– Что такое? – заинтересовалась Полина. – Неужели тебе увеличили зарплату?

– Ты защитил докторскую! – всплеснула руками Татьяна.

– Я женюсь! – гордо заявил Андрей.

– На ком? – вяло спросила Татьяна, хотя все было и так ясно.

– На ком? – изумился Андрей. – Разумеется, на Лене!

Воцарилось всеобщее довольно кислое молчание. Потом Полина не выдержала и обернулась к Климову:

– Никита, скажи ему!

Климов развел руками и грустно спросил:

– Почему я что-то должен говорить?

– Ты все-таки был женат на этой… – Полина скривилась, – женщине!

– Ну да, – задумчиво протянул Климов. Потом достал сигарету и затянулся. – Видишь ли, старик, вы с Леной в некотором роде разные люди, и я не думаю, что тут может быть что-то… – Он запнулся.

– Ах вот как! – обиделся Андрей. – А я думал, вы за меня порадуетесь!

– Извини нас! – виновато попросила Татьяна.

На веранде появилась Лена. Ее встретили гробовой тишиной. Она растерянно посмотрела вокруг.

– Я сказал им, что мы женимся! – с издевкой пояснил Андрей. – Они оцепенели от радости!

Андрей взял Лену за руку и увел за собой в дом.

– Ну все, – сказала Маша, – конец!

– Каждый имеет право на свои ошибки! – вздохнул Климов.

* * *

Полина вошла в гостиную и увидела Татьяну, сидевшую в плетеном кресле-качалке.

– Доброе утро! Будешь завтракать? – спросила старшая сестра.

Полина с улыбкой согласилась. Сегодня она проснулась в чудесном настроении, ей отчего-то хотелось всем улыбаться и говорить приятности.

– Где остальные?

– Бабушка возится в саду. Маша еще спит. Климов уехал в город.

– Как уехал? Зачем?

– Не знаю, – пожала плечами Татьяна, – у него какие-то дела.

Настроение у Полины мгновенно испортилось.

– Я… не буду завтракать. Что-то расхотелось.

Татьяна внимательно посмотрела на сестру.

– А когда приедет Иван?

– На следующей неделе.

– Не боишься его отпускать? – шутливо спросила Татьяна. – Еще загуляет в Москве!

В ответ Полина неожиданно серьезно и мрачно произнесла:

– И хорошо бы! Хоть бы он наконец в кого-нибудь влюбился! Молоденькие медсестры вьются вокруг него, а Данилов такой моральной стойкости, что его жене впору повеситься. Я, говорит, однолюб, мне никого, кроме тебя, не надо!

– Я не понимаю, – строго сказала Татьяна, – за что ты его осуждаешь? За то, что он любит тебя?

– Я не осуждаю, – тихо ответила Полина, – я просто не могу его любить!

Она развернулась и вышла из гостиной. Татьяна удивленно смотрела ей вслед.

…Полина сидела на берегу, на том самом месте, где в первый раз увидела Климова, и долго плакала от какого-то непонятного горя. Домой она вернулась уже после обеда. Тихонько, чтобы ни с кем не столкнуться, прошла в свою комнату и остолбенела. Напротив ее кровати на стене висела картина «Странные танцы». Полина, не сводя с нее глаз, села на кровать и опять заплакала. На сей раз не зная, то ли от счастья, то ли от горя… Так вот зачем Климов ездил в город! Ну да, галерея работает и сегодня, и ее сменщица Тамара продала Никите картину.

Она нашла Климова в беседке. Стараясь не смотреть на него, сухо поблагодарила.

– За что? – изумился он.

– За «Танцы»… За то, что ты есть! – Она вспыхнула и убежала.

* * *

Вечером пили чай с пирогами.

– Последний день мая! – сказала Маша. – Славно! Все лето впереди!

– Да, – вздохнула бабушка, – вроде только была зима, и от снега в саду не пройти, а уже лето на носу. Как быстро летит время!

Саша Бушуев отставил в сторону чашку с чаем, обрадовавшись возможности поразмышлять вслух на излюбленную тему.

– Время вообще странная категория… – задумчиво произнес он.

За столом переглянулись – ну ясное дело, поэт!

Саша, не замечая улыбок, продолжил:

– Я часто думаю о настоящем… Вот я сказал сейчас эту фразу, а она уже стала прошлым, а будущее… Где оно, наше будущее, записано?

Маша мечтательно вздохнула:

– Ах, если бы знать, что будет на земле лет через сто! Хотя так подумать – сто лет назад какие-нибудь люди так же пили чай и гадали о том, что будет на земле через сто лет! Совсем как мы…

Климов хмыкнул:

– Мы могли бы жить в двадцать третьем веке, использовать космические тарелки вместо такси, иметь две антенки – рожки на голове, ну и что? Все это чепуха. Люди всегда любят, страдают, грустят. Улыбаются, смеются, говорят глупости, как Клюквин. Принцип тот же!

А про себя Климов не без грусти подумал, что для него категории прошлого-будущего давно уже не существуют. «И вообще, не надо заглядывать в вечность, Машенька, – головка закружится!»

– Нам повезло жить в удивительные времена! – вдохновенно сказал Саша. – Вы только представьте – мы живем на стыке эпох! В этом году будем встречать двухтысячный год – новый век, новое тысячелетие!

«Славный мальчик, – улыбнулась Татьяна, – как горят глаза, ах, поэтическая душа!»

Полина вдруг тихо сказала:

– Эпохи, тысячелетия… Мне бы хотелось заглянуть вперед хотя бы на пять лет… Что с нами будет?

Пять лет прошло, и Полина получила ответ на свой вопрос. А вместе с ним – представление о работе времени.

На самом деле если бы Полину спросили, что изменилось в ее жизни за прошедшие пять лет, она в присущей ей ироничной манере ответила бы: лишь то, пожалуй, что у нее появился сотовый телефон и любовник. Вернее, в иной последовательности: сначала любовник, а потом телефон. Потому что мобильный ей подарил Климов для того, чтобы не звонить на домашний, к которому мог подойти Данилов. Так удобнее сохранять конспирацию.

Вот, например, сейчас она дома, а Климов позвонил на сотовый. Увидев высветившийся номер, Полина сказала мужу, что ей звонят из галереи, и закрылась в ванной, где, пустив воду, ответила на звонок.

– Привет, любимая! – радостно проорал Климов.

– Что-то случилось?

– Случилось! Четыре года назад! Ты хоть знаешь, какой сегодня день?

– Ну и?

– Тридцать первое июля!

– Невероятно! Никита, неужели ты помнишь?

– Представь себе! Мало того что я уже несколько лет храню данную тебе клятву и верность в придачу, так еще и оказываюсь куда более сентиментальным, чем ты, – помню трогательные даты!