— Извини… уже все прошло… — Девушка попыталась отстраниться, однако ее не пустили. Она уперлась ладонями в мужскую грудь, понимая, что тонет в ауре этого человека, совсем как когда-то давно, когда была глупой и неопытной, а он был так же обольстительно хорош. Пара умелых движений, и его руки оплели совсем по-другому, заставляя почувствовать животную сущность их природы и всех этих прикосновений… Лука прижал ее к стене и снова заставил поднять голову и посмотреть ему в лицо.

— Тебе не за что извиняться, Кристина… — Его большой палец проскользнул по ее губам, сминая и вызывая сладкую дрожь и горячий отклик. — Сколько лет прошло, а нас по-прежнему бьет током… Не думаешь, что это о чем-то говорит?

— Думаю, нам не стоит повторять прошлых ошибок, — ее ладони увереннее уперлись в его грудь.

— Иногда ошибки — самое приятное в жизни.

— Возможно для того, кто провоцирует их совершать, но не для того, кто ошибается.

Лука по-прежнему крепко прижимал ее к себе, не позволяя отвернуться. Его пальцы придерживали ее подбородок, хмельной темный взгляд скользил по ее лицу, прикасался, обласкивал, пожирал. На его губах играла волнующая мягкая улыбочка, которая щекотала нервы и провоцировала.

— Ты стала другой… — прошептал он.

— Какой? — тем же шепотом проговорила она.

— Уверенной… бесстрашной… сильной…

— Беззащитной я нравилась тебе больше?

— Ты мне всякой нравишься, Кристина… — Мужские пальцы еще раз прошлись по мягким горячим женским губкам, заставляя девушку трепетать. Однако, в следующий момент Лука отступил. — Но ты права. Ошибки прошлого лучше не повторять. — Он неспешно прошел к столу. — Кофе?

Оставшись без его объятий, Кристина вновь ощутила надвигающуюся пустоту, но это вовсе не было поводом, чтобы бросаться на шею этому самовлюбленному типу. Поборов неловкость, она села за стол и взяла в руки еще не остывшую чашку. Отхлебнула глоток и тут же вспомнила. Слишком крепкий… зато… Как он тогда сказал? «В самый раз. Хотя могу коньяку еще добавить. Очень хорошо прочищает мозги, особенно неразумным девчонкам, любящим немного поиграть с огнем». Он был прав. Тогда она хотела играть с этим огнем. Мечтала в него окунуться с головой. Готова была сгореть дотла, надеясь, что ее жертву кто-то оценит… Он не оценил. А сейчас предлагал сыграть в мотылька, летящего на пламя свечи, еще раз… Но только она больше этого не хотела. Она хотела крепкого, очень крепкого эспрессо, чтобы одуматься.

Они пили кофе в полном молчании, пока Лука его не прервал.

— Я могу чем-то еще тебе помочь? — спросил он, допив свой кофе.

— Отец оставил закрытое завещание. Я нашла свидетельство в таком месте, где Лариса едва ли могла бы его найти. О нем знали только я и папа… — Кристина сделала судорожный вздох. — Просто хочу, чтобы ты знал.

— Мать едва ли была в курсе, — заметил Лука. — Она настроена на кровопролитную битву… Завещание вполне может расстроить ее планы. Что ж… Возможно, он действительно желал оставить что-то тебе… Он очень тебя любил.

— Да… Просто… я особенно ни на что не рассчитываю… Хотя мне кажется, что он желал бы, чтобы я вернулась в Россию…

— Выбор только за тобой… — как-то через силу произнес он.

Девушка тяжело вздохнула. Может быть, это всего лишь минутная слабость… Теперь она чувствовала себя запутавшейся и озадаченной.

— Давай уедем… Мне нужно подумать где-то… Только не здесь…

— Пообедаем вместе? — Это предложение прозвучало сухо и формально, и будто бы не содержало никакого подтекста. Этот новый сдержанный и непроницаемый Лука ставил ее в тупик. Думать о нем тоже можно было лишь в его отсутствии.

— Извини… я… пока что не готова общаться с кем бы то ни было… Мне нужно побыть одной.

— Очень хорошо тебя понимаю.

Мужчина встал, взял ее пустую чашку, поставил в раковину вместе со своей, включил воду, ополоснул и убрал в подвесной шкаф.

— Пошли.

Когда они спускались по ступеням высокого крыльца, он придерживал ее за локоть. Потом открыл перед ней дверцу машины. Когда добрались до отеля, и автомобиль остановился перед входом, Кристина повернулась к нему, чтобы что-то сказать, но не смогла. Их взгляды встретились. Она облизала пересохшие губы и сглотнула, разглядывая его невозмутимое лицо. Лука протянул руку, коснулся ее щеки, погладил, поправил локон. Кристина невольно прикрыла глаза от удовольствия, но быстро очнулась от этого очередного наваждения, отвернулась и вышла из машины, с корнем вырывая из себя все эти исходящие от него ниточки флюидов, уже успевших проникнуть ей под кожу. Морось и ветер протрезвили голову. Она поспешила в отель, в свой номер. Захлопнула дверь, заперла, прижалась к ней спиной и отдышалась немного. В растерянности провела рукой по лицу и по волосам. Что это было?! Не хватало только увязнуть в этом вновь… Ей следовало немедленно решать все свои вопросы и уезжать туда, где она все знала и во всем была уверена. Здесь все казалось таким сложным и непонятным. Здесь она чувствовала себя будто не принадлежащей себе…

В тот же день Кристина позвонила матери, поспрашивала немного о ее жизни, но так и не дождалась, чтобы она поинтересовалась о ее делах, предложила встретиться или как-то посодействовать в решении ее проблем. Она смутно чувствовала, что та считала себя преданной с тех самых пор, как Кристина выбрала отца, а не ее. Навязывать себя вовсе не хотелось, поэтому они немного поболтали о всякой чепухе, повспоминали прошлое, поплакали, а потом она попрощалась и повесила трубку.

Понимая, что дальше тянуть нельзя, она заставила себя сходить на юридическую консультацию, уточнить некоторые вопросы, но без текста завещания ей, конечно, не могли сказать ничего конкретного. Во всяком случае, оспаривание было маловероятным, хоть и возможным. Лариса могла попытаться признать ее недостойной наследницей, которая совершенно не интересовалась жизнью и состоянием здоровья отца… Все это означало, что ей так или иначе придется отстаивать свои интересы, задержаться в Москве на неопределенный срок, возможно, потерять работу в Австрии и, скорее всего, тратиться на услуги юриста… Не то чтобы она не была способна взять все это в свои руки, но без всякой поддержки ввязываться в длительные судебные тяжбы в стране, о реалиях которой она имела весьма смутные представления, было не слишком притягательной перспективой. Пожалуй, Лука мог быть весьма осведомлен в юридических и судебных тонкостях, но обращаться к нему было бы неэтично, да и попросту унизительно. Кто еще мог бы ее здесь поддержать хотя бы советом, она не знала. Едва ли она могла доверять кому-то из знакомых или даже друзей отца. Это были серьезные люди, она плохо их знала, а отец выстроил довольно тонкую систему отношений с каждым. Кто-то был выгоден ему, кому-то был выгоден он. Дружба дружбой, а табачок врозь… Кто захочет сейчас возиться с проблемами дочери бывшего начальника управления Генеральной прокуратуры по надзору за противодействием коррупции? Тут скорее у жены были какие-то права и прерогативы, возможности и знакомства, поэтому Кристине точно светиться не стоило…