- Забавно, - сказала Дина. - Очень забавно.

- Только не знаю, печатают ли сейчас... куда обратиться, в какое ателье?

- Давай я тебе отсканирую, обработаю на компьютере, это просто.

- Правда? Пожалуйста. Только не говори ей, хорошо?

- Да ты сам проболтаешься. День рожденья когда еще...

- Нет! Я кремень.

Он вышел из комнаты и вновь появился с коробкой из-под зефира.

В коробке из-под зефира лежали ружейные гильзы.

- Это что? - спросила Дина и сама догадалась что: в детстве ей давали играть с такими, она представляла их человечками.

Картонные гильзы были укорочены, срезаны наискосок и приспособлены для хранения проявленных пленок. В каждую гильзу был помещен туго скрученный рулон пленки.

- Витька охотником был, на кабана ходил. Хорошо я не выбросил, а ведь мог выбросить все. Эти три отпечатаешь для начала?

- Давай, - она взяла три гильзы.

- Дина! - закричала мать с кухни. - Иди! Борщ на столе. Отца зови.

– Вот! - сказал отец с нескрываемым торжеством.

Музей гигиены успел в прошлой жизни своей побывать Домом санитарного просвещения, хотя это был никакой не дом, а дворец, роскошный дворец, изначально принадлежавший меценату и как раз просветителю - не по части санитарии, правда, а по части высоких искусств. В залах, где некогда принимали именитых гостей, теперь выставляются заспиртованные эмбрионы, «скелеты плодов человека», чучело павловской собаки, с торчащей из живота фистулой, муляжи испорченных продуктов, например, «колбаса вареная с плесенью», «картофельная болезнь хлеба на третий день», «творог - поражение чудесной палочкой»... Адмиралов, как вошел, так и замер у первого же экспоната. Это скульптура «Врач за микроскопом». Гипсовый доктор сидит за гипсовым столом, на котором размещены гипсовые книги и гипсовый микроскоп, и рассматривает на свет стеклышко, не гипсовое, а по-настоящему стеклянное, с фрагментом настоящего комара, хорошо видимого невооруженным глазом. На стеклышке наклейка. Адмиралов прочитал: «MOSQUITO HEAD. Головка комара».

Музей не настолько большой, чтобы в нем разминуться, если назначена встреча. Адмиралов пришел раньше условленного времени, и не думал, что Любовь еще раньше придет. Она же стояла у витрины с чучелами грызунов, распространителей инфекционных болезней, и присутствие другого заметила первой:

- Андрей!

- Люба, вы здесь? - отвернулся от головки комара Адмиралов.

- Кроме нас никого нет, - сказала, улыбаясь, Любовь.

- А я? - спросила пожилая служительница (определенно, было ей скучно).

Музей санитарной гигиены не относится к числу чересчур популярных среди широких слоев населения. Приходят сюда, как правило, коллективно, специально организованными группами - студенты медицинских училищ, мед. институтов, участники мед. конференций. Большую часть времени залы музея остаются пустыми. Одиночки нечасто ходят в этот музей. Иной родитель приведет сюда малолетнего сына, и не иначе как с воспитательной целью - показать заспиртованных аскарид, дабы мальчик мыл руки перед едой и не брал в рот всякую дрянь. Иногда забредают сюда любители загробной экзотики, латентные некрофилы, этих привлекает особый эксклюзив, наподобие тех двоих естественно замумифицированных, выставлявшихся некогда на витрине. Любовь не относилась к этой категории посетителей, она всего лишь была любопытна. А то, что трупы те уже изъяли из фондов музея, она не знала.

Адмиралов догадался, что перед его появлением говорили о тех экспонатах, потому что служительница, как бы в продолжение разговора, обратилась к нему:

- Наше дело небольшое, никто не обижает покойничков вот и хорошо, вот мы и довольны... Главное, чтобы здесь привидения не ходили... по ночам...

- Неужели ходили?

- Те двое? Да как вам сказать... Всякое говорили. Я не видела. А на кладбище им, конечно, спокойнее будет, это верно.

- Так их снова на кладбище отвезли? - удивилась Любовь.

- Того уже кладбища нет, - нотка мрачноватой значительности прозвучала в голосе служительницы музея.

- На другое, получается, кладбище, да? - приставала Любовь с вопросами. - Или куда? Интересно.

- Откуда ж мне знать, куда? Нам, куда, руководство не докладывает. Вроде бы за них немцы заступились. Они ж с лютеранского кладбища были. Двести лет в склепе пролежали. А здесь всего-то лет тридцать каких-то... Говорят, их немцам отдали, только я вам этого не говорила.

- Знаем, знаем про немцев. Была я на выставке доктора Хагенса, видела пластинаты... Бррр.

- Люба, - сказал Адмиралов, - у вас очень специфический интерес.

- Ничего подобного. Я как раз не люблю ничего такого... Просто я любопытна... немного.

- А чем вы занимаетесь, Люба?

- Груммингом, триммингом... Стригу вот таких же, - Люба кивнула на павловскую собаку. - Только живых.

- Она почти живая, - сказала служительница. - Видите, лампочка? Если включить, из фистулы будет выделяться желудочный сок.

- По-настоящему?

- Как бы по-настоящему, - сказала служительница. - Но мы сейчас не включаем. Она не заряжена.

- Идемте отсюда, - сказала Люба Андрею Андреевичу.

Они подошли к витрине, экспонаты в которой иллюстрировали пагубность пороков табакокурения и алкоголизма.

В двух стеклянных сосудах находилось по сердцу: в одном - алкоголика, в другом, для сравнения - здорового человека. Оба как будто выцвели на солнце, но сердце алкоголика было больше в объеме.

Легкое курильщика было похоже на кусок асфальта.

Просто на кусок асфальта.

Адмиралов и Любовь молча смотрели на легкое курильщика. Сказать о нем было нечего. Похоже на кусок асфальта. И все.

- Все? - спросила Любовь. - Посмотрели? Можно идти?

- Пожалуй.

- Идите, вон туда. Там болезни позвоночника. Там ваша грыжа.

Любовь не интересовалась дефектами позвоночника, она отправилась в другой зал.

Адмиралов убрал руки за спину.

В отличие от сердца алкоголика и легкого курильщика, явленных в натуральном виде, шейный отдел позвоночника, пораженный грыжей, был представлен в виде макета. Объект - и прежде всего белизной позвонков - сразу вызвал у Адмиралова недоверие. Согласно поясняющей надписи межпозвоночная грыжа чаще всего возникает при пренебрежении нормами гигиены труда. С Адмираловым было не так. Исторически с ним все сложилось иначе. Эта якобы грыжа к тому, чем он обладал, отношение имела весьма отдаленное. Разглядывая муляж, он испытывал противоречивые чувства: был немного разочарован и в то же время удовлетворен. В очередной раз он не находил аналога своему достоянию.