— Мистер Ведуччи, вы хотите высказать это обвинение моему дяде во время будущего разговора по зеркалу?

— Я полагал, что это сделают ваши адвокаты.

У меня лицо похолодело, кровь отлила от щек. Ведуччи потерял уверенность и едва не потянулся ко мне рукой.

— Что с вами, ваше высочество?

— Я боюсь за вас — всех вас, — и за нас тоже, — сказала я. — Вы не понимаете, кто такой Таранис. Он больше тысячи лет абсолютный монарх Благого двора. Это породило в нем такую гордыню, которую вы и вообразить не можете. Для вас, для людей, он изображает веселого красавца-короля, но к Неблагому двору он поворачивается совсем другой стороной. Если вы попросту бросите ему в лицо такие обвинения — не знаю, как он отреагирует.

— Он нас убьет? — спросила Нельсон.

— Нет, скорее околдует, — ответила я. — Он Король Света и Иллюзий. Я испытала его силу. Мы говорили совсем недолго, но он меня почти зачаровал. Я почти подпала под его власть, а я ведь принцесса Неблагого двора. А вы люди, и если он пожелает вас зачаровать, вы ему не помешаете.

— Но это будет нарушение закона! — поразился Шелби.

— Он — король, в его руках власть над жизнью и смертью, — сказала я. — Он мыслит не как современный человек, как бы удачно он ни работал на публику.

У меня закружилась голова, кто-то подвинул мне стул.

Возле меня на колено опустился Дойл.

— Как ты себя чувствуешь, Мередит? — прошептал он.

— Вам нехорошо, принцесса? — спросила Нельсон.

— Я устала и напугана, — сказала я. — Вы не представляете, Каким кошмаром были последние несколько дней, а я даже описывать побоюсь.

— Это имеет какое-либо отношение к нынешнему делу? — спросил Кортес. Я посмотрела на него.

— Вы имеете в виду, почему я устала и напугана?

— Да.

— Нет, с этими ложными обвинениями мое состояние никак не связано. — Я взяла Дойла за руку. — Объясни им, пожалуйста, что с Таранисом надо быть очень осторожными!

Дойл сжал мою ладонь со словами:

— Я постараюсь, моя принцесса.

Я ему улыбнулась:

— В тебе я уверена.

Холод шагнул ко мне с другой стороны и прикоснулся к щеке.

— Ты бледна. Даже для нашей лунной кожи этот цвет слишком бел.

Аблойк подошел к нам.

— Я слышал, что у принцессы достаточно человеческой крови, чтобы болеть простудой. Но думал, это только злобные сплетни.

— Вы не болеете простудой? — удивилась Нельсон.

— Они не болеют, — ответила я, прижимаясь щекой к ладони Холода и не отпуская руку Дойла. — А я болею. Не часто, но бывало.

Про себя я добавила: «И умереть могу. Первая в истории истинно смертная принцесса фейри». Именно по этой причине — среди прочих — на меня совершали покушения при Неблагом дворе. Некоторые группировки верили, что я, взойдя на трон, заражу смертностью всех бессмертных. Всем принесу смерть. Как прикажете сражаться с такими предрассудками, если там никто даже простуду не может подхватить? А мне предстоит сейчас разговор с самым блестящим из всех сидхе — с королем Таранисом, Повелителем Света и Иллюзий. Да поможет мне Богиня, если он поймет, что я способна поддаться мерзким людским болезням. Это лишний раз покажет ему, насколько я слаба, насколько я человек.

— Король вот-вот с нами свяжется, — сказал Ведуччи, глянув на часы.

— Если у него время совпадает с нашим, — заметил Кортес.

Ведуччи кивнул:

— Верно. Но нам стоило бы принести для всех здесь присутствующих что-нибудь из холодного металла.

— Холодного металла? — переспросила Нельсон.

— Полагаю, какие-нибудь канцелярские принадлежности из офиса наших любезных хозяев помогут нам сохранить трезвую голову при беседе с Его Величеством.

— Канцелярские принадлежности… — сказал Кортес. — Скрепки?

— К примеру, — согласился Ведуччи и повернулся ко мне. — Как, вы думаете, принцесса, помогут нам скрепки для бумаг?

— Надо посмотреть, из чего они сделаны. Но иметь при себе горсть скрепок — неплохая мысль.

— Мы их испытаем, — предложил Рис.

— Каким образом? — поинтересовался Ведуччи.

— Если нам будет неприятно к ним прикасаться, то они могут вам помочь.

— Я думал, что только малые фейри не могут прикасаться к металлу, — удивился Кортес.

— Кое-кого из малых фейри прикосновение к металлу может сжечь, но даже сидхе не слишком любят прикасаться к металлу, вышедшему из людских кузниц, — ответил Рис, все так же улыбаясь.

— Сгореть от одного прикосновения к металлу? — поразилась Нельсон.

— У нас нет времени на обсуждение фейрийских чудес, — сказал Ведуччи. — Лучше нам позаботиться о скрепках.

Фармер нажал клавишу интеркома, вызвал какого-то секретаря или помощника откуда-то из соседних кабинетов и попросил принести металлические скрепки и зажимы. Я предложила захватить еще перочинные ножи и ножницы.

У Шелби, Гровера и того другого помощника прокурора ножи оказались при себе.

— И все же вы поддались очарованию принцессы, — сказал Ведуччи. — Добавьте еще что-нибудь на всякий случай.

Ведуччи раздал всем канцелярские безделушки. Он взялся командовать, и никто не возражал. Ему полагалось быть нашим противником, но он нам помогал. Сказал ли он правду, что его цель — только правосудие, или солгал? Пока я не узнаю, чего добивается Таранис, верить я никому не смогу.

Ведуччи подошел к моему стулу, кивнул Дойлу и Холоду, стоявшим по обе стороны от меня.

— Не стоит ли ее высочеству взять что-нибудь металлическое?

— При ней есть металлические предметы, как и при всех нас.

— Ваши пистолеты и мечи я вижу. — Взгляд Ведуччи метнулся ко мне. — Вы хотите сказать, что принцесса тоже вооружена?

Вооружена, да. На бедре в специальных ножнах у меня был нож, а на пояснице — пистолет в специальной кобуре. Никто не думал, что мне придется из него стрелять, но так я могла носить на себе немало металла — стали и свинца, — не бросая вызов Таранису. В другом случае он счел бы это оскорблением. Стражам носить металл позволялось, потому что они стражи — они должны быть вооружены.

— У принцессы есть чем себя защитить, — сказал Дойл.

Ведуччи коротко склонил голову:

— Тогда я остальное сложу обратно в коробку.

Протрубили фанфары, мелодично и чисто, будто музыка небесных сфер. Сигнал вызова от короля Тараниса. Проявляя вежливость, он ждал, чтобы кто-нибудь коснулся зеркала с нашей стороны. Все повернулись к ничего не отражающему стеклу, и фанфары пропели еще раз.