— Нет. — На сей раз голос Кассандры прозвучал твердо, к ней словно вернулась отчасти царственная властность. — Я еще малым ребенком была обещана Аполлону. Мне предстояло стать его жрицей и жить при храме; для замужества я не предназначена. В Трое меня боятся или считают безумной: скучать по мне никто не станет. Ну, то есть никто, кроме моей подруги Хрисеиды.

Атиша внимательно вгляделась в лицо девушки.

— Какие глаза, — пробормотала она.

Кассандра не упустила своего шанса.

— Да, я отвратилась от бога солнца, и от всех прочих троянских богов тоже. Я хочу чтить Великую Мать, как вы! Таково мое призвание — я знаю, что это так!

При всей миниатюрной хрупкости девушки голос ее звучал страстно и пылко. Наконец-то суровая непреклонность Атиши несколько смягчилась. Она шагнула вперед и поцеловала Кассандру в лоб; лицо царевны озарилось надеждой.

— Жди здесь, — приказала Ведунья и отошла в тень кедров, на ходу вытаскивая зеркальце. Лунные Всадницы благоговейно застыли на месте, пока их предводительница словно бы любовалась на себя в зеркале.

Не прошло и нескольких минут, как Атиша вернулась.

— Я не приму тебя вопреки воле твоего отца, — промолвила она. — Тебе придется поехать назад вместе со мной, но я поговорю с ним, царевна. Я замолвлю за тебя словечко.

Кассандра покорно кивнула, радуясь уже тому, что ее просто не отправили восвояси.

— Мы встретим царя Приама на полдороге. Вести о твоем исчезновении уже дошли до него, как я и опасалась, — коротко пояснила Атиша, знаком веля Пентесилее подать ей коня. — Царь мчится в погоню, на колеснице, запряженной среброгривыми кобылицами!

Мирина недоуменно свела брови. Откуда Ведунье это известно?

— Неужто прямо сейчас назад и поскачем? — недовольно буркнула Пентесилея.

— Да, прямо сейчас, — отрезала Атиша. — Отдыхать да животы набивать нам некогда.

Жрицы, бранясь и проклиная троянских богов на чем свет стоит, вновь вскочили на лошадей. Сердце у Мирины упало. Менее всего на свете ей хотелось возвращаться обратно тем же путем.

— Поедешь со мной, — резко приказала Атиша Кассандре. — Ногу давай! Да нет же, подтягивайся! — Царевна послушалась, неловко перебросила ногу через спину высокого жеребца. Ведунья подпихнула ее вперед, а затем проворно вспрыгнула на коня позади нее. — От души надеюсь, Маа милостиво посмотрит на нас и наши оправдания, — пробормотала она.

Мирина устало вскарабкалась на Исатис: жалкая троянская царевна вызывала в ней только раздражение. Неужели ей снова предстоит увидеться с семьей и с Томи? Ох, нет, она этого не вынесет: прощаться второй раз — это слишком!

Девушка никак не могла понять, каким образом предсказание Атиши сбылось в точности. Жрицы отъехали совсем недалеко, когда у горизонта заклубилось облако пыли: то стремительно мчался отряд Приама Он был невелик, но Мирина тотчас же признала шесть быстроногих кобылиц, проданных отцом троянскому царю: они-то и были запряжены в три легкие боевые колесницы.

Как только Лунных Всадниц заметили, троянцы затрубили в рога, всадники сдержали коней — и съехались, изображая некоторое подобие спокойного достоинства. Колесницей Приама правил его старший сын Гектор, за ними следовало еще четверо вооруженных воинов. Царь, по всей видимости, делал ставку на быстроту и скорость. Увидев, что Ведунья по доброй воле везет к нему беглянку-дочь, царь заметно поуспокоился и приветствовал Атишу коротким кивком. А затем подал знак одному из воинов, тот спрыгнул с колесницы и поспешил к Кассандре, дабы снять ее с коня.

— Оставь меня в покое! — зашипела Кассандра. — Я спущусь сама, когда сочту нужным!

Приам спешился — и шагнул к Атише.

— Я так понимаю, ты увезла мою дочь, сама того не ведая, — угрожающе промолвил он.

— Именно, — невозмутимо кивнула Ведунья. — Но нам с тобой должно серьезно поговорить, ибо царевна желает ехать с нами.

— И слушать не желаю! — Приам в сердцах стиснул кулаки.

— Давай-ка установим навес, отдохнем, выпьем нашего напитка с розовыми лепестками. — При всей ее безупречной учтивости Атиша явно была настроена весьма решительно.

— Некогда мне тут с вами отдыхать! — рявкнул Приам. — Я забираю дочку — и домой!

Повисла напряженная тишина. Пентесилея и многие другие девушки словно ненароком взялись за рукояти кинжалов в ножнах у пояса, троянские воины крепче ухватились за мечи.

— Неужели мы станем биться смертным боем из-за своевольного ребенка? — холодно осведомилась Атиша.

Приам, поколебавшись, примирительно кивнул.

— Ладно, поговорим!

Хотя странные варварские верования Лунных Всадниц в глазах Приама значили мало, царь понимал, что среди кочевых племен севера Атиша пользуется немалым влиянием — и вовсе не хотел обрести на свою голову новых врагов. Довольно с него и Менелая: визит царя Спартанского не принес ему ни покоя, ни уверенности.

Пентесилея споро установила навес, Лунные Всадницы убрали оружие и угостили троянских воинов инжиром и вином, чему те немало порадовались. Приам и Атиша всё беседовали: сначала страсти кипели вовсю, но мало-помалу оба успокоились. Несчастная Кассандра слонялась туда-сюда на некотором расстоянии. Мирина, не сводившая глаз с девушки, видела, что руки у нее трясутся, при том, что она храбро хмурит брови и грозно поглядывает в сторону отца.

Саму Мирину новый образ жизни пугал все больше, а тут еще эта царевна! И в то же время девушка понимала: Кассандра многое поставила на карту, отвергнув роскошную жизнь во дворце. А с пониманием пришло что-то вроде уважения. Надо думать, она, Мирина — единственная, с кем Кассандра здесь знакома… Девушка достала из тюка свою чашу, плеснула в нее вина и подошла к царевне.

— Вот, выпей-ка, — велела она.

Кассандра благодарно подняла взгляд. Послушно взяла чашу и пригубила приправленного пряностями напитка. Руки ее по-прежнему тряслись.

— Если меня вернут домой силой, я убью себя, — тихо произнесла Кассандра.

— Если пойдешь со мной, — проговорила Мирина, — тогда, может, услышишь, о чем они говорят.

Девушки вернулись к навесу и уселись сколь возможно ближе к Атише. Приам метнул на дочь свирепый взгляд, но гнев царя, вопреки их опасениям, вроде бы и впрямь поутих. Они с Ведуньей увлеченно беседовали. Наконец царь покачал головой.

— Но это же всего на семь лет, — терпеливо втолковывала Атиша. — Через семь лет мои танцовщицы возвращаются по домам, обретя новую силу и мудрость.

— Все до одной?

Атиша оглянулась на девушку с татуировкой в виде пантеры в прыжке на предплечье.

— Кроме Пентесилеи, — уточнила она. — Храбрость ее беспредельна, и хотя она еще совсем молода, она становится мудрее с каждым днем, но… Пентесилея не может вернуться к своему народу, и, кроме того, я готовлю ее занять мое место в тот день, когда сама вернусь к Маа.