Гидеон снова взялся за свернутую в трубочку купюру и принялся втягивать в ноздрю вторую порцию порошка.

— Гидди, дорогой! — раздался из ванной женский голос. — Разве ты не придешь ко мне?

— Подожди минуту! — прорычал Гидеон, прикрывая ладонью белый порошок.

Он прекрасно знал, что любовницы порой бывают столь же утомительны, как жены. Их единственное преимущество — в их неведении. Гидеон своим любовницам ничего о себе не рассказывал — вернее, не рассказывал правду, — и Энджи не знала, кто он такой, не знала даже, женат ли он. Гидеон мог прийти к ней, когда угодно, и уйти, когда ему заблагорассудится.

Аромат из ванной проник в комнату, и он почувствовал позывы тошноты. Одному Богу известно, что Энджи там делала со всеми этими свечами и прочим ароматическим дерьмом. Она где-то услышала, что такие запахи помогают расслабиться, но он ничуть не удивился бы, если бы все это оказалось каким-нибудь бесовским обрядом — с целью забеременеть.

«Можешь на меня не рассчитывать», — подумал Гидеон, нащупывая упаковку презервативов. СПИДа он никогда не боялся — почему-то был уверен, что с ним подобное не случится. К тому же есть вещи похуже СПИДа, — например, забеременевшая любовница, требующая денег…

Тут Гидеон наконец втянул вторую порцию и тотчас же почувствовал действие наркотика. Он запрокинул голову и прикрыл глаза, наслаждаясь ощущениями. Ему всегда становилось гораздо лучше лишь после второй дозы, когда он доводил себя до предела.

— Гидди!..

Почему она его так называет? Почему эта глупая сука не может называть его по-человечески?

— Вода остывает! Мне придется выйти!

Все верно! Гидеон улыбнулся, сообразив, что уклонился от исполнения ритуала. Он никогда не мог понять, почему Энджи постоянно пытается затащить его к себе в ванну. Насколько ему известно, купание — это нечто очень интимное, вроде отправления естественных потребностей. Если бы он приблизился к ванной, когда Энджи в таком настроении, она бы намазала его так называемой масляной эссенцией, а потом чем-то липким из бутылки и захотела бы помассировать его гениталии. Она думает, что это очень возбуждает. Действительно идиотка…

Он услышал, как открылась дверь спальни. Значит, Энджи уже приготовилась. Она наверняка придумает что-то особенное, как в последний раз, перед тем, как он уехал домой. Это было тоже в субботу. Энджи придерживается мнения, что надо все силы бросить на одну настоящую оргию, в субботу вечером, а остальные дни она предпочитает проводить в воздержании. Какая ограниченность! Неужели она не в состоянии понять, что все другие дни, в сущности, ничем не отличаются от субботы и, следовательно, вполне подходят для оргий.

Гидеон поднялся со стула, он вдруг почувствовал, что ему не терпится взяться за дело. Его в общем-то трогало желание любовницы угодить ему. Энджи тратила прорву времени на магазины — искала специфические наряды, которые, по ее мнению, должны были раззадорить его. К тому же она с удовольствием исполняла любые просьбы. Как-то раз он заметил, что неплохо бы побаловаться с «бритой киской» — и она тотчас же пошла и побрила, стала вся чистенькая и розовая, как персик, созревший специально для него. Энджи девочка по-настоящему щедрая.

Она появилась в дверном проеме. Ее купальный халатик был распахнут, под ним — черный лифчик, подвязки и чулки. Что ж, именно в таком виде Энджи ему нравилась. Она даже сделала макияж и прическу, хотя прическа — это ненадолго.

Конечно, эффектно, когда женщина может выбросить несколько фунтов, чтобы угодить любовнику, но следовало признать: все равно она выглядела дешевкой. Впрочем, именно это ему в ней нравилось — нравилось гораздо больше, чем искушенность Кармен. Его забавляло, что Энджи просила сладкого хереса в качестве аперитива, не могла произнести «Версаче» и думала, что «Столичная» — это русская поп-группа.

Палец с длинным красным ногтем поманил его в спальню. Гидеон подчинился, готовый, как всегда, играть роль жеребца в субботнюю ночь.

На сей раз он предпочел легкий вариант садомазохизма — связал только руки Энджи за спиной. Руки за спиной — лучший способ избежать совершенно ненужных объятий и царапин на спине. Ему нравилось быть с ней немного грубоватым, нравилось наблюдать за выражением ее глаз; оно менялось, и, сначала в них было сомнение, потом опасение, а затем блаженство — это когда он наконец-то входил в нее и приступал к делу.

А после этого они лежали молча, но он точно знал, что у нее в голове. Она думала: «Что он сказал бы, если бы я сказала ему, что люблю его?» Похоже, это сидит во всех женских мозгах, его жена — исключение.

Интересно, а как бы отреагировала Энджи, если бы он сейчас заявил, что пора заканчивать все это? Или лучше подождать до следующего раза? Он задавал себе эти вопросы уже три с половиной месяца, и это очень его смущало. Связи Гидеона обычно длились одну ночь, иногда — неделю или около того, это уже в особых случаях. А вот для Энджи он постоянно делал исключения, и в результате недели превращались в месяцы. Но рано или поздно придется посмотреть правде в глаза. Придется признать: если вовремя не принять меры, то Гидеон Берд окажется в западне.

Энджи начала ворочаться. Через несколько секунд поднялась с постели.

— Мы можем сейчас выйти? — спросила она, открывая шкаф.

— Да-да, пожалуй, — пробормотал он, глядя на ее голый зад.

Энджи была на десять лет старше Кармен, но Гидеон, если бы не знал этого, не поверил бы. Повернувшись к нему, она показала ему несколько платьев.

— Мне надеть сегодня вечером розовое, Гидди, или зеленое?

— Зеленое-зеленое, — поспешно ответил Гидеон; ему хотелось, чтобы Энджи побыстрее начала одеваться — ведь в любом случае она будет добрых полчаса вертеться перед зеркалом.

Гидеон взглянул на часы. Было время последнего детективного сериала на Ай-ти-ви. Он нажал на пульт дистанционного управления и скоро убедился, что «Догберри» никакой не конкурент его «Мангусу». «Какая досада, что сегодня вечером нет шоу «Переделка», — думал он, перепрыгивая с канала на канал. — Для остроты ощущений можно было бы смотреть на жену, одновременно ублажая Энджи на полу в гостиной».

Конечно, лучше всего провести остаток субботнего вечера перед экраном, — но разве с Энджи спокойно посидишь перед телевизором.

Когда она была наконец готова, они взяли такси до дешевого ресторанчика, который Гидеон выбрал неспроста: он находился в противоположной стороне от Холланд-парка, то есть от его дома. Конечно, очень удобно иметь любовницу, живущую в Ноттинг-Хилле — совсем недалеко от него, но даже Гидеон считал, что не стоит водить ее в ближайшие от его дома заведения.

«Энджи совсем ничего обо мне не знает», — думал он, улыбаясь. Она трогательно глотала ложь, которой он ее кормил, и считала, что, заполучив такого любовника, одержала величайшую победу. Она думала, что он, Гидеон, — крупный воротила в кинобизнесе, один из самых известных и влиятельных. Когда же Энджи наседала на него, требуя подробностей личной жизни, он просто отказывался говорить и заявлял, что не готов к обязательствам.