до кончиков ушей под его изумленным взглядом. Можно мне катапультироваться с пассажирского прямо в квартиру, пожалуйста?

— Это предложение? — все же вкрадчиво спрашивает.

— Завуалированный отказ, — скрещиваю руки на груди. — Спасибо, что подвез.

— У меня была корыстная цель, — смеется Макаров. — Мне все еще нужно удостоверение. Так что подняться придется.

— Будешь ждать в подъезде! — предостерегаю, игнорируя хитрый блеск в его глазах.

— Ага, — соглашается и открывает дверь, выходя из салона. И вот за какие грехи мне такое счастье привалило? Наверное, пора вставать на путь праведный и идти замаливать все свои похождения.

При слове исповедаться в голове всплывают совсем не те картинки — фантазии больше напоминают превьюшки из «ПорнХаба», от которых я быстро отмахиваюсь. Не надо мне такого. Мне другой раздел, с полицейскими. Тут, кажется, новый фетиш созревает.

Макаров и правда остается ждать в подъезде, а я в очередной раз думаю, что он все-таки нормальный, просто пить ему нельзя. Он даже не попытался просочиться в квартиру, еще и отступил на шаг, убеждая меня в серьезности своих намерений.

Перед выходом смотрю в зеркало, поправляю волосы и натягиваю выше майку, пряча скромную грудь. Лёша все еще стоит за дверью, при виде меня снова улыбается, и я растягиваю губы в ответ.

— Больше не теряй, — передаю удостоверение и так и замираю в дверях. Мне же можно теперь уйти? Пожелать хорошего вечера и закрыться на два замка? Но отчего-то медлю, будто жду от него решительных действий.

— Не буду, я же только нашел, — подмигивает, стискивая мои пальцы в своей руке, и тянет к себе, вынуждая босыми ногами выскочить в подъезд. Кажется, он говорит не об удостоверении, потому что сильная рука по-хозяйски ложится на поясницу, прижимая меня к твердому телу.

Что-то внутри щелкает, и я чувствую тепло. Будто кто-то чиркает зажигалкой над бензином — все мгновенно вспыхивает, обостряет органы осязания и все чувства.

— Лёш… — последнее предупреждение, слабая просьба остановиться. Кто-то должен это сделать, потому что я не в силах. Глубоко внутри я уже льну к мужчине и впервые радуюсь его уверенности и напористости.

— С тебя поцелуй, помнишь? — усмехается он, стремительно сокращая и без того ничтожное расстояние между нами.

Глава 10

Знал бы, что целовать ее до сумасшествия приятно, сделал бы это еще вчера утром. Ника робеет всего четыре секунды, а потом обхватывает мою шею и вступает в борьбу за инициативу. Она отвечает с таким рвением, что все ее прошлое сопротивление кажется большой прелюдией, и хорошо, что я умею ждать и не отступать. Это самый сладкий приз, который я надеюсь смаковать и дальше. Прикусываю губу, скольжу по ней языком, пока малышка тихо стонет и замирает, испугавшись самой себя.

Не хочу ее отпускать, но Ника упирается и отступает назад. В груди стремительно разрастается протест, я все еще не выпускаю ее из рук и снова тянусь к губам, но встречаюсь с ее усмешкой. Она обхватывает мои плечи и шагает вместе со мной в квартиру, уже за закрытой дверью позволяя снова себя поцеловать. Сумасшедшая. Мне нравится.

— Ты уверена? — спрашиваю из джентльменской вежливости, прежде чем залезть ей под майку.

— Уверена, — выдыхает мне в губы. Такой настрой определенно подходит, поэтому я подхватываю Нику под ягодицы и тащу в спальню. Хорошо, что в прошлый раз все запомнил, а то бродил бы от одной двери к другой.

Она не сопротивляется, обхватывает мое тело ногами и продолжает целовать, правда теперь медленно спускается к шее, втягивает кожу и зализывает языком, отчего окончательно рвет крышу. Все слишком. Слишком хорошо, слишком пошло, слишком возбуждающе. Опускаю ее на кровать и нависаю сверху — она божественна в этом ракурсе, особенно с разметавшимися по подушке волосами.

Все же тяну ее майку наверх. Ника помогает мне от нее избавиться, но сама в долгу не остается — тянет подол моей, а я только усмехаюсь. Поровну так поровну. Кожа покрывается мурашками от моих касаний. Это до безумия приятно. Ее реакция на меня, отзывчивость, она сама — идеально. Вздрагивает каждый раз, стоит мне отстраниться на долю секунды, ерзает подо мной и обхватывает ногами торс, вынуждая быть ближе. Спускаюсь к груди, но нарочно оставляю белье на месте, только веду языком по ложбинке, распаляя ее все сильнее. Оставляю несколько поцелуев на животе и тянусь к пуговицам на ее штанах.

Приходится подняться, чтобы стянуть одежду и носочки с ее ног. Любуюсь мягкими изгибами, довольно улыбаясь.

— Ты охренительная, — честно признаюсь, на что Ника только усмехается и закусывает губу. Она приподнимается на локтях и смотрит на меня немигающим взглядом.

— Не смогу ответить тем же, пока не увижу всей картины, — ступней она касается моего бедра и ведет выше, к ремню, нарочно задевая уже твердый член, вынуждая меня зашипеть. Проводит пальцами по краю джинсов и плотоядно улыбается, когда сокращаются мышцы. Дразнит намеренно, но это только подстегивает.

— Ты не разочаруешься, — заявляю самоуверенно и подмигиваю, перехватывая ее голень, но не мешая движению. Определенно не жалею, что влез в ее квартиру. Самое удачное решение в моей жизни.

— Я надеюсь, — опять поддевает, ведет пальцем по животу и прикрывает глаза, запрокидывает голову, отдаваясь ощущениям. Блядь, это самое охуенное зрелище, которое только можно представить. Ее нога вздрагивает, наверняка же неудобно, и я подхожу ближе, расстегиваю ремень. Ника снова смотрит на меня и предвкушающе облизывается. Такими темпами я кончу раньше, чем войду в нее.

Или закончу. Сука.

Телефон раздражающей трелью рушит звенящее в воздухе возбуждение. Ругаюсь в голос. Придушу того, кто посмел позвонить мне в этот момент. Не глядя отвечаю, слыша голос майора. Твою ж… Поглаживаю большим пальцем голень Ники, вижу, как она хмурится, да и я сам, видимо, свел брови к переносице, а она зеркалит.

— Понял, буду, — отвечаю холодно. И где же я в прошлой жизни так накосячил, что в этой мне обламывают шикарный секс — в том, что он будет именно шикарным я ни капельки не сомневаюсь. — Прости, Клубничка, — наклоняюсь и целую, пользуясь ее растерянностью. Ника отвечает, но уже не так охотно, как раньше, и я чертыхаюсь. — Работа. Не могу не идти, — снова целую ее, чувствуя себя побитым щенком, но Ника, кажется, реагирует спокойнее, чем я предполагал. Она вдруг подается вперед, вжимается в меня грудью и берет в плен мои губы. — Прости, — выдыхаю во время крохотной передышки. Не пойду никуда. Там все равно труп, подождет немножко.

— Все в порядке, — улыбается и отстраняет меня от себя. Ника поднимается