Все стало понятно. Достали канистру с бензином и облили избушку. Чиркнули спичкой — и в небо взметнулось пламя.

— Так умирают настоящие мужчины. Пусть успокоятся навеки, — послышался голос Старкова. — Трактор нас предал, но все-таки был настоящим мужиком.

Коту очень хотелось спросить — а как же тот человек, который был на Курской дуге? Где вы, суки, не были. Но вместо этого он выдал дежурную фразу:

— Геннадий Сергеевич, а менты не разберутся в этом деле?

— Какая фигня! Игорь ушел, меня не спросился. Куда ушел, не сказал. А найдут это пепелище — так что же? Перепились, друг друга постреляли да дом подожгли. Подумаешь…

Машина остановилась на уже знакомом дворе.

— Павло, будь другом, замени все-таки ветровое стекло…

— Сейчас заделаем, Геннадий Сергеевич.

Павло вел себя так, будто ничего не случилось. Он спокойно побрел в сарай за инструментом.

— Вот уж надежный человек, — бросил Старков. — Правда, конечно, есть у него свои минусы. Но и эти минусы, если разобраться, идут в плюс.

— Уголовник, что ли?

— Подымай выше. Он всего пару лет как вышел из лагеря. Сидел с сорок четвертого года за то, что был в полицаях. Теперь вот здесь работает.

— А что ж он домой не едет?

— Кто его там ждет? Может, он там такую о себе память оставил, что в ридный край лучше носа не казать. А здесь никого не волнует, кем ты был на материке. Люди-то нужны…

С таким раскладом Кот уже не раз сталкивался за время своего недолгого пребывания в этом краю. Те, кто когда-то загремел за решетку как предатели Родины, попадались здесь во множестве. А кое-кто до сих пор продолжал сидеть. На них-то никакие амнистии не распространялись — ни «бериевская», ни «хрущевская». Конечно, все они с пеной на губах кричали, что пострадали безвинно. А как же иначе? Покажите того зэка, который скажет, что сидит за дело? Его можно в музее выставлять.

— Павло мужик справный, — продолжал Старков. — Все машины здесь как часы работают. А какую он теплицу себе возле дома отгрохал? Шикарные огурцы растит всем на зависть.

— Странно…

— А что здесь странного? Что теплицу отгрохал? Как раз в этом ничего странного нет. Все очень даже закономерно. Ведь ты пораскинь мозгами — почему столько людей шли к немцу служить? От большой любви к фрицам, что ли? Или там от сильной нелюбви к Советам? Да, были и такие. Но большинство мыслило куда проще. Люди всегда и всюду свою выгоду ищут. Была советская власть — при ней устраивались, как могли и умели. Немцы пришли — и здесь свое место постарались найти. Не все были героями-партизанами. Да и партизаны тоже были разные. Одни поезда под откос пускали, другие немецкие продуктовые склады грабили. И жителей — тоже. Сидели себе в лесу и в небо плевали. Слышал, поговорка была в войну: чем дальше в лес, тем толще партизаны? А если об этих, кто под немца пошел… В сорок первом многие думали, что немец пришел надолго. И решили обустроить себе жизнь при новой власти. Просчитались. Ну, что ж, они и в лагере неплохо жили. Поскольку мужики работящие. Вышли — снова, как могут, устраиваются. Такова уж наша жизнь. Стой, ты куда? — спросил Геннадий Сергеевич, когда Кот вылез из машины и направился в сторону гаража.

— Помогу стекло поставить.

— Брось. Нам с тобой уже банька приготовлена.

Баня представляла собой внушительное сооружение из могучих лиственничных бревен. В предбаннике на широком дощатом столе стояли бутылки с водкой и пивом, блюда с жареной олениной, неизменной красной рыбой и прочими нехитрыми, но очень вкусными дарами колымской земли. Были тут и соленые огурцы, и даже свежие. Которых, кстати, в магаданских магазинах днем с огнем не найти.

— Ну что, пойдем, помашем веничками?

В голом виде Кот видел начальника впервые — и в очередной раз восхитился его мощным формам. На груди у Старкова синел портрет «отца народов» о котором десять лет назад с высокой трибуны объявили, что «оказался наш отец не отцом, а сукою». На боку виднелся шрам — явно от ножевого ранения.

Парились, как это принято за Уральскими горами, долго и истово. Под веником шефа Кот впал в блаженную расслабленность. Захотелось… Правильно, что может захотеться мужику после хорошей русской баньки?

Геннадий Сергеевич, казалось, угадал мысли Кота:

— Ладно, я пошел, а для тебя сейчас будет приятный сюрприз.

Дверь за ним закрылась — и тут же в парилку проникли две девушки. Одна была рыжая, высокая, с пышной грудью и длинными ногами. Другая — невысокая, черная и коренастая. Тело ее было смуглым и крепким. Слегка раскосые глаза напоминали о том, что коренное население этого края — якуты и юкагиры. Она задорно улыбалась.

— Ну иди сюда, милый, — произнесла рыжая, села на нижний полок и призывно раздвинула ноги.

Честно говоря, последний раз Леха спал с женщиной месяц назад. Да и то это была немытая пьяная шмара из Игарки, которую Кот на пару с мотористом буксира «Невель» отымел по-собачьи в каюте последнего. Напоследок эта сучка сперла у моториста червонец, заначенный на опохмелку. Так что утро оказалось совершенно омерзительным.

А тут было другое дело. Кот торопливо кинулся к девице. Она легла на полок.

— Давай, сладкий, давай крепче.

Лешу упрашивать было не надо. Он торопливо вошел в девушку и заработал так, будто хотел вдавить ее в доски. Ее тело было податливо и нежно. Вторая в это время губами ласкала его тело. Излившись в рыжую, Леша потянулся ко второй и повалил ее рядом с подружкой. Тело этой, казалось, состояло из одних жил. Но в ней находиться было так… Не нужно было делать никаких движений — все получалось как-то само. Это напоминало ухищрения чернокожих искусниц, которых поставлял Коту и его друзьям капитан Мельников. Он уверял, что такое умеют только в Африке. А вот нате вам — на другом конце планеты тоже кое-что могут. Он всеми силами пытался продлить удовольствие, но в конце концов блаженно отвалился…

— Леша, ты там как? Вылезай, если закончил, — услышал он голос Старкова.

Кот с девицами направился в предбанник. Как оказалось, шеф тоже даром время не терял — он сидел за столом в компании двух девиц в простынях. Одна, блондинка, будто только что пришла из парка, где до этого стояла с веслом. Другая, щупленькая, скорее напоминала подростка.

— Ну как тебе? — спросил Старков, разливая водку.

— Отлично.

— А ты думал! Эта банька, если хочешь знать, имеет богатую историю. Во времена «Дальстроя» здесь большие чекисты парились. Такое тут устраивали — «Декамерон» отдыхает. Им-то, чекистам, что. Самых красивых зэчек выбирали. Тогда, знаешь, как женский этап приходил, так прямо-таки невольничий рынок начинался. Которые покрасивше — тех начальству, остальных — работягам. Умели ребята весело жить. Уважаю. Хоть и сам по ту сторону колючки трубил десять лет. Но они себе сделали свой мир, где что хотели, то и воротили. Ну да ладно. Давай-ка по второй.