Лет пять назад я впервые оказался в этом борделе. Роза уже тогда была его хозяйкой. Точнее, владел борделем ее покровитель, наш местный бизнесмен Аркадий Кротов, по кличке Крот, хозяин всевозможных притонов, точек по торговле алкоголем, табаком и наркотиками, которые процветали в городе. И звали ее, на самом деле, совсем по-другому. Не знаю, помнила ли она сейчас сама свое настоящее имя. Я помнил.

В то время она обслуживала только самых значительных клиентов. Крот, желавший воспользоваться услугами одного из моих странников-шпионов для того, чтобы навести мосты по торговле своей наркотой в Москве, предложил мне за посредничество помимо денег свою вип-девочку. Я не отказался. В тот момент Крот был мне нужен.

Она оказалась страстной, действительно, многое умеющей в постели и согласной на любой эксперимент. Пару раз я заезжал в этот бордель потом. И уже без протекции Крота, она почему-то всегда обслуживала меня сама, хотя я на этом и не настаивал. Потом, спустя время, когда Крота неожиданно пристрелили на улице, я понял в чем дело. Она призналась, что любит меня, и не желает, чтобы кто-то из ее девочек даже приближался ко мне.

Путем несложных махинаций и демонстрации моей, тогда еще достаточно скромной, но боеспособной, армии, тому ушлому парню, который, пришив Крота, решил завладеть его бизнесом, это заведение отошло в мои руки. Роза все также управляла им. А мои ребята получили возможность бесплатно, в качестве поощрения, и по моему особому разрешению, пользоваться услугами его работниц. Ну а я получал деньги. Да, этот «бизнес» был не очень-то благородным, но он бы не прекратил своего существования, если бы не я, а кто-то другой взял его в свои руки.

…Я не любил ее. А сегодня, позволив по ее обыкновению, усесться на мои колени, я почему-то не испытывал практически ничего. Даже легкого возбуждения. Сегодня она меня раздражала. Целовала и раздражала. Касалась и раздражала. Елозила своей задницей по моим бедрам и раздражала.

А вот происшествие с Аланом заставило меня крепко задуматься. Алан был еще тем любителем женщин. Трахал все, что движется. И делал это с размахом и выдумкой. И уж он-то точно знал толк в бабах. А еще он был зрячим. Почему, почему его вдруг заинтересовал мой странный боец?

Войдя в комнату, его я «увидел» первым — солнечного, тёплого, искрящегося. Я проклинал себя, но меня к нему тянуло. И физически тоже. Блядь, очевидный диссонанс переворачивал мое сознание — мне было отвратительно от своих мыслей и тягуче сладко от них же.

Пару раз я пытался себе представить физический контакт с ним — как я беру его за руку, например. И меня передергивало от отвращения, когда я вспоминал, что он — мужчина. Но потом я концентрировался на тех ощущениях, которые возникали у меня, когда он находился рядом, и я хотел… меня потряхивало даже, от безумного желания дотронуться по своей собственной инициативе… Я — долбаный извращенец!

И вот сейчас он водил руками над Розиными ладонями и молчал. А я почему-то думал, что некрасиво с моей стороны перекладывать ответственность на его плечи. При том, что я ему, похоже, нравлюсь. Идиотизм какой-то! И когда я уже был готов прекратить этот эксперимент, он вдруг сказал:

— Роза, у вас очень приятная энергетика. Вы — сильная женщина и, я думаю, сумеете помочь, напитать, если не силой, то любовью точно, — а потом, обращаясь ко мне. — Пророк, она — не пустышка ментально, но сможешь ли ТЫ, захочешь ли, брать у нее то, что она пожелает отдать тебе?

Су-ука, не буду! Не захочу! Не смогу… А вот твоя сила влечет меня и манит и греет, тянет и отталкивает! Но я, конечно же, не сказал этого.

— Слышь, боец, — услышал я голос того же Алана. — Меня тоже посканируй!

Я снова напрягся. Я не хотел, чтобы Алан к нему прикасался. Ссадил с колен, забравшуюся сюда снова Розу, и сказал:

— Саша — на выход. Роза — ты тоже, покажи ему отдельную комнату.

— Девочку прислать? — обиженно спросила она.

Я повернулся к парню, с интересом ожидая ответа.

— Э-э, нет, не сегодня.

— Ты уверен? — с неприязнью спросила Роза. — Во второй раз не предложу.

— Уверен.

— Алан, останься, — приказал, понимая, что мне отказать он не посмеет.

А потом, наедине, я задал ему вопрос, который не давал покоя, хотя, возможно, в глазах постороннего и выглядел глупо:

— С чего ты взял, что мой боец — женщина?

Алан отвечал так, будто это само собой разумеющееся:

— Ну, Пророк, тут же не объяснишь даже… Кожа такая прозрачная — нигде щетина не пробивается. Овал лица… реснички там, глазки… да, волосы обстрижены коротко, но этот факт только идиота обмануть может или, например…

Он замолчал, но я знал, что бородатый хотел сказать.

— Или Слепого?

Я металась по комнате, на которую мне указала Роза. Заставляла себя успокоиться, улечься на кровать, застеленную красивым покрывалом с рюшечками, поверх которого, свернувшись калачиком, дрых Зверь, и спать, и не могла подчиниться здравому смыслу.

Я вполне отдавала себе отчет, что мои чувства неуместны и неоправданы. И ничего не могла с собой сделать. Я не хотела, чтобы Пророк сейчас был с этой проституткой Розой. Я не хотела, чтобы он был с любой другой из местных жриц любви. Мне было больно от мысли, что кто-либо из женщин касается этого мужчины, как если бы я имела какие-то права на него… Я отлично понимала, что со мной происходит. Я впервые в жизни влюбилась! За неделю рядом с ним… ага, вранье! В тот самый первый день, когда увидела, как он отжимался в своей комнате!

Стук в дверь прервал мои глупые мысли. Я открыла. Вернулась Роза. Она даже передо мной стояла в соблазнительной позе, полубоком, так, чтобы было видно прямую линию полного, но красивого, бедра.

— Что ты хотела?

— Са-а-аша, — пропела она. — Почему так недружелюбно? Я поговорить. Мне показалось, что мой Женечка к тебе прислушивается. А ты, вон, хорошее обо мне сказала!

Нет, она явно не оговорилась! Она, конечно, понимала, кто я. Роза уверенно зашла в комнату и прикрыла за собой дверь.

— Ты можешь дурить кого угодно, но меня — не получится. Поверить не могу, что они тебя могли за мужика принять! Ох, глупые! Мужланы, что с них взять! Посоветуй ему, прошу тебя! — Роза умоляюще сложила руки. — Я отблагодарю, обещаю! Понимаешь, я люблю его! Он такой… такой потрясающий… он говорит, а у меня от голоса одного сердце замирает! А если другую, не меня выберет? Ко мне даже не заедет больше? Как жить тогда? Поможешь?

— Не думаю, что он меня послушает.

Мне было жаль ее. Я отлично понимала, как именно влияет на женщин волшебный голос Пророка! На меня-то тоже… Но не была уверена, что смогу себя заставить ему советывать такое…

— Но ты хотя бы попробуешь?

— Хорошо. Попробую.