– Долой пупки! – завопила Тина и сбросила с полок целый ворох купальников-бикини из ткани в горошек.

Поначалу тётя Мод и дядя Генри пытались унять разбушевавшуюся родню, но вскоре прекратили бесплодные попытки. Радость от скорого расставания с бесконечными грудами нижнего белья ударила всем в голову. В конце концов даже мистер Хофман, который еле держался в воздухе, принялся лупить костылём соблазнительно-прозрачную ночную сорочку, а Пернилла взмыла под потолок с коробкой обтягивающих трико и развесила их на люстре, точно бумажные гирлянды.

Когда часы пробили одиннадцать, все понемногу утихомирились. Мистер Хофман отбыл восвояси под присмотром Бабули, бегун порысил на шоссе А12, сын крысолова вернулся к своим крысам. Попрощавшись с гостями, хозяин и хозяйка, как это заведено, стали прибираться в доме.

Напоследок осталось сделать лишь одно. Протрезвевшие и серьёзные, Уилкинсоны в полном составе высыпали на улицу и принялись звать Трикси.

– Мы любим тебя, Трикси, – произнесли они, кланяясь на север.

– Трикси, ты нам нужна, – воззвали они, кланяясь на восток, запад и юг.

– Мы никогда не забудем тебя, – в один голос торжественно поклялась семья.

Само собой, появись сейчас перед ними Трикси, это было бы чудом, но чуда не произошло. Семейство вернулось домой собирать вещи и готовить к переезду клетку с попугайчиком, а мистер Уилкинсон полетел в агентство «Фантом в каждый дом», а именно в кабинет мисс Прингл.

Папка с картой и инструкциями лежала именно там, где мисс Прингл и обещала её оставить, – на подоконнике рядом с горшком герани. Дядя Генри взял папку и повозил ею по груди, чтобы покрыть эктоплазмой и сделать невидимой.

Час спустя Уилкинсоны отправились в путь-дорогу.

Прощальную вечеринку Криксы не устраивали. На вечеринку приглашают друзей, а друзей у них не было. Впрочем, и они, можно сказать, на свой чёрный лад испытывали радостное возбуждение.

– Наконец-то мы переедем в подобающие условия, – говорила Сабрина. – Статуи, рыцарские доспехи, высокая башня!..

Миссис Маннеринг лично нанесла визит супругам, чтобы рассказать о Хелтоне. С её стороны это был мужественный поступок, ибо холодильный склад ещё до появления в нём четы де Бон представлял собой не лучшее место, сейчас же и вовсе превратился в неописуемую клоаку. На полу валялись куски туш, из которых Криксы пытались высасывать кровь, под ногами чавкали раздавленные бараньи почки и комки склизкого жира.

– Надеюсь, там будут дети, которых мы сможем напугать до смерти, – сказал сэр Пелэм, и его глаза зажглись страшной ненавистью.

– Да, какая-нибудь девчонка, чтобы можно было вонзить в неё ногти, – со злобным торжеством в голосе проговорила Сабрина. – Я буду драть её моими длинными, острыми ногтями, словно кинжалами.

– Или мальчишка, которого я буду душить и душить, покуда он не посинеет.

Пришло время разморозить вурдалака и собираться в путешествие. Супруги вытряхнули слугу из контейнера, но он всё равно оставался закоченелым и неподвижным, поэтому сэр Пелэм принялся лупить его хлыстом, а леди Сабрина грубо дёрнула за верёвку на шее вурдалака и завопила:

– А ну, вставай, ты, волдырь гнойный! Сейчас же вставай и начинай готовить, убирать и паковать вещи! Живо!

Пока бедный вурдалак, спотыкаясь, бродил по складу и бормотал себе под нос: «Жарь! Жги! Мети!», Сабрина наряжалась в дорогу. За ушами она помазала жёлчью, выдавленной из свиного жёлчного пузыря, платье натёрла топлёным салом, чтобы пятна крови ярче блестели, развязала питона у себя на шее и скормила ему призрачную мышь.

Сэр Пелэм между тем слетал в агентство и через окно проник в кабинет миссис Маннеринг. Папка с картой и указаниями лежала именно там, где было обещано. На ней даже имелась надпись: «де Бон», выведенная корявым почерком Теда.

Ровно в полночь супруги де Бон, волоча за собой на верёвке несчастного вурдалака, отправились к новой жизни.

* * *

Оливер проснулся с ощущением, что больше не выдержит. Он убежал бы из замка и вернулся в приют, но письмо к Директрисе с просьбой забрать его назад осталось без ответа, как и все прочие письма, так что идти было некуда.

Оливер неохотно встал, оделся и поплёлся через длинные коридоры и лестницы в гостиную, где его уже ждали Фултон и Фрида.

– Оливер, мы приготовили для тебя чудесный сюрприз! – объявила Фрида. – В последнее время ты выглядишь бледным, поэтому мы попросили мистера Таскера свозить тебя к морю. Сегодня вечером он уезжает навестить больную сестру, так что другого шанса побывать на побережье тебе не представится.

Конечно же, Оливера кольнула совесть. Только недавно он думал, какие гадкие люди Фултон и Фрида, а они устраивают ему развлечение. Мысль о прогулке по морскому берегу чрезвычайно воодушевила Оливера. Воспитанники приюта несколько раз выезжали к морю – катались там на осликах, ели мороженое и строили замки из песка. Оливер вместе с Тревором и Нонни вылепил самый красивый замок из всех.

Однако, когда дряхлый мистер Таскер остановил автомобиль среди прибрежных дюн, Оливер понял, что опять сглупил. Море в окрестностях Хелтона оказалось совсем другим. Дворецкий даже не стал вылезать из машины; он задёрнул шторки на окнах и развернул газету. Вручив Оливеру пакетик с сэндвичами, он сказал:

– Раньше четырёх не возвращайся. Домой до этого времени нельзя.

Оливер потрусил прочь по заросшим травой кочкам, а потом едва не кубарем скатился вниз. Порывы шквала сбивали с ног, волны с глухим рокотом накатывали на берег, расплёскиваясь пенными брызгами, по небу бежали рваные тёмные тучи. Прилив стоял высоко; лужиц, которые можно с интересом исследовать, не было. Ветер горстями швырял Оливеру в лицо колючий песок, отчего мальчик почти ничего не видел. Через некоторое время он прекратил бороться со стихией, укрылся в ложбине между дюнами и там съел сэндвичи, затем вырыл в песке ямку, лёг в неё и уснул.

В Хелтон они вернулись к вечернему чаю. Высадив Оливера у ворот, мистер Таскер уехал на вокзал. Фултона и Фриды в гостиной не оказалось. На столе стояли стакан молока и тарелка с печеньем, а рядом лежала записка. «Дорогой Оливер, – прочёл малыш. – Прости, нам пришлось на несколько дней уехать. Мальчики в школе совсем без нас заскучали. Кроме того, нужно уладить кое-какие проблемы. Полагаю, ты не расстроишься, оставшись один. В конце концов, хозяин Хелтон-холла должен привыкать к жизни в одиночестве. Мисс Матч оставила твой ужин на столе в кухне. Она взяла выходной и сегодня переночует в деревне, но в буфете полно еды. Мы скоро вернёмся. Твой любящий дядя Фултон».

Оливер вскинул глаза и упёрся взглядом прямо в зловещую мраморную физиономию бога Пана, скрючившегося над циферблатом часов. Значит, это правда. Во всех тридцати комнатах Хелтона кроме него, Оливера, нет ни единой живой души.

«Я не поддамся панике, – сказал он себе, – я справлюсь». Оливер выпил молока и вышел на крыльцо. Снаружи было не так жутко, хотя столь же уныло. Он прогулялся вокруг тёмного озера, на дне которого лежал утопившийся фермер, прошёл мимо плакучих ив, взобрался на гору, где погибли туристы…