– Во-первых, я не всякий, во-вторых, буду вести себя тихо!

– Ты что же, собрался ночевать здесь?!

– Да! Мне страшно, там гроза, – заныл Саша, покатываясь со смеху. – Пусти! Я тебе стихи почитаю.

– Стихи?

– Ага! Поэта Басе!

– Ладно! Черт с тобой, можешь остаться! Только чтобы никаких приставаний!

– Жестоко, но придется согласиться!

– Между нами будет лежать кинжал!

Они пили вино, закусывая черешней. Выглядела Маша довольно своеобразно – полное ню, а за ушами, будто серьги, висят черешни. Саша читал ей вслух Басе. Наконец книжка упала на пол…

– Это твоя половина, это моя! – указала Маша, чертя на кровати невидимую демаркационную линию. – Между нами кинжал, и ты не смеешь до меня дотрагиваться!

Саша вздохнул, отчаянно желая преодолеть установленные границы и оказаться в эмиграции.

– Можно я напишу одно слово?

– Где?

– На тебе!

На ее голом животе он нежно выводил пальцами какие-то буквы.

– Щекотно! – рассмеялась Маша. – Что ты написал?

– Слово «вечность».

– Как мальчик Кай?

– Нет. Это признание в том, что я буду любить тебя вечно.

Она потянулась к нему губами.

– Эй, это моя половина! – засмеялся Бушуев. – Поранишься о кинжал!

– Да ну его к черту!

Слово «вечность» Саша выводил на бедрах любимой до самого утра.

Утром, осторожно выходя из Машиной комнаты, Саша нос к носу столкнулся с Андреем.

– Надеюсь, ты знаешь, что теперь как честный человек обязан сделать? – улыбнулся тот.

– Готов, – кивнул Бушуев, – хоть сейчас готов взять вашу сестрицу за себя. Дело за малым – осталось уговорить ее. Она почему-то вбила в голову, что счастливая семейная жизнь и амплуа великой актрисы – вещи несовместимые.

– А мне кажется, семейная жизнь – это замечательно! – мечтательно протянул Андрей. – Я, брат, сам подумываю остепениться! Ты в город? Кстати, мы с Леной тоже едем, тебя подбросить?

– Не откажусь. Мало приятного тащиться на электричке.

– Маруся, ты собираешься выходить замуж? – спросила Татьяна, когда младшая сестра вышла к завтраку.

– С чего ты взяла? – удивилась Маша.

Старшая сестра смутилась.

– А… Понятно, – насмешливо протянула Маша. – Ну, если ты об этом, то можешь не волноваться. Мы с Сашей любим друг друга, но замуж я пока не собираюсь, заводить детей – тем более! Правила безопасного секса, не волнуйся, мы соблюдаем. В ближайшие пять лет в мои планы входит только учеба, а в ближайшие двадцать – карьера, театр и кинематограф.

– А Саша будет ждать?

– Куда он денется! Слушай, Танька, какой хороший поэт Басе! Я и не знала! Ночи бы напролет читала!

* * *

В этой галерее Полина работает уже два года. Когда она покинула балет, пришлось срочно подыскивать себе занятие. Время бежало, а Полина не могла определиться с выбором и находилась в полной растерянности, поскольку никогда не думала, что ей придется заниматься чем-то иным, кроме балета. Наконец бывший ученик отца предложил поработать в художественной галерее, недавно им открытой. Она согласилась, так как любила живопись. Платили Полине не слишком много, однако ее заработок превосходил скромную зарплату врача Данилова. Работа была несложной – болтать об искусстве с интуристами и предлагать им кофе.

…Сегодня посетителей не оказалось, и она скучала. Взгляд остановился на любимой картине «Странные танцы». Полина может часами разглядывать эту картину, порой ей хочется уйти туда, в придуманный странный мир, и навсегда там остаться. Она с удовольствием купила бы ее, если бы не слишком высокая цена. Они с Даниловым не могут позволить себе такие траты.

Какое солнце… Наверное, в Березовке сейчас хорошо! Сегодня пятница, вечером можно было бы поехать в поселок, но она не поедет. Из-за Климова. Она должна быть непреклонной и сильной, не отступать от принятого решения никогда больше не видеться с ним! Даже если ей придется отказаться от визитов в Березовку на все лето!

Данилов вчера уехал на медицинскую конференцию в Москву. Полина рада этому – она любит оставаться одна. Впрочем, так было не всегда… Когда-то она нуждалась в постоянном присутствии Ивана, который спас ее любовью и заботой. То были тяжелые времена – смерть родителей, придавившая Полину грузом огромного горя, автомобильная авария, в которую она попала в том же году, травмы, лечение; ей пришлось оставить балет, что стало для нее настоящим потрясением (она занималась балетом с пяти лет, не мыслила себя вне искусства, и вдруг все закончилось так неожиданно и нелепо). Начались психологические проблемы – она боялась оставаться одна, не только ночью, но даже днем. В ход пошли мощные успокоительные средства, потом транквилизаторы. Ей не хотелось жить, но она стеснялась признаться в своей слабости кому бы то ни было.

Ей назначили курс лечения в местной поликлинике. Она приходила на прием к молодому, симпатичному, застенчивому доктору. Осматривая ее больную ногу, тот, задыхаясь от смущения, спрашивал, не больно ли ей. Однажды, во время очередного приема, он вдруг стал гладить ее колено, потом наклонился и прикоснулся губами к коже. Полина вздрогнула, но не оттолкнула его.

– Эй, хирург, вы чего?

– Меня зовут Иван.

Его рука поднималась выше…

Через два месяца они поженились. Полина была благодарна Данилову, избавившему ее от одиночества. Она засыпала, положив голову ему на грудь, а если ей снились кошмары, Иван успокаивал ее и баюкал, как маленькую. Это было гораздо важнее любви.

Она оттаяла в его руках, и ей захотелось чего-то большего, чем покой, или прямо противоположного состоянию покоя. До сих пор Полина лишь смутно угадывала в себе это желание, но с появлением Климова осознала безжалостно ясно.

Зачем Никита появился в ее жизни? Полина знает, что встреча с такими, как он, приносит несчастье. Надо забыть о нем, держаться за мужа…

Размышления прервал звон колокольчика. Кто-то вошел в галерею. Она устремилась навстречу посетителю и остолбенела. Перед ней стоял Климов.

– Какого черта?

Климов рассмеялся:

– Ты всегда будешь приветствовать меня этой фразой!

– Не вздумай соврать, что ты проходил мимо и зашел совершенно случайно!

– И в мыслях не было врать. Пришел намеренно, узнав у Андрея, где ты работаешь.

– Зачем?

– Чтобы увидеть тебя!

– Убирайся!

– Ты не можешь помешать мне насладиться искусством! Я люблю живопись!

Он прошел в зал, начал рассматривать картины. Полина следовала за ним, мрачная как туча.