травинку, подумал пару минут, смотря на дом с выражением лица, будто ему не терпится посрать, а после выплюнул траву, встал и со словами: «Хуйня идея. Пошли домой», — запрыгнул на свой спортивный велосипед.

— Ок, — спокойно сказал Дима, — тогда я пошел один. А ты, сыкло, можешь ехать куда хочешь!

Влад стал чувствовать себя виноватым перед своим корешем. Конечно, их общение почти целиком состоит из поливания друг друга дерьмом… Но, как известно, оскорбления являются частью общения, и порой чем сильнее ты подкалываешь своего друга, тем сильнее дружба между вами. Такое своеобразное противоречие твоих внутренних чувств и сказанных тобою слов.

— Ладно, — недовольно сказал Влад, разворачивая свой велосипед в сторону жуткого дома. — Давай, паскуда, посмотрим, что там… Это же так, блядь, интересно…

Через поле они ехали молча. Впереди был Дима, позади него нехотя крутил педали Влад, все еще надеясь, что его друг передумает. Под колесами великов прогибались короткие травинки, повсюду бегали маленькие ящерки, пытаясь не попасть под колеса. Всех возможных видов насекомые будто пробудились от дневного сна и запели свои причудливые песни. Не обошлось без комаров и мошек, желавших испить свежей кровушки и изрядно досадить, по мнению большинства жителей планеты, всем тем, кто решил провести время на природе или просто прогуляться вечерней порой.

Доехав наконец до своей цели, они оказались перед тем самым домом, наполненным не только комнатами, мебелью и различными предметами декора, но и жуткими слухами.

Снаружи он выглядел действительно отталкивающе. Это было строение с просторным покосившимся деревянным крыльцом; одним окном на первом этаже, выходившим прямо на поле; двумя потрескавшимися окнами на втором этаже; одним кругленьким, без стекла, оконце на крыше, тоже выходившим на поляну.

Наверху возвышалась труба, из которой торчало что-то кривое и тонкое, похожее на изогнутую ветку.

Потрескавшиеся деревянные стены дома и крыльцо поросли какой-то ветвящейся лозой, огибающей оконные рамы с облезлой выцветшей краской. Оконце в мансарде было почти полностью окутано этой жуткой травой, пробравшейся даже внутрь самой крыши. Территорию дома ограждал страшный, почти во всех местах поломанный забор, а на прилегающей территории, кроме высокой травы и сорняков, ничего больше не росло.

Ребята остановились рядом с местом, где должна была быть калитка, но ее петли давно поела ржавчина, и теперь она бесхозно валялась у кромки забора, гния и порастая мхом.

Дима уже давно бросил велик и с большим любопытством осматривал сам дом и все вокруг, желая отыскать более безопасный и приятный способ зайти в него, вместо того, что подразумевал за собой продирание через всю эту высокую траву, среди которой наверняка скрывается крапива или какая-нибудь колючая гадость, имеющая большое желание расцарапать тебя с ног до головы.

Влад продолжал держаться за руль своего велосипеда. Видимо, в нем до сих пор теплилась надежда, что они скоро оставят это место в покое и спокойно поедут домой.

Как бы не так! Дима был настроен решительно. Это было понятно по его глазам и по тому, что он оставил все попытки поиска другого пути и, преисполненный решимости, стал пробираться через высокие заросли травы прямо к парадному крыльцу.

Дойдя до косой деревянной лестницы, он поднялся по ней, вступил на порог и встал у входной деревянной двери, смотря точно в глазок.

У него появилась мысль, что прямо сейчас, сдерживая возбужденное дыхание и держа в правой руке ржавый топор, готовясь к внезапному нападению, на него смотрит хозяин дома через этот самый глазок.

Дима сразу пресек эти мысли, так как они характеризовали его как труса!

«Только попробуй на меня напасть, урод, — успокаивал себя Дима. — Я тебе таких пиздюлей пропишу, мало не покажется!»

Дима был готов ко всему. Он был способен прямо сейчас принять бой не на жизнь, а на смерть и выйти из него победителем.

Поэтому следующий внутренний голос в его голове напомнил ему: «Где там Владик, мой самый верный корефан?»

Он с опаской обернулся назад (потому что стоять спиной к закрытой двери еще не известно, заброшенного ли дома, это, знаете ли, небезопасно) и увидел, что его дружище Влад до сих пор стоит на том же месте, где встал, подъехав к дому, и смотрит прямо на него.

Пересекшись взглядами, они оба поймали паузу, просто молча смотря друг на друга. Кажется, в этот момент они уловили общее желание съебаться отсюда (ведь прежняя решимость Димы, как мы уже поняли, куда-то улетучилась), а Владу только этого и хотелось.

Жаль только (прежде всего самому Владу), что глупое упрямство в Диме никуда не делось. А это значит…

— Хули ты там встал, мальчик?! — крикнул Дима. — Come в этот house, если не fear. — Сам же в этот момент выдохнул, поворачиваясь обратно к входной двери, и подумал: «Господи, спасибо!»

Влад выругался, аккуратно поставил свой велосипед на подножку и, нервно перебирая ногами, направился к крыльцу старого дома.

— Правильней afraid, а не fear… Дебил, блядь, — пробурчал он себе под нос, пробираясь через высокую траву.

Когда они оба были готовы, Дима взял инициативу на себя и медленно потянулся правой рукой к ручке двери.

Как только его рука коснулась круглой позолоченной ручки, он тут же ее отдернул, сам отпрыгнул примерно на шаг и со всей дури ударил по двери правой ногой!

— Боже! — пискляво выкрикнул Влад, испугавшись такого неожиданного поворота событий. — Нахуя ты так шумишь, тварь? — прошипел он. — У тебя что, рук нет или ты так всегда в чужие дома входишь?

— Расслабься, Владик, — спокойным тоном сказал Дима и подумал про себя: «Отлично, за дверью никого не было, а если бы и был, то он сейчас валялся бы на полу со сломанным носом!» — У меня все под контролем, — показав жест ОК, он направился прямиком в дом.

Едва он переступил через порог, в нос резко ударил отвратительный кислый запах.

— Ахуеть! — закрывая лицо рукой, сказал он. — Какая вонь!

Зашел Влад и тоже пошатнулся от отвратительного аромата.

— Боже, я сейчас сблюю, отвечаю, — рыгая и плюясь, предупредил Влад.

Они быстро достали из карманов свои смартфоны, включили на них фонарики и начали освещать темноту первого этажа.

Вокруг царил полный беспорядок. Везде валялись разорванные старые газеты, отсыревшие стопки древних книг. Они зашли в зал, и им тут же бросился в глаза камин, набитый трупами и костями животных до самого конца трубы. Пол в зале был усеян почерневшими от времени или еще от чего-то газетами (как во время ремонта). Вся мебель в виде двухместного дивана и кресла была обмотана полиэтиленом, как и маленький