Станцию «СПОРТ FM» мы с Ромкой Мазуровым за неполные полгода сделали культовой (Алене Масуренковой мерси за покровительство!).

Литвиненко и Мадам Вонг должны знать: я – Спилберг масс-медиа, Овечкин вербальных атак, бью точечно.

Минский промоутер и шоумен Василий Степанов спрашивает по дороге в порт: Шалвович, говорит, как ты умудрился так устроить свою жизнь, «организовать дыхание» ея, что все кругом, даже без изъятий ничтожных, доставляет тебе удовольствие?

Очень простой вопрос, и я уверенно ответствовал: посмотри в окно, там снежок; посмотри второй сезон «Фарго», отыщи старый фильм Ричарда Линклетера «Бездельник», начни день с очередной серии «Прослушки», не забудь про «Тюрьму OZ», посмейся над «Портландией», полюбуйся Джорджем Клуни в «Земле будущего», отвлекитесь на футбол аглицкий (недосягаем по уровню страсти), послушайте Марианну Фейтфулл, ближе к вечеру посмотрите любой фильм с Хелен Миррен, пересмотрите «Небраску» и досмотрите новый сезон «Мастеров секса», посмейтесь над Скарлетт Йоханссон в идиотской киношке «Побудь в моей шкуре», восхититесь Гаем Пирсом в «Ровере», а Хелена Бонэм Картер – в «Бартон и Тейлор».

Вася Степанов вскидывает брови. Степанов не понимает, как можно совмещать просмотр фильма «Марсианин» с написанием-дописанием-переписанием двенадцати статей разом: о писклявом певуне Сэме Смите, сериале «Лиллехаммер», о Лене Агутине, бездарных футболистах, боксере Ковалеве, политиках-лгунах, минских казино, разудалом Кадырове, о высокооктановых эфирах на «СПОРТ FM».

Просто же все, Вася: я ведь «изведал период созревания и ученичества» под водительством выдающегося продюсера Ю.Ш. АЙЗЕНШПИСА.

Грандиозный человек не давал мне спуску, приговаривая: «Дисциплина – вот путь к порядку в голове».

В пять утра он расстраивался, что я еще не на ногах, не пишу, не читаю Набокова и не слушаю ЕLO с Биланом.

Бо только работая на износ, разумеешь, что такое – источать благость.

Годами я учился у Айзеншписа не оставлять унынию и маловерию ни единого шанса, изменился весь цвет, изменился тон жизни, но уроков ЮША никто не отменял, напротив, они актуальны, как никогда, сейчас, когда худо всем.

22-го июня мне 446 лет, и я помню, как папа говорил мне: «Всему, чему ты научишься в жизни, ты научишься через стыд». Иногда даже через позор.

Если ты научишься преодолевать такие моменты, это тебя освобождает, закаляет, делает сильнее стократ.

Достоевский в «Белых ночах» писал, что минута блаженства – не так уж мало на всю жизнь человеческую. А у меня таких минут, пардон за нескромность, превеликое множество.

Я счастлив, когда смотрю сериал «Умерь свой пыл» или когда набредаю на строчку вроде «…понимавшему жизнь, как пчела на горячем цветке», или когда читаю мемуары Надежды Мандельштам, или когда слушаю «ЧАЙФ».

Моя жизнь не пребывает в тупике, а это ощущение, я знаю, сводит с ума даже весьма успешных наружно людей.

«Нет большей вульгарности, чем чрезмерная утонченность»; это уже Марк Твен, а этому знатному старичку верить можно и должно, он – мудрец на все времена.

И в 446 я учусь просто радоваться жизни, которая, в общем, уныла.

Видели Шона Отаровича Пенна в благоглупом боевике «Ганмен»? В 555 я хочу выглядеть именно так и так же значительно произносить фразы типа «Нельзя выиграть спор только потому, что ты прав».

И чтобы процесс мышления включался во мне моментально. Как сейчас, в 446, когда я в одном предложении могу скрестить Ходжу Насреддина с Наташей Королевой, Тифлисские красоты с саунд-треками Эдуарда Артемьева.

Вон наша с Е.Ю. Додолевым подруженция Аня Свет Семенович за деньги взялась женщин счастью учить. Ну, я не настолько мудр, я вам с высоты своих 446 лет совершенно бесплатно даю совет: не надо уподобляться скотоподобной публике, это вполне возможно, я проверил.

Будьте адекватными, ищите баланс между формой и содержанием, время делает с человеком ровно то, что он дозволяет с ним проделать.

«Я курю в темноте и вдыхаю гнилье отлива».

(Впрочем, курю я только сигары что твой Додолев, мы аксакалы, нам можно).

Цой – это не про упертую фронду, не про зашоренный нигилизм, не про геройство ради «девического вздоха»; как по мне, это про – «нам с тобой голубых небес навес», про парней и девчонок с очень пронзительными взорами и полным отсутствием способности к подлости. Он про то, как можно утешать, закипая страстью. Он для людей, с которых роднит неукротимая пытливость, но без дешевой театральщины и без застегнутости на все пуговицы и нарочитого драматизма.

Мне всегда импонировали люди, которые вопросы большого этического звучания решают без визга. В той стране, что возлюбила ВЦ, быть собой можно только в непосильном напряжении, поэтому это мало кому удается. «Весь мир идет на меня войной» – но за что, триста чертей?! Просто за то, что ты не тварюга дрожащая и не в твоих правилах ныть, трепетать перед толпой и толкать речи о влиянии полнолуния на рукоблудие. Вообще не способным растворяться в толпе бойцам и в частности ВЦ дано и на плаху идти с ухмылочкой.

Небожительский статус ВЦ не вяжется с цифрой 50, вообще с цифрами: у таких людей нет возраста и нет мусорных органов, они ведь рождены для жанра апокриф, для исчерпывающего фильма об устройстве Вселенной.

Цоевские флегматичность (подозреваю, что кажущаяся) и уверенность (уверен, что преувеличенная) заразительны, он в наших глазах мирит цивилизацию и природу, рушит догмы и укрепляет нашу веру в то, что красивые рассветы еще разразятся.

По Цою, универсальная модель мироздания выглядит так: солнце, девушка, люди с хватательными рефлексами не досаждают, с утра заложен фундамент всеобъемлющего счастья в виде выкуренной сигареты, и для счастья вовсе не нужно, чтобы светоносный ангел возвестил жизнь вечную, главное, чтоб сегодня было хорошо, чтоб биология с совестью ладили, а для психического равновесия хватит и гитарки.

Дальше, конечно, действовать будем мы, но, в противность ВЦ, сильны только в инет-переписке. Мы запускаем наши дела в спешке, делаем их в истерике, а завершаем в слепой панике. И нам этот парень нужен не для хорового исполнения строчки «Я знал, что будет плохо, но не знал, что так скоро», чтоб пропеть ее и залиться до бровей, а чтобы, уяснив, что горний поток несет и мусор, и самородки, увернуться от мусора.

Спасибо, Витя.

Алла Пугачева записала новые песни, готов без малого альбом. Она возвращается.

Стараясь звучать непринужденно, я спрашиваю вас: ужели вы, в самом деле, полагали, что она покончила с пением и расплевалась со сценой? Пусть на шкале труднопроницаемости она и находится в диапазоне между Кафкой, Тэтчер, Земфирой, Агузаровой и сериалом «Твин Пикс», я, например, был уверен, что она вернется и споет для меня и для вас, ублаготворив нашу жажду чудесного и страсть к песням, полным воздуха. Надо признать, что в ее отсутствие стало еще более очевидным, что мы имеем (или она нас «имеет»?) не эстраду, а какой-то страх господень, какую-то бросовую, никчемную бессмыслицу, безнадежную «златограммофонную» мертвечину.