– Да, всё, что угодно… – Андрей пожал плечами. – От простого растяжения связок, до перелома костей. Ему что назначили?

– Прописали таблетки, туго забинтовали руку и велели её греть. – Вера чуть развела руками.

– Гре-е-ть?!! – Березинцева услышанное ошарашило донельзя. – Кто же греет ушибы? К ним, наоборот, холод надо прикладывать! Что за дурак делал ему назначения? Уж, не Любовь ли Борисовна?

– Нет, какой-то практикант… Или, как его там? Ординатор, что ль?.. Виктория Ивановна сейчас в отпуску, вот его и прислали вместо неё…

В ускоренном темпе сделав обход, Андрей поспешил к Осколиным. На его стук из дома вышел осунувшийся Константин. С мученической гримасой он подтвердил сказанное Верой.

– Дурдом! – однозначно определил Березинцев. – Сейчас же, немедленно гони в Кипарово, и иди прямо к хирургу. Скорее всего, у тебя перелом лучевой кости. Быстрее, быстрее, а то можешь со своей рукой расстаться.

– Андрей Васильевич, но новый доктор сказал, чтобы я делал всё так, как он назначил… – засомневался Осколин. – Всё-таки, вы – ветеринар, а он медик.

Андрей на это лишь усмехнулся и сдержанно пояснил:

– Да, я – ветеринар. А вот он, надо понимать – коновал. Я в армии после института полтора года был санинструктором батальона, и кое в чём разбираюсь. Так что, езжай в больницу, и поскорее! – добавил он, выходя со двора.

Осколин решил его послушаться, и поспешил к своему родственнику. Тот на дряхленьком «Москвиче» через час доставил Константина к хирургу. Как потом Костя рассказывал жене и соседям, ещё ни разу в жизни он не слышал, чтобы так матерился хирург, лишь взглянув на его руку. Осколина немедленно отправили на рентген делать снимок, а врач, сорвав трубку телефона, заорал чуть ли не на всю поликлинику:

– Ты, баран, дебил, дегенерат, … … … … … … ! Ты где учился, затупок? Тебя к медицине нельзя подпускать и на пушечный выстрел. Сегодня же выметайся из Даниловки, чтобы и духу твоего там не было!

У Константина, и в самом деле, обнаружился закрытый перелом лучевой кости, с уже начавшимся опасным инфекционным процессом в месте перелома, который мог привести к очень тяжёлым последствиям. Когда он вернулся из Кипарово с гипсом на левой руке, то тут же стал объектом повышенного внимания односельчан. Всякий встречный считал своим долгом поинтересоваться: «Костя, а доктора тебе в гипс золотишка и брюликов не закатали, как Никулину? А то выпили бы на них за твоё здоровье…»

* * *

…Закончив лечебные процедуры, Березинцев потрепал Буланку ладонью по шее и направился к выходу.

– Андрей Васильевич! – как бы что-то припомнив, снова окликнул его Степанушкин, перейдя на полушёпот. – Тут разговоры ходят всякие… Ну, будто некоторые наши члены правления в феврале на отчётно-выборном хотят предложить тебя на место председателя. Не слышал?

– Нет, впервые слышу… – Березинцев пожал плечами. – И, думаю, это мне ни к чему. Если бы ещё лет десять назад предложили, то можно было бы и подумать. А сейчас – какой смысл? Долги у колхоза такие, что всего его нынешнего имущества не хватит расплатиться. Наше ТОО обречено. Ещё год-два, и тут ничего не останется.

– Считаешь, колхозу хана! – расширив глаза, огорчённо вопросил Григорий.

– А ты считаешь, его ждёт неслыханный взлёт? – Андрей саркастично усмехнулся. – Тут уже по тому, что молодёжь не первый год из нашего села по городам разбегаются, видно, что оно идёт под откос. Если разобраться, то уже сейчас работать некому…

Он шёл домой, и неспешно обдумывал только что услышанное. Сообщение Григория о возможном выдвижении в преды для него, и в самом деле, было полной неожиданностью. Но, что тут странного? Экс-колхоз, ныне – ТОО, и в самом деле уверенно идёт ко дну. Дела с каждым годом всё хуже и хуже.

* * *

Нелирическое отступление о том, что, и в самом деле: обещать – ещё не значит жениться.

В принципе, Даниловка могла бы выжить. Но ей край, как не повезло, когда предом выбрали Льва Пупырина, в прошлом – простого механизатора. Коренной даниловец Лёвчик Пупырин славился хозяйственной хваткой. В его капитально отстроенном коровнике всегда стояло не меньше трёх коров, да ещё больше молодняка «рогатки». В свином хлеву – не меньше десятка свиней. Не будучи и пары пядей во лбу, Лёвчик, тем не менее, экстерном ухитрился закончить кипаровский техникум на механика. Правда, по некоторым, неофициальным сведениям, это обошлось ему в немалые бабки. Но, как показало дальнейшее, такая игра стоила свеч. Существенно большей ценой, в дальнейшем, Лёвчик заочно (точнее, «заушно») «закончил» мехфак областного сельхозвуза, став дипломированным инженером.

В конце восьмидесятых колхоз имени Фрунзе возглавил сменивший Свербилова родственник какой-то районной «шишки», недавний выпускник агрофака. Парень закончил областной вуз и, после года работы агрономом третьеразрядного совхозишки, стал предом этого, хоть и не передового, но вполне зажиточного колхоза. Юлий Михайлович Вешконцев (так звали молодое руководящее дарование), получивший в Даниловке прозвище Цезарь, показал себя предом жёстким, но отходчивым. Несколько лет он рулил колхозом, пусть, и не хватая с неба звёзд, но и, в общем-то, не сползая в «калачный ряд» конченной районной нищеты. Как руководителю даниловцы ему доверяли уже потому, что, в отличие от Хрупкого, он завёл себе большое личное хозяйство – и коров, и свиней (это в Даниловке ценилось и уважалось). За время работы Цезаря, колхозники вполне привыкли к его бзикам и причудам (любил лесть и легкодоступных сельчанок, терпеть не мог тех, кто с ним не соглашался).

Именно при нём и началось восхождение Пупырина. А начиналось это так… Как-то ранним утром, пойдя доить своих коров, супруга Вешконцева обнаружила, что в их коровнике хозяйничает тракторист Пупырин – чистит навоз. На недоумённый вопрос: что происходит? – тот, широко улыбаясь и, орудуя вилами, пояснил, что он, просто, хочет помочь своему любимому председателю. Юлий к этому шагу тракториста отнёсся благосклонно, и через пару месяцев Лёвчик стал бригадиром. Потом – механиком. Ещё через полгода – главным инженером…

А в начале девяностых в колхозе всё вдруг резко переменилось. После не самой жёсткой ссоры Вешконцева с главным зоотехником Мамакиным, колхоз вдруг не на шутку залихорадило. Все вдруг стали нервными и злыми, на Юлия в район посыпались жалобы. Но, в принципе, это можно было бы считать сущей ерундой: мало ли, на кого и что пишут? Однако жалобы на Цезаря почему-то возымели своё действие. Районые власти тоже вдруг возбудились, и дали команду провести колхозное собрание для