Мэр Уиппл неотрывно смотрел на стопку бумаг, лежащих рядом с его тарелкой. Важные дела. Время от времени он подносил к губам ложку, полную супа. Потом промокал рот салфеткой и возвращался к своим бумагам. Это ужасно раздражало. Гретхен хотелось забраться сначала на стул, а потом и на стол, подбежать к отцу и наступить ему в тарелку. Хотелось прокричать: «Я здесь! Я – твоя дочь! Проснись! Проснись же!»

И всё же она удержалась от дерзкой выходки, и мэр Уиппл даже не поднял глаз, когда Эйса снова её пнул и она недовольно на него прикрикнула.

– Гретхен Мари! – подала голос Ба. – Больше я повторять не буду. Тебе уже тринадцать. Веди себя подобающе, если хочешь пойти в этом году на бал.

Угроза была, прямо скажем, так себе. Гретхен не особенно и хотелось идти на ежегодный бун-риджский рождественский бал, на который пришлось бы надеть колготки, от которых страшно чешутся ноги, и нижнюю юбку, а ещё здороваться за руку со всеми скучными отцовскими друзьями.

Гретхен мрачно уставилась в тарелку. По поверхности супа проплыл кусочек морковки, а потом и сельдерея. Девочка зачерпнула немного бульона с морковью, сунула ложку в рот, обхватила её губами и неуклюже замерла. Нет, она не чавкнет, не издаст ни звука. Гретхен медленно вынула ложку изо рта и опустила её в тарелку. Получилось! Ба Уиппл не обратила никакого внимания на её достижения. Казалось, все её мысли были заняты рождественским балом – последнее время она только о нём и говорила.

– С тобой, Гретхен, мне возиться некогда, – проворчала она. – У меня и без того тысяча забот, начиная с распределения мест для гостей и заканчивая цветами!

– А с цветами‐то что не так, мам? – уточнил мэр Уиппл, по‐прежнему не отрываясь от своих бумаг.

Он потянулся было к руке Ба, чтобы её погладить, но промахнулся и погладил маслёнку. Бабушка легонько оттолкнула его запястье.

– Понимаешь, Арчи, пока что никаких проблем с флористом не возникло, но они точно появятся. Такова судьба любого ответственного человека, который планирует всё заранее, и притом слишком тщательно. Работяг всегда поджидают невзгоды.

– Может, тогда не стоит так уж старательно всё планировать? – предложила Гретхен.

Она понимала, что ходит по тонкому льду, но Ба была слишком увлечена мыслями о грядущих бедах и потому не заметила внучкиной дерзости.

– Пуансеттия – чрезвычайно непредсказуемое растение! Она будто создана для того, чтобы приносить в мою жизнь сплошные несчастья!

Гретхен так и подмывало предложить Ба элементарное решение: заказать не пуансеттию, а какие‐нибудь другие цветы. Но это было бы уже чересчур дерзко, а Гретхен не хотелось лишний раз злить бабушку, учитывая угрозу отправки в Северную Каролину. Она понимала, что должна быть паинькой – если не ради собственного блага, то хотя бы ради Эсси Хастинг.

Вопросы копошились в голове у Гретхен, словно беспокойные червячки. Что значит фраза «убийца Эсси Хастинг – Смерть»? И что в этом необычного, ведь Смерть и впрямь убивает каждого? Почему пострадала именно Эсси Хастинг? И почему – с какой стати?! – отец Гретхен хочет скрыть это происшествие?

– Пап, – позвала Гретхен.

Она окликнула его трижды, прежде чем он наконец её услышал.

– А? – переспросил мэр Уиппл, отрывая взгляд от своих бумаг. – Что такое?

– За что мы так ненавидим Хастингов и Викери?

– Гретхен! Как можно произносить эти фамилии в нашем доме? Не докучай отцу такими мерзостями!

Но было уже слишком поздно. Чудесным образом Гретхен удалось привлечь отцовское внимание.

– Любопытный вопрос, Гретхен, – отозвался он. – Но почему ты его задаёшь?

Мэр Уиппл смотрел на неё – не с ужасом, как Ба, но всё же весьма насторожённо. Гретхен никого не винила. Уипплы ненавидели Викери и Хастингов, а Викери и Хастинги терпеть не могли Уипплов. Так повелось ещё с незапамятных времён. Никто не обсуждал эту ненависть за обеденным столом, она просто жила в сердцах.

– Чисто технически я знаю, почему мы их ненавидим, – продолжила Гретхен. – Они – помощники Теней и нехорошие люди. Но никто не говорит, что же в них такого плохого.

– Арчи, не отвечай! – велела сыну Ба Уиппл. – Ей это знать не обязательно.

Но мэр Уиппл явно не слушал мать. Зато слушал Гретхен, и очень внимательно. Он откинулся на спинку стула и сцепил ладони. Вид у него был удивлённый, но при этом вполне довольный.

– Тебе известно, что делают помощники Теней? – уточнил он.

– Само собой. Они живут со своими хозяевами – господином Смерть, госпожой Память и госпожой Страсть. И помогают им.

– Именно, – подтвердил мэр Уиппл. – Совсем как лакеи, как лебезящая прислуга. Они служат Теням по совершенно эгоистическим причинам:

одним обещано исцеление от какого‐нибудь недуга, другим – что из их памяти сотрут тяжёлые воспоминания, третьим – что им наконец ответят взаимностью те, чьей любви они никак не могут добиться сами. Они слишком слабы и безвольны, чтобы достичь всего этого самостоятельно, поэтому отдают всю жизнь в обмен на единственную услугу. И потому хранят безоговорочную верность Теням. А мы верны нашему городу – и так было всегда.

– Понятно. Но Викери тоже помогают людям. Они ведь врачи.

– Да не врачи они, а самозванцы. Из них такие же медики, как из Хемингуэя политик.

Хемингуэем звали кокер-спаниеля, любимца всей семьи. Ему было уже четырнадцать лет, и из его глаз постоянно сочилась какая‐то желтоватая жидкость.

– Почему тогда к ним ходит столько горожан? – спросила Гретхен. – Они явно думают, что Викери – хорошие люди.

Мэр Уиппл рассерженно выпрямился:

– Викери помогают достичь временного облегчения, только и всего. Заявляют, что смогут спасти пациентов от смерти или стереть из их памяти страшные события. Но от смерти и воспоминаний не убежишь. И скоро все горожане усвоят этот урок.

– А вот мы, заклинатели, всегда на стороне народа, Гретхен. Мы сохраняем баланс между тремя Тенями и человечеством. В трудные времена мы вмешиваемся в жизнь нашего города и прибегаем к особым Ритуалам. Призываем чудеса, память и любовь, когда наши города так в них нуждаются. Вот уже много веков мы делаем благородное дело, неся на себе огромную ответственность.

Гретхен подбирала следующие слова с большой осторожностью. Ей удалось завладеть вниманием отца – а это ценный дар, который не стоит растрачивать попусту.

– Но если Эсси Хастинг мертва, а госпожа Хастинг вышла на пенсию, кто же станет следующим помощником госпожи Страсть?

Эйса ругнулся, потёр ладонями щеки и застонал:

– Боже, Грет. Кто же это тебя во младенчестве головой об пол уронил?

– Ты, наверное, – злобно отрезала она.