– Совсем распоясался, охламон! – налетела на меня баба Клава. – Ни стыда, ни совести!

Я приподнял одну бровь, ожидая, когда польется действительно важная информация. То, что все считают меня говнюком, я знал и без нее.

– Развел дом терпимости, без конца проституток водишь!

Неправда! Я себя не на помойке нашел, чтобы проституток заказывать! Но внимательно продолжал слушать.

– Так они теперь к тебе и в окна лезут!

И вот тут я обалдел! Невежливо захлопнул дверь у нее перед носом, натянул футболку и выскочил из квартиры. Щурясь от яркого солнца, обошел дом и остановился, наблюдая расчудесную картину: Влада сидела в проеме между выпуклой решеткой своего окна и, собственно самим окном, до побелевших костяшек пальцев вцепившись в металлические прутья решетки, и что-то эмоционально доказывала участковому, которого, с вероятностью сто процентов, опять дернула баба Клава.

Я застопорился, рассматривая это чудо в пушистых перьях. Волосы растрепались, одна прядь выбилась из прически, упав на лицо. Растерянные, даже испуганные глаза казались огромными омутами, в которые засмотришься – и затянет к чертям. На ней была огромная, явно мужская футболка с яркой надписью «Русские не сдаются!». А от вида голых ног и аккуратных ступней с красным лаком я гулко сглотнул, чувствуя как в штанах становится теснее.

Девочка-беда в действии, блин! Она вообще умеет не находить приключений на свою, без сомнения прекрасную пятую точку?

Спрятал руки в карманы, вставил в рот зубочистку, которая была так себе заменителем сигарет, но я вроде как бросил, и подошел ближе.

– Привет, Михалыч, – громко поздоровался, с удовольствием наблюдая, как и без того огромные глаза ангелочка становятся еще больше при виде меня, а персиковая кожа на щеках приобретает алый оттенок.

Подмигнул Владе, ни на секунду не отрывая взгляда.

– Добрый вечер, – устало отозвался Михалыч, – знаешь ее?

– А кто ее не знает? – пожал я плечами. – Это же известная форточница. Ориентировки на нее по всему городу висят. Ты не в курсе?

Михалыч сурово кивнул, кажется, принимая мои слова всерьез и старательно делая вид, что ориентировку видел.

– Ты что несешь? – налетела на меня Влада.

– Так, гражданка, слезайте с окна! – грозно потребовал участковый, а я зацепился взглядом за ее ладони.

Интересно, ей не больно так сильно сжимать прутья? Вцепилась, как в родную…

– Не могу, – зло выдохнула ангелочек, кажется, считая, что взглядом умеет убивать.

В немилость попал, конечно, я.

– Я сейчас наряд вызову, – пригрозил Михалыч.

– Да живу я здесь! – не выдержала Влада.

– Когда живут – заходят в дверь, – не поверил участковый.

– Как хочу – так и захожу. Это мой дом, – просипела Влада, пытаясь устроиться поудобнее.

Она заерзала, отчего ее футболка задралась выше, открывая попу, затянутую в обычные трикотажные шортики. Настолько короткие, что у меня чуть зубочистка изо рта не выпала.

– Ладно, Михалыч, я пошутил, моя это… – хохотнул я, – поклонница. Видишь, насколько в душу запал? Я ее в дверь – она в окно! Никак забыть не может.

С каждым моим словом она пылала все ярче, а потом… В ее глазах отразилось понимание.

Да, девочка, мы соседи! И твой концерт произвел на меня неизгладимое впечатление, точно прибавив пару часов жизни!

– Заберу сейчас обоих в участок, – пригрозил Михалыч, – чтоб не шутил. Разбирайся сам со своей поклонницей, мне некогда.

Он развернулся и быстро ушел, а мы остались наедине…

Я сидела ни жива ни мертва, лихорадочно соображая, что мне делать. Макар нагло меня рассматривал, чуть прищурив глаза и перекатывая в зубах зубочистку, а я просто не знала, что предпринять. Пальцы сжались намертво, и мне нужно было время, чтобы успокоиться. А как успокоиться, когда тебя так дерзко рассматривают и, кажется, с трудом сдерживают смех?

– Слезай с насеста, птичка певчая, – первым нарушил тишину мажор.

Позор! Я залилась краской, вспоминая, какой концерт по заявкам исполнила недавно соседу. Матушка Роща, ну почему мне так «везет»? Почему во всем этом большом городе моим соседом оказался именно Макар?!

– Иди домой, – попросила я, стараясь дышать ровно.

Просто ведь выбежала за ведром краски к подъехавшему доставщику, забыв прихватить ключи. Они остались на полке, а железная дверь с автоматическим замком захлопнулась, оставив меня нервно топтаться на лестничной клетке в старой футболке Игоря и домашних тапках. И не придумала ничего умнее, как лезть в открытое окно.

Прикинув расстояние между прутьями, решила, что пролезу. Самым сложным оказалось на само окно влезть. С моим крохотным ростом я даже в прыжке не доставала до края решетки. И совершила вторую глупость – попросила премилую бабушку-соседку одолжить мне табуретку.

Бабуля подозрительно обсмотрела меня с ног до головы, но табуретку вынесла, правда мне пришлось минут пять топтаться у подъезда, старательно натягивая короткую футболку пониже.

И когда я почти влезла в собственное окно, произошло сразу три вещи: я застряла, та самая милая бабуля шустро забрала стул, обозвав меня почему-то шаболдой, и скрылась за углом. А спустя минуту я услышала, как за спиной гаркнули: «Совсем обалдели! Средь бела дня в окна лезут!» в исполнении той же бабули, которая призвала на помощь участкового и снова скрылась. У меня от испуга пальцы снова свело судорогой, и я вцепилась в несчастную решетку обеими руками. Повезло, что участковый разбираться не стал, а то пришлось бы меня вместе с этой решеткой в участок везти.

С кряхтеньем попыталась усесться поудобнее, решив не обращать внимания на мажора, но у него были другие планы.

– Дай угадаю – ты решила позагорать? – полюбопытствовал он, но в глазах загорелся озорной огонек.

– Аплодирую твоей проницательности, – елейно улыбнулась я и снова заерзала.

– Помочь? – он приподнял одну бровь, а уголки его губ так и норовили разъехаться в ехидную ухмылку.

– Да, не загораживай солнце!

– Нам хватит на двоих, – хмыкнул он, делая шаг ко мне.

– Не хватит, – запаниковала я и попыталась втиснуться в окно, забыв, что ладони все еще сведены судорогой.

– Дом, в котором я живу, называется дурдом! – дурашливо пропел Макар, останавливаясь слишком близко от окна. – Слезай, я помогу!

Я зажмурилась и закусила губу, а когда распахнула глаза, Макар уже держался ладонями за прутья решетки, стоя вплотную к стене.

– Влада, – пропел он мое имя так, что у меня по коже побежали мурашки, – скажи, это я так запал тебе в душу, что ты решила жить настолько близко ко мне?