Повисла испуганная тишина. Давина в страхе вжала голову в плечи.

— Вполне вероятно, — наконец нарушил молчание Чарльз.

— Боже мой! — всполошилась тетя Сара. — У меня же дома никого нет, одни слуги, а они, случись что, ничего не смогут сделать! А вдруг в мое отсутствие дом ограбили? Мне нужно ехать домой! Мне нужно домой!

— Что, тетя, прямо сегодня? — спросил Говард.

— Да, сегодня! — воскликнула она.

Чарльз взял ее за руку.

— Успокойтесь, тетя Сара, — сказал он. — Я поеду с вами, а потом поскачу в Лалэм, чтобы успеть на поезд до Лондона. Я все равно собирался уезжать по делам, могу поехать и сегодня.

Говард задумчиво провел пальцами по губам.

— И сколько тебя не будет, Чарльз?

— Думаю, недели две или около того, — ответил он.

Сердце Давины замерло. Две недели! Две недели —это же почти вечность!

Такое близкое общение с лордом Дэлвертоном (второй раз именно он оказался рядом, когда ей нужна была помощь!) давало надежду, что она ему все-таки не безразлична. И вот он уезжает в Лондон, город, в котором столько соблазнов!

Разве может она быть уверена, что там он не забудет о ней?

Она проглотила комок, подступивший к горлу.

— Л-лорд Дэлвертон?

— Сударыня?

Давина смутилась.

— Мне бы хотелось... знать, как там дела в Лондоне... пока вас не будет, — залепетала она.

Чарльз задумался. Он понимал, о чем она просит, и это противоречило принятому им решению. Как ему подавить в себе те чувства, которые она вызвала в нем, если придется переписываться с ней во время отъезда?

Тетю Сару подобные мысли не беспокоили. Для нее не имело никакого значения, кого из ее племянников выберет Давина, Говарда или Чарльза. Женитьба любого из них благоприятно отразится на финансовом состоянии семьи. Разумеется, она заметила, каким колючим взглядом одарил Говард брата, но это ее не встревожило. Она всегда считала, что любую возникшую искру надо раздувать.

— Мой племянник будет рад держать вас в курсе событий, мисс Давина, — твердо сказала она и посмотрела на Чарльза. — Правда, Чарльз?

Настойчивость тети могла бы даже позабавить его, если бы не полный мольбы взгляд прекрасной Давины Шелфорд, который совершенно лишил его силы воли.

Однако вопрос был задан достаточно четко, поэтому он, слегка поклонившись, сказал:

— С удовольствием.

— Так вы... обещаете? — выдохнула Давина.

— Обещаю, — ответил Чарльз. — А теперь, тетя, я думаю, нам пора ехать, если вы хотите сегодня оказаться дома.

Велели подать их карету, и все вышли в холл. Лорд Шелфорд поддерживал дочь под руку. Говард решил отправиться домой верхом без сопровождения. Он поцеловал руку Давины, и губы его задержались на ее коже несколько дольше, чем того требовали правила приличия.

Чарльз просто поклонился, но именно вслед ему смотрела Давина, когда он растворился в темной дождливой ночи.

От мысли о двух томительных неделях, которые предстояло пережить, ее сердце сжалось.

Оно бы сжалось еще сильнее, если бы Давина знала, какие ужасные события произойдут с ней и с мужчиной, которого она любила, до того, как эти две недели истекут.

За воротами Прайори-Парка Говард и его брат с тетей Сарой разъехались в разные стороны: он поскакал на восток, они отправились на запад.

Чарльз ехал верхом рядом с каретой тети до самого ее дома, там он вверил тетю в руки ее неустрашимой экономки, которая не боялась ни черта ни дьявола, и повернул на север. Ему предстояло почти два часа пути до постоялого двора недалеко от Лалэма, где на рассвете он сядет на лондонский поезд.

Луны почти не было видно. Вокруг белым саваном сгущался туман.

Его лошадь ступала осторожно, и звук ее копыт не слишком нарушал окрестную тишину.

Давина, Давина. Это имя снова и снова слетало с его губ. Она пленила его. Неимоверную боль доставляла ему мысль о том, что она никогда не будет принадлежать ему — он не позволит себе ухаживать за девушкой, если не будет в состоянии полностью обеспечить ее.

Чарльз так увлекся мыслями о Давине, что совершенно забыл об осторожности.

Они напали на него из тумана, трое или четверо мужчин в масках. Вначале его лошадь испуганно присела и попятилась назад. Потом удар дубинки выбил его из седла и он тяжело упал на землю. Чарльз попробовал выхватить револьвер, но второй удар в висок не дал ему этого сделать.

Тогда он поднялся на ноги и попытался отбиться, но удары сыпались на него со всех сторон. Его избивали, пока он не упал на колени, продолжали бить и после этого.

На губах он почувствовал грязь, потом все чувства пропали, осталась только темнота и дождь, который безжалостно поливал его бесчувственное тело.

«Давина», это было последнее слово, которое он произнес, имя, которое, сорвавшись с его уст, поднялось вверх и как легчайшая паутинка полетело по ночному небу.

Давина лежала и темноте и прислушивалась к далеким раскатам грома. Ей было грустно и тоскливо.

Шесть дней уже прошло после того как лорд Дэлвертон отправился в Лондон.

Шесть дней бесконечной тишины и ожидания весточки.

Поначалу она бранила себя за детскую нетерпеливость. Прежде чем начинать ждать письма, лорду Дэлвертону нужно было дать время хотя бы добраться до письменного стола!

Ему нужно будет наточить перо, наполнить чернильницу, разложить, перед собой листы бумаги, дождаться вдохновения. Написав письмо, ему еще нужно сложить его, запечатать конверт, послать за слугой, который отнесет письмо в почтовую службу.

Однако после пяти дней безмолвия ей пришлось посмотреть, правде в лицо.

Лорд Дэлвертон забыл о ней. Блеск Лондона стер из его памяти обещание, данное девушке из Прайори-Парка.

Давиной начала овладевать глубокая хандра.

Визиты Говарда не могли поднять ей настроение. Едва ли она замечала его знаки внимания, букеты пахучих цветов, которые он преподносил ей, шоколад, заказанный в дорогом магазине Лалэма. В ней пробуждался интерес только тогда, когда он упоминал Чарльза.

Замечая это, Говард хмурился.

Он не знал, питал ли Чарльз какие-либо чувства к Давине, но совершенно очевидно, что Давине Чарльз был не безразличен. Это нужно было пресечь в корне! В любви как на войне, все средства хороши. Для Давины он был парой ничуть не хуже своею брата.

Даже лучше, считал он, поскольку был не таким занудой и обладал куда большим опытом в отношениях с прекрасным полом. Он был уверен, что Давина станет его, и это лишь вопрос времени.