так счастливы сейчас. Но ты могла бы извлечь выгоду, дав мужчине потомство и привязать его к себе. Сделай так, чтобы Даррену было сложно уйти. Другие его пары не смогли этого сделать, но сейчас он в отчаянии. Ему нужны наследники.

— Думаешь, он подойдет мне, потому что он в отчаянии?

— Ну… да.

Пощечина. Вот, на что это было похоже, — на пощечину. Неужели Невада настолько безнадежна, что привлекательна только для мужчины вдвое старше ее, отчаянно нуждающегося в лисятах? Она вообще не нужна? Только ее способность к размножению? Фанни всё говорила и говорила, а в ушах Невады стоял рев, и она не могла дышать.

— Остановись.

Теперь Фанни говорила о работе Даррена и его шикарном доме.

— Хватит, — громче взмолилась Невада. — Пожалуйста.

— Послушай ее, Невада!

Джек заревел слишком громко для крошечной машины.

— Мне надоело смотреть, как ты жалко сидишь в углу на каждом семейном мероприятии. Все в паре и счастливы, а затем ты входишь и всё веселье улетучивается. Ты будто окружена этим туманом страдания. Ты портишь всем настроение.

— Это не страдание. Это социопатия.

— Извини, — сказал Джек, щелкнув пальцами. Они были почти у загородного дома и бо́льшая часть её души хотела, чтобы она открыла эту дверь и вышла, чтобы пройти оставшуюся часть пути пешком. Однако Джек ехал слишком быстро.

— Каждый из нас считает, что тебе следует спариться с Дарреном, — сказал Джек. — Каждый.

— Я позвала кое-кого сегодня на ужин, — выпалила она. Ее щеки вспыхнули, но она заставила себя сесть прямо. — Он очень милый, моего возраста и добр ко мне. И он не в отчаянии.

Ее слова сыпались одно за другим, сорвавшись с губ прежде, чем она успела струсить.

— Кого?

— Его зовут Нокс.

— Нокс? — спросила Фанни, бросив на нее взгляд полный отвращения. — Какая родословная может быть у человека по имени Нокс?

— У него нет родословной. Меня это не волнует.

Она дрожала, но постояла за себя и была горда этим. Для уверенности, она вытащила из сумочки записку от друзей Нокса и прижала ее к животу. Она ему понравилась. Он рассказал о ней своим друзьям.

— Нокс, лис (прим. англ. «фокс», Нокс-фокс), — фыркнул Джек. — Какие неоригинальные родители назвали его?

Фанни хихикнула. Джек усмехнулся. Когда Фанни засмеялась еще громче, Джек последовал ее примеру, пока они оба не захохотали.

Придурки. Нокс — классное имя, для крутого гризли-оборотня с гор Дэймона Дэя, а не слабака-лисицы вроде Глупого Джека и Глупой Фанни.

— Ну, твоё имя означает «задница», так кто же на самом деле должен смеяться?

Джек ударил по тормозам так сильно, что она рванулась вперед и ударилась лбом о спинку сиденья Фанни. Он повернулся и схватил ее за волосы прежде, чем она успела откинуться на спинку сиденья. Он сильно дернул ее за волосы и зарычал:

— Послушай, ты, неблагодарная маленькая сучка. Фанни приложила большие усилия, чтобы найти тебе пару. Ты знаешь, сколько мужчин отвергли тебя, только услышав твоё имя? Десятки, но она не сдалась и нашла Даррена, а теперь ты высмеиваешь ее имя?

Невада вздрогнула и отвела взгляд.

— Ты делаешь мне больно, — прошептала она.

Джек отпустил ее волосы и сильно откинул голову назад.

— Отлично. Подумай дважды, прежде чем снова попытаться показаться умной, сестра. Логово тебя ненавидит. Лучше не наживай себе врагов в своей семье, иначе куда ты уйдешь? Отмеченная изгнанием, без защиты, в полном одиночестве и безумии. Ты просто пойдешь на корм драконам.

Держась за гудящую голову, Невада толкнула дверь и вышла.

— Вернись в чертову машину! — закричал Джек.

— Я пойду пешком, — тихо сказала она, глядя на дорогу под каблуками. Она изо всех сил старалась не заплакать, но глаза горели и слезы грозили хлынуть на щеки.

Джек нажал на газ так сильно, что его шины забуксовали, оставив ее в шлейфе выгоревшего дыма, когда он умчался прочь. Она кашляла и махала рукой перед лицом, и теперь ее глаза горели от слез и смога. Ей следовало всю неделю игнорировать звонки Джека о совместной поездке и просто поехать на своей машине. По крайней мере, ей не надо было долго идти. Отсюда уже виден поворот к загородному дому.

С расстроенным, тихим человеческим рычанием — потому что ее слабенькая лисичка забралась глубоко внутрь, тряслась и плакала, — Невада сняла каблуки, подняла подол платья и пошла по дороге, не обращая внимания на три машины, проехавшие мимо. Члены её семьи, которые не остановились предложить её подвезти

Ее голова все еще ныла там, где Джек дернул ее за волосы. Он всегда так делал, когда они были детьми, если ему не нравилось, что она делала или говорила. Он так и не перерос хулиганскую фазу, но на самом деле, так делали почти все члены логова. Доброта не была популярной добродетелью, и поэтому Невада была не в коллективе, из-за еще одного недостатка в характере.

У нее заболели ноги, когда она пошла по извилистой дороге мимо поля для гольфа. Она уже опоздала на полчаса. Может быть, Нокс уже здесь и мог стать буфером, когда мама и папа набросятся на нее за ее безответственность — как они делали каждый раз, когда она опаздывала хоть на тридцать секунд.

Но когда она вошла в большой зал, где все сидели за ужином, она не увидела Нокса. Ужасное чувство ударило ее в живот, как удар. Может быть, он пришел и ушел, или, может быть, он подставил её. Последняя часть больше похожа на правду.

Мама выглядела взбешённой, сидя за самым большим столом у стены. Она и папа всегда сидели на концах большого стола, как король со своей королевой. Мама помахала ей коротким жестом двумя пальцами, а затем ткнула пальцем в свободное место рядом с Дарреном. Черт возьми. Ей снова захотелось плакать, и она в последний раз оглядела столы, но Нокса здесь не было.

Конечно, он не пришел. Она была обычной Невадой — неинтересной, трусливой и покорной. А он был сложен как бодибилдер, такой красивый с татуировками и веселый, и вдобавок доминантный гризли-оборотень. У него не было проблем с общением с людьми, он был на семнадцать уровней выше такой неудачницы. Какой же глупой она была, когда надеялась на невозможное.

Чувствуя себя подавленной, она подошла к своему месту и рухнула на него, желая изо всех сил вжаться в него спиной достаточно сильно, чтобы полностью исчезнуть на следующие три часа глухой скуки. Она потрогала мягкий атлас своего развевающегося платья и фыркнула безрадостным смехом. Она даже подобрала черное белье к черно-белой