– Купить меня хотите?

– Обижаете, Степан. Я никого не покупаю, – скалюсь я, мысленно добавив: «Сами продаются». – Это Александр, – киваю на Фазу, и они с Городецким пожимают друг другу руки. – Привезет моего оболтуса. Посмотрите, что может, на что способен. А там решим. – Протягиваю громиле визитку. – Уверен, он вам понравится.

Городецкий не спешит соглашаться. Но тупой индюк даже не догадывается, что я опрометчивых шагов не делаю. Прекрасно знаю, как он на ринг вернуться хочет. После травмы дела совсем плохи. Торчит в этом вонючем клубе без малейшей надежды на просвет. А спонсирование, новые ученики, новые победы обеспечат привлечение внимания к его персоне. Он же, сука, не на Бабочке женат, а на своем боксе.

– Привозите. – Он берет визитку. – Ничего не гарантирую. Но если боец способный, возьмусь за него.

Нет никакой гарантии, что Чеховской услышит меня и возьмется за воспитание племянника. Надежда только на Елену Михайловну. Не станет же он при ней флиртовать со мной. Да и любые обещания, какие даст, придется выполнить.

Директор вызывает меня ближе к пяти. Когда я вхожу в ее кабинет, Чеховской уже потягивает кофе, развалившись в кресле. А Елена Михайловна с ним о чем-то мило воркует. Подтянутая, ярко накрашенная, надушенная так, что хочется проветрить. Подготовилась к встрече с олигархом, будто это мы перед ним в чем-то провинились.

– Дарья Николаевна, входите-входите, – приветливо встречает она меня и переключается на Чеховского. – Так что, как видите, учителя у нас высококвалифицированные. Детки первые места и на городских олимпиадах занимают, и на областных. Если обращали внимание на доску почета внизу, там фотографии тех, кто больших высот добился. Сейчас думаем обновить информацию. Вы ведь, Роман Алексеевич, тоже эту школу оканчивали? Нехорошо, что вашей фотографии там нет.

– Добрый вечер. Дарья. Николаевна. – Отставив чашку и проигнорировав заискивания Елены Михайловны, Чеховской встает с кресла, берет мою руку и снова подносит к своим губам. – Прошу прощения, что заставил ждать. Вам опять пришлось задержаться на работе. Надеюсь, муж вас не ревнует? К работе, само собой?

Он поправляется слишком поздно, я уже заметила азартный блеск в его ледяных глазах. Кое-как возвращаю себе собственную руку и молча киваю. Он издевается. Откровенно издевается. А мне приходится покорно с этим мириться.

– Дарья Николаевна, ну садитесь вы, не стойте, – улыбается мне Елена Михайловна.

Я отодвигаю кресло подальше от Чеховского и сажусь. Только после этого он вновь занимает свое и берется за чашку.

– Роман Алексеевич очень сожалеет о проступке Артура. Он согласился возместить ущерб, а заодно любезно предложил за свой счет заменить все старые окна в школе на пластиковые. Это очень щедро с его стороны.

– И очень благородно, – я с трудом выдавливаю улыбку. – Но окна окнами, а мальчик нуждается во внимании.

– Я только что объяснял Елене Михайловне, – Чеховской стреляет взглядом в директора, и та заметно краснеет от смущения, – что тоже обеспокоен этим вопросом. Но у меня так много работы, что на Артура остаются крупицы времени. И мы с Еленой Михайловной нашли выход из положения.

– Да, – подтверждает она. – Я пересмотрела ваше расписание и немного его подкорректировала. По закону вы не можете быть репетитором своего ученика. Но мы можем пойти навстречу Роману Алексеевичу. Артур – мальчик необычный, он не со всеми ладит. А вы, Дарья Николаевна, ему очень понравились. Он видит в вас друга. Поэтому с завтрашнего дня ваш рабочий день в школе будет до трех часов дня. После – вы будете индивидуально работать с Артуром. Роман Алексеевич любезно предложил дополнительную оплату, причем в обход кассы. Так что вам очень выгодно. Что скажете, будете успевать с рабочими программами и проверкой тетрадей?

– Как много любезных предложений от Романа Алексеевича, – нервно хмыкаю я. Очевидно же, что Елену Михайловну взял чем-то: презентом, конвертом, комиссией за мое новое расписание. Но с меня же не убудет, если пару часов в день я буду ближе общаться с Артуром. Тем более в рабочее время, у Степы не будет повода злиться. – Да, я буду успевать.

– Вот и договорились, – еще шире улыбается Елена Михайловна. – Значит, завтра в три за вами заедет водитель Романа Алексеевича. Это же удобнее, чем на такси, согласны?

– Что? – напрягаюсь я, медленно поднимаясь с кресла. – Какой водитель? Какое такси?

– Ах, вылетело из головы, – отмахивается директор. – Забыла уточнить, что с Артуром вы будете заниматься у него дома. Но это же совсем не проблема, правда? Мальчику там комфортнее. Домашняя атмосфера благотворнее влияет на ребенка, чем стены школы.

Не хочу об этом думать, но невольно вспоминаю, как вчера Чеховской пообещал, что сама директриса отправит меня к нему домой.

Вот же сволочь! Он все подстроил! Использовал ребенка, чтобы своего добиться. Ничего не изменится от индивидуальных занятий с Артуром. Не для них я Чеховскому нужна! Я вообще не понимаю, зачем я ему?! Поставить запоздалую «галочку» в списке жертв?

– Нет, – отвечаю я.

– Я знала, что мы договоримся, – всплескивает руками Елена Михайловна, видимо, решив, что это мой ответ на вопрос: «Но это же совсем не проблема, правда?»

– Вы очень выручили меня, – льет ей в уши Чеховской, тоже встав. – Рад, что мы пришли к соглашению. Замерщик окон приедет завтра. На выходных все установят. – Он пожимает ей руку, и Елена Михайловна слегка меняется в лице. Похоже, она рассчитывала, что и ее наманикюренных пальцев он коснется губами. – Дарья Николаевна, мы можем с вами обмолвиться парой фраз наедине? – Он поворачивается ко мне, сковывая меня невидимыми кандалами и пристегивая к себе.

У меня не находится ни сил, ни желания даже кивнуть. Я молча выхожу из кабинета в полумрак коридора, вижу уборщицу на другом конце и начинаю ей завидовать. Она не представляет, какая она счастливица.

– Роман Алексеевич, чего вы добиваетесь? – спрашиваю я, резко обернувшись и едва не столкнувшись с ним. Пячусь и спиной упираюсь в стену. – Вы хотите, чтобы я уволилась? Без проблем. Сейчас же напишу заявление. Все равно за три дня не успела ни к детям, ни к школе прикипеть.

Он увлеченно оглядывает меня, слегка наклонив голову на бок, наступает, сокращая расстояние между нами настолько, что я чувствую жар его тела, даже через плотную ткань нашей одежды. Рефлекторно бросаю взгляд в сторону. Уборщица нас не видит. Слишком темно в этой части крыла.

Чеховской облизывается, одной ладонью упирается в стену на уровне моей головы и склоняется к уху:

– Как ночь прошла? Думала обо мне, Бабочка?

Я пытаюсь оттолкнуть его, но руки замирают на его твердой груди. Я даже сквозь пиджак и рубашку чувствую бугры его мышц. Они не перекачанные, как у Степы, а естественные, появившиеся не только благодаря тренировкам, но и дикой жизни настоящего охотника.