— На заводах, в лабораториях, в сельском хозяйстве. Где кому нравится. Сегодня у нас в районе закладывают новый сад. Давайте поможем сажать деревья.

— Это я могу! — оживился Ваня. — У нас в кружке юннатов я сажал яблони, сливы, черную смородину.

— И я могу, — нерешительно вставил Гоша,

— Ты? — насмешливо уставился на брата Ваня. — Портить деревья ты умеешь…

— Подумаешь! Один только прутик и сломал…

— Будет вам, — остановил Бабакин.

На участке, отведенном под сад, работа кипела вовсю. Трудились и взрослые и ребята. Одни подносили саженцы, другие сажали их. То там, то здесь раздавались веселый смех, шутки. Чувствовалось, что все работают с удовольствием.

— А я-то думал, что у вас все делают машины, — разочарованно протянул Гоша. — И землю копают, и деревья сажают, и дорожки подметают.

— А то как же! — подтвердил Бабакин. — Знаешь, сколько деревьев посадили с помощью машин? Представьте себе, идет по степи лесопосадочный комбайн, а за ним остается сад. Деревья как из-под земли появляются. А комбайн знай себе ползет и ползет. Копнет ковшом — ямка. Дозатор подсыпает удобрение, механическая рука в ямку деревцо поставит, механические лопатки дерево землей прикопают. А машинист только знай управляет комбайном.

— Ну, а здесь почему без машин? — недоумевал Гоша.

— Вот чудак! — засмеялся Бабакин. — Разве человек может без физической работы? Тогда у людей не мускулы, а вата будет!

— Не будешь работать, у тебя руки отомрут… — засмеялся Ваня.

— Конечно, — подтвердил Бабакин. — Для того чтобы всегда быть сильным и здоровым, каждый человек у нас занимается физическим трудом и спортом. А теперь возьмем-ка и мы лопаты в руки.

Ваня, как заправский землекоп, поплевал на ладони и принялся копать ямку. Дело у него спорилось. Недаром он любил работать на пришкольном участке.

Гоша тоже поплевал на ладони, крякнул и копнул землю. Лопата вывернулась у него из рук и больно ударила по ноге. Гоша рассердился и отбросил лопату в сторону. «Нет, — подумал он, — лучше бы это дело поручали машинам. Такая работа не по мне. Буду подносить саженцы».

Но и на подноске у него не ладилось. Гоша всем мешал, путался под ногами и даже, неосторожно наступив на молодую яблоню, чуть не сломал ее.

— Эй, работничек! — насмешливо обратился к нему белобрысый паренек. — Ты всегда такой нескладный?

— Отстань! — буркнул Гоша, а сам подумал: «И отчего это у меня не получается?»

И Гоше захотелось показать этим веселым трудолюбивым людям третьего тысячелетия, что и он, Гоша, не лентяй, что и он умеет приносить людям пользу.

На глаза Гоше попалась гладкая доска. Порывшись в кармане, он извлек огрызок химического карандаша, послюнил его и большими неровными буквами вывел:

«Ломать деревья, рвать цветы и топтать газоны воспрещается».

Полюбовавшись надписью, он добавил:

«За нарушение штраф!»

Привязав доску веревочкой, оказавшейся у него в кармане, к дереву, Гоша отошел в сторону, чтобы издали полюбоваться на свою работу. Буквы почему-то разбегались в разные стороны, как стадо испуганных овец. Кроме того, ему показалось, что в слове «штраф» он допустил ошибку. Он перечеркнул букву «ф» и над ней написал «в».

«Теперь все в порядке», — решил Гоша и самодовольно усмехнулся, увидев, что стоявшие поблизости заинтересовались его объявлением. И вдруг все начали смеяться. Сначала засмеялся белобрысый паренек. Он дважды прочитал вслух надпись и захохотал так, будто его пощекотали под мышкой. За ним-начали смеяться остальные. Гоша ничего не понимал.

— Очень даже глупо смеяться без причины! — рассердился он.

— Без причины? — вытирая слезы, проговорил какой-то мужчина в соломенной шляпе. — Ты только подумай, мальчик, что ты написал? Посуди сам. Какой человек, если он только не лишился ума, будет ломать деревья, рвать цветы и топтать газоны. Только умалишенный человек может уничтожить растения, которые очищают воздух, дают людям пищу и украшают землю. Когда-то в старину жил один человек. Он совершил преступление — вырубил сад. Преступление было так велико, что того человека поселили на пустынном острове и он должен был жить там до тех пор, пока не вырастит такой же сад, какой уничтожил.

«Нет, кажется, это не я, — с облегчением вздохнул Гоша. — Во-первых, меня никто не поселял на пустынном острове. Во-вторых, я не такой круглый дурак, каким был этот несчастный… Но… все, что произошло с ним, вполне могло случиться и со мной».

— Теперь ты понимаешь, почему то, что ты написал, может вызвать только смех. И потом не объяснишь ли ты, что такое «штрав»?

— Ну, это вроде страх, — пояснил Гоша. — Предположим, застукает тебя в трамвае контролер, когда ты едешь зайцем, или кто-нибудь бумажку от конфеты на тротуар бросит… Тогда берут штраф.

— Ты что-то опять путаешь, мальчик! — засмеялся мужчина. — Как же это можно превратиться в зайца и ехать в каком-то трамвае? А что это за странное слово «застукает»? И зачем бросать на тротуар бумажки от конфет, когда для этого поставлены урны? А что такое «штрав», ты так и не объяснил. Может быть, это слово встретится где-нибудь в словаре?

— Сейчас я принесу старинный словарь, — отозвался белобрысый паренек. — Я живу здесь, рядом.

Через несколько минут паренек принес толстую книгу в темно-синем коленкоровом переплете и принялся листать ее.

— «Штаб… штандарт… штаны… штопор… шторм…» Вот нашел… «штраф»… Немецкое слово, означает кару, взыскание, наказание за какую-либо вину или проступок.

— Ну, теперь понятно, почему мы не знаем этого слова, — засмеялся мужчина в соломенной шляпе. — Оно ушло из нашей жизни так же, как и многие другие устаревшие слова, распространенные у людей второго тысячелетия.

— Эх ты! — сказал брату Ваня. — Опять впросак попал.

— Кто? Я? — возмутился Гоша, не любивший признавать свои ошибки. — А я, что ли, виноват, если они забывают слова, которые у нас каждый ребенок знал!

— Нет, в этом ты не виноват, — засмеялся Ваня.

— Знаешь что?.. — вспылил Гоша. — Впрочем, что с тобой говорить!.. — и, схватив лопату, он принялся торопливо копать землю…

Веточкины в городке искусств

Если бы вы спросили у Вани и Гоши Веточкиных, любят ли они музыку, то, вероятно,