к телевизору и начал просматривать Раечкин компромат. Это была стопроцентная порнуха очень приличного качества с прелюдией раздевания и долгой подготовкой. Неясно только, от чего женщина получала большее удовольствие. То ли от партнера, то ли от сознания того, что весь процесс фиксируется на пленку. Добрушин очень хорошо запомнил лицо мужчины. Бедолага. Дорого ему обойдется удовольствие с ненасытной развратницей. Добро бы телка молоденькая перед ним скакала на белых простынях, а то ведь нет. Так, ничего особенного, товар третьей свежести.

Добрушин перемотал пленку и положил ее в коробку. Придется отнести «шедевр» в камеру хранения и отправить письмишко адресату. Он вспомнил о другом письме, где строптивый любовник требовал оригинал. Добрушин просмотрел три найденных на даче кассеты. Везде одно и то же. Раечка не утруждала себя фантазиями. Три кассеты, три клиента, но кто из них тот, что требовал оригинал, и как его зовут? В своем письме он оставил телефон, но подписаться забыл.

Майор достал телефонную книжку покойной и начал ее изучать. Помимо номеров абонентов тут хватало интересного. Список мужчин из девяти человек. Против каждого стояла дата и сумма. Хуже всех досталось некоему Крылову. Пятьсот плюс пятьсот. Видно, парень крепко попал в сети. Баба крутила им как хотела. Будь она живой, пришлось бы парню платить ей пожизненную ренту на содержание. Лицо майора изменилось, когда он встретил свою фамилию. Там стояла цифра три тысячи, в скобках «долг», а потом знак плюс. Этот значок мог бы сработать, если бы стерва не свернула себе шею. Добрушин и представить себе не мог, что произошло бы, попади похожая кассета в руки его молодой женушки. Платил бы как миленький. Зубы сами заскрипели от злости.

По остальным именам можно было понять, что дань не выплатили только двое. Это некий Сергей Кровцов и Юрий Каратыгин. Письмо какому–то Сергею еще не отправлено. Остается Юрий Каратыгин. Очевидно, это и есть тот самый строптивый неплательщик. Добрушин достал письмо с требованиями оригинала и, сняв трубку, набрал нужный номер. Ему ответил мужской голос.

— Мне нужен Юрий Каратыгин.

— Юрий Петрович с вашего позволения. Слушаю вас.

— Речь идет о видеопленке. Вы понимаете, о чем я говорю. Нам надо встретиться и обговорить условия.

Наступила пауза. Потом мужской голос сказал:

— У памятника Пушкину в шесть вечера.

— Слишком многолюдно. Бар «Глобус» на Сретенке. Любой столик у стены. В назначенное вами время.

Добрушин положил трубку и еще раз просмотрел видеокассеты, стараясь запомнить мужчин. Потом он пометил коробки, чтобы не всучить клиенту чужую, и убрал их в сумку.

В дверь постучали. Майор вспомнил, что заперся на замок, и встал.

Лейтенант Горелов не заставил себя долго ждать.

— Семен Семеныч, задание выполнено. — Он подал майору исписанный лист бумаги. — В картотеке есть только один Калган. Под этой кличкой ходит Рукомойников Роман Филиппович. Он также известен под кличками Полковник и Крохобор. Арестован три месяца назад в Якутске на сходке авторитетов Северного края. При нем найдено оружие. Сейчас дожидается суда, сидит в СИЗО. Имеет четыре судимости. Аферы, грабеж, соучастие в убийстве и хищения. Сорок семь лет, высшее экономическое образование. Принадлежал к разным преступным группировкам. Среди братвы имеет особый авторитет. Был казначеем в одной из столичных группировок. Если верить слухам, то стянул кругленькую сумму из общака и скрылся. Сейчас его многие бы хотели увидеть. Такие фокусы в среде блатных не прощают.

— Взял кассу и решил лечь на дно?

— Возможно, но не в зоне. Там ему не отлежаться. Тут же перо в бок получит. Ни один вор покрывать предателя не станет. Общак — вещь святая. Кто на него позарится, тому пощады не будет. Лежанку он себе в другом месте готовил, а попался случайно. Тертый калач. Но рулетка подвела. Вряд ли он до суда доживет.

— Может, и доживет. Как вести себя будет. Пойдет на сговор со следователем, получит одиночку, охрану, а в зоне сдаст своих корешей.

— Смысл? Зоны ему не избежать. А там его уже поджидают. Парню не выпутаться. Я вам справочку составил. Ознакомьтесь.

— Спасибо, Палыч, век не забуду.

— Не за что.

Лейтенант вышел из кабинета. Добрушин вернулся к столу, покопался в своей сумке и достал конверт, обклеенный иностранными марками.

Письмо он читал с улыбкой.

«Милая, Раечка. Приехал, устроился, все нормально…»

— Куда уж лучше, козел вонючий!

«Здесь жарко!»

— Еще бы. Южный берег Охотского моря. Тропики! Куда там Кубе с ее морозами.

«…и я заберу тебя с собой».

— Если бы жива осталась, то без твоей помощи приехала бы. По этапу, в товарняке.

«Следи за дачей…»

— Не беспокойся. Я послежу. А ты копай себе могилку в вечной мерзлоте. Атташе! Полковник! Дура ты, Райка! Нашла себе счастье по объявлению. Другого ты и не стоила. Два сапога пара.

Добрушин порвал письмо на мелкие кусочки и бросил его в корзину. Он вспомнил двух быков с платформы Снегири. Эти ребятки искали Калгана. Значит, они не знают о том, что их подельщик сидит в СИЗО. И о даче им ничего толком не известно. Хитер Полковник. Забил себе гнездышко, нашел сторожа в лице одинокой увядшей ромашки и решил на пару лет уйти в тину. А потом? Потом страсти поутихнут, можно вернуться, взять награбленное и уйти за кордон. Все сходится. Значит, купленная им дачка имеет второе дно, если ему сторож понадобился и из своих о ней никто ничего не знает. А ищут его свои, тут сомнений нет. Такие уникальные резаки, который он конфисковал у одного из бандюг, кому попало не дарят. А кинжал принадлежит Калгану, тут сомнений быть не может. Гравировочка имеется: «Привет от Калгана».

Добрушин щелкнул языком. Да… Дачка–то на золотой прииск смахивает, а он ее чуть было не спалил сдуру. Ее беречь и лелеять надо. Вот только двенадцать соток не скромный сарайчик, за день не обследуешь. Тут время нужно. А времени у майора хватало. Он гостей не ждал, а хозяйку тем более.

Для проформы пришлось поработать пару часов, помозолить глаза сотрудникам, пошастать по кабинетам с бумагами, и в четыре часа Добрушин покинул здание райотдела.

Перед свиданием он заехал на почту и отправил последнее Раечкино послание адресату. В абонентном ящике его ожидало четыре конверта от одиноких женщин. Оперативно. Нетерпеливые дамочки. Видимо, от одиночества тошнота подступила к горлу.

Он сел в машину и с нетерпением вскрыл первый конверт. Письмо ему не понравилось. У клиентки были взрослые дети. Во втором послании, кроме листка с телефонным номером и имени, никаких подробностей.

Подумав, Добрушин сунул его в