мне не было и тридцати шести, когда мы заключили контракт на строительство этого дома. — Он гордился своими ранними успехами.

— Тогда откуда вы знаете о Сочельнике и.

— Все в городе знают об этом, — объяснила Шила. — Возможно, и в штате, и в округе. Это было громкой новостью! — Она содрогнулась, но выражение лица получилось нарочитым и фальшивым.

— Не могли бы вы... рассказать мне об этом? — спросила Элайн. Она знала, что история каким-то образом выставит в невыгодном свете имя Матерли, но не могла побороть искушение узнать наконец, что именно случилось в столь давние времена.

— Это была Амелия Матерли, — начала Шила. Голос ее понизился до трагического шепота, как будто она говорила в присутствии покойника или в стенах храма. — Никто никогда не считал ее нормальной. Она славилась своим крутым нравом. Ни один торговец в городке — а этот пригород был тогда еще маленьким городком — не избежал ее ярости. Соседи находили невозможным ладить с ней, как подобает достойным людям. Она страдала снобизмом — и кое-чем похуже.

— Худшее и привело к тому кошмару в Сочельник, — добавил Сид. Он так же театрально передернулся и приложился к выпивке.

Шила рассказывала:

— Деннису было тогда десять лет. Его брату, Гордону, семь. Двое маленьких детей, не понимавших, какое зло заключено в их доме. — Она покачала головой с явным сочувствием к маленьким детям, потом продолжила: